Всяческие приколы, забавные стихи и прочая хрень, не входящая в другие категории.

[Слоня 11 115]

Высоко-высоко на небе, зацепившись за тучу, висел месяц. Под ним чернел лес, тихий и ничей, как забор без калитки. Сухие листья один за другим рушились с осин. Ёжик сидел на пне и напевал себе под нос «За звезду полжизни, за Луну свободу. Я целую небо, а оно льет воду…»

 

«Какая пафосная чушь, – подумал он. – Ведь если с неба льется вода, то Луны не видно. А зачем мне Луна, если ее нет? Она есть только у меня в сознании. Заяц сказал, что сознание не является продуктом деятельности моего мозга. Пустомеля. А чьего тогда? Что ж это получается? Луны нет. Меня нет. Ничего нет. А водка есть. И я ее пью».

 

Холодный лунный свет отражался в граненом стакане. Ёжик несколько раз обошел пень кругом. Остановился, взял обеими лапами гранчак и, содрогнувшись, выпил. Снял со спины нанизанное яблочко, закусил. Удовлетворенно фыркнул. «Как все-таки хорошо, что ты есть», – с нежностью подумал он, глядя на ополовиненную бутылку.

 

Вдруг совсем близко раздался знакомый голос:

 

– Ёжик!

 

– Ого-го-го! – отозвался тот и увидел, как из темноты вывалился, круша бурелом, растолстевший Медведь.

 

– Здоров, колючий! Давно не виделись! – воскликнул он.

 

– Очень давно...

 

Они обнялись. Присели у пенька.

 

– Ты откуда такой взлохмаченный? – спросил Ёжик.

 

– От совы. Опять долг не вернула. Взяла банку меда под проценты еще прошлым летом и ни гу-гу.

 

– Что думаешь делать?

 

– Натурой брать больше не буду. Мышами дохлыми от этой натуры прет. Моя мне скандал закатила. Перья не там, где надо, нашла.

 

– Мих, да прости ты эту сову, дуру старую. Долги надо прощать. Тебе легче станет…

 

– А детям моим легче станет, толстовец ты млекопитающий? Словами да прощениями сыт не будешь. Я ведь помню, как ты крестил белочку в реке. Понарассказывал ей сказок с три короба. И ведь знал же, что она плавать не умеет.

 

– Зато она умерла православной…

 

– Еще бы! Весь лес тогда кричал «Слава Богу!»

 

– Все знают эту историю. Все… Но только ты мне ее припомнил. Не стоит судить строго ошибки молодости. Я многое переосмыслил. Бог и христианство, Миша, это то же самое, что телепередача и телевизор. Голубой экран только показывает нужную картинку. Но за передачей и телевизором еще кто-то стоит… Вот кто это все придумал?

 

– Что?

 

– Нас с тобой, например.

 

– Писатель Козлов.

 

– Глупая ирония… Лучше бы он писал про рогатых и парнокопытных. По образу, так сказать, и подобию. А он откуда это взял и сам взялся? И где взял тот, кто дал ему? И почему, сука, все сотворено именно так? Ведь, наверняка, у них там наверху были варианты…

 

– Реже стакан метай, колючий. Откуда столько вечных вопросов без ответа?

 

– А ты выпей за вечер водки больше собственного веса, и у тебя появятся.

 

Медведь колебался:

 

– Дел завтра полно. Ладно, наливай. Как сам-то? Все бобылем?

 

– Угу… Вчера кротовьей жене в рот дал внезапно.

 

– Ого! Проник в башню неприступной крепости? Как это ты ухитрился?

 

– Женщины любопытны...

 

– И?

 

– Кротесса, а, кротесса, – говорю. – Посмотри, что это мне за репей странный, в форме морской звезды, на живот прицепился. Она и посмотрела. Не знала дура, что у ежей *уй посреди пуза растет.

 

– Она же слепая, что она могла увидеть?

 

– Я ж и говорю – дура… Косолапый, они так устроены: даже самые умные – дуры.

 

– А как же Лошадь?

 

– Это другое. Лошадь – мечта.

 

– А тебе не кажется, что вы друг другу не очень подходите? У тебя кредиты и неоконченное грибное ПТУ, а она – баба образованная, работящая, по заграницам мотается.

 

– Не в социальных условностях дело… Между нами другая пропасть размером с конский *уй. И мне ее не перепрыгнуть. Размер всегда имеет значение, что бы эти бабы не врали нам из жалости. Она недосягаема, и в этом ее прелесть. А воплощение мечты чревато таким разочарованием, что жить станет тошно.

 

– Ты ведь ни разу не пытался к ней подкатить. Это комплексы, старик.

 

– Думаешь, стоит попробовать? Я подползу к ней и скажу: «Деточка, все мы немного лошади…». Представляю, как она заржет.

 

– Удиви ее чем-то.

 

– Думаешь, ее не удивит то, что обыкновенный ёж цитирует Маяковского? Может, мне фрак надеть и покляцать на пианино? Не-е-ет, уж лучше так жить… С надеждой. А то будет, как у нашего перелетного дятла-стихоплета: «Я застрелиться пробовал, но сложно с оружием... Черт, все не по-людски...»

 

– Может, это любовь?

 

– Наверно. Нам, ежам, без любви нельзя…

 

Они помолчали.

 

– Эх… – мечтательно вздохнул Ёжик. – Сейчас бы майского хруща солененького. Да под пивко разливное, а? И на травку – яйца щекотать. Помнишь, как раньше?

 

– Не, я бы лучше лесника заломал… Прикопал бы его денька на три для аромата. Или завялил в специях, как бастурму. Пацанва моя вяленых лесников страсть как любит. А еще можно его подкоптить на веточках...этих... ну как их?

 

– Можжевеловых.

 

– Ага.

 

– Может, плюнем на все и закатимся завтра на пруд с тарзанки пескарей жопами глушить?

 

– Не могу. Семья, работа, ты же знаешь... Да и звери меня уважают, что они скажут? Детство кончилось, колючий.

 

– Не кончилось! Я остался таким же, как был! Вчера меня мышонок увидел и говорит: «Ёзык, ты такой больфой-больфой». Понимаешь? Ты стал Михал Потапычем, а я остался Ёзыком. Но можно быть большим, будучи маленьким. Понимаешь?

 

– А я себе велосипед с карбоновой рамой взял. Быстрый, жуть, – сказал Медведь.

 

Ёжик замолчал и отвернулся. Налил себе еще водки. Выпил, грызнул яблоко:

 

– Миха, чего ты хочешь на самом деле? По-настоящему? Кроме всей этой мишуры, навязанной всяким «авторитетным» зверьем. Евроремонт в берлоге, карбоновый велосипед, варенье ананасовое… Ты увяз в этом вещизме, как муха в сиропе. Думаешь, чем больше ненужного барахла у тебя будет, тем больше тебя будут уважать?

 

– Мне-то оно не особо и нужно. Но моя говорит, надо, чтобы не хуже, чем у других. Шуба, то-сё. Вот и тяну.

 

– Зачем медведице шуба?

 

Медведь не ответил. Он и сам не знал.

 

– Ты делаешь из меня какого-то стяжателя. Завидуешь? А я к гадюке хожу на йогу и у одной суринамской жабы-гуру просветляюсь. Она в чемодане с туристами из Индии приехала. Только не говори никому. Еще записался на тренинг по развитию личности и в кружок по фигурной лепке из мамалыги, – снова похвастался Медведь.

 

– Я никогда и никому не завидовал. Зависть не дает падать вниз. А я, как видишь, в глубоком пике. Ты же и тут идешь по пути стяжательства. Только блага вертикальные, «не хуже, чем у других». Просветление невозможно без революции сознания, которая приведет тебя на самое дно духа. Оттуда, может быть, ты что-то и увидишь, – Ёжика несло. – А ты сову *бешь за долги и даже не замечаешь, как жадность стала чуть ли не достоинством, а высокомерие – добродетелью. Да что там говорить…

 

– К чему эти поповские слова? Мир изменился, старик. И надо меняться вместе с ним, или тебя раздавят. Уже нельзя, как раньше, считать звезды и быть счастливым, – примирительно сказал Медведь.

 

– Можно. Если ты свободен.

 

Медведь хотел что-то возразить, но передумал. Со вздохом начислил се6е полстакана и молча выпил.

 

– Знаешь, меня давно дразнит поезд, что идет через наш лес. Он перед горкой всегда останавливается, – сказал Ёжик.

 

– Это будет… ошибкой.

 

– Единственное, о чем ты не пожалеешь перед смертью, это такие ошибки. Может, он отвезет нас к морю, а? Вдруг там другая жизнь.

 

Медведь на минуту задумался.

 

– А давай махнем! – вдруг хлопнул он стаканом об пень. – Мы ж не надолго?

 

– Кто его знает? Может, навсегда.

 

– Ну и пусть! Достало все! Когда едем?

 

– Завтра утром.

 

Водка кончилась. Они разожгли костер, поставили чайник и сели считать звезды. Чайник урчал, а звезды падали прямо в траву. Потом друзья пили пахучий чай с мятой и шиповником. Ночной ветер трепал их по щекам. Искры взлетали над костром и таяли в темноте. А они говорили и говорили о новой жизни. Медведь клялся делать зарядку. А Ёжик обещал бросить пить навсегда.

 

– Если бы ты знал, дружище, как иногда без тебя плохо, – укладываясь спать, сказал Медвежонок.

 

– Мне тоже, – сказал Ёжик, и Медвежонок понял, что он улыбается ему в темноте.

 

Их разбудило тусклое осеннее солнце. Его лучи с трудом пробивались сквозь непроглядный туман.

 

– Ну, поехали? – засобирался в дорогу Ёжик.

 

– Знаешь, старик, я, наверно, домой пойду, – отводя глаза, сказал Медведь. – Жена волнуется… И на работе запара…

 

Ёжик не ответил. Он смотрел, как клочья густого тумана плывут по лесу, и думал, что в такое паскудное утро надо бы опохмелиться.

[Sergey566 74]

https://youtu.be/mLRCESz7OFo

[subwoofer-marantz 4 885]

Понравилось. Практически афоризм:

Вы никогда не заработаете денег, если всё ещё думаете, что их зарабатывают. 

 

Источник: http://fishki.net/2/ © Fishki.net

[Nobody 4 000]

 

Понравилось. Практически афоризм:

Вы никогда не заработаете денег, если всё ещё думаете, что их зарабатывают. 

 

Источник: http://fishki.net/2/ © Fishki.net

 

От какой суммы этот афоризм вступает в силу?

[victorian 8 435]

[Dodgy Banana 5 488]

@victorian,

Мама, где наш домашний медведь? - Он выпил всю водку и играет во дворе на балалайке!

[surickoff 52 842]

Ну, собственно, тут всё сказано :

 

[victorian 8 435]

[Заветный 32 230]

[victorian 8 435]

[victorian 8 435]

[тётя Глаша 48 709]

[Заветный 32 230]

[大紅磚 211]

[大紅磚 211]