Оскорбление чувств верующих

[ManiA 946]

Вот не получается у меня духовно вырасти, глядя на Квадрат Малевича. Точнее наоборот, я считаю, что данная картина оскорбляет мое религиозное чувство - я стремлюсь к свету, а эту картину считаю порождением тьмы. Требую уничтожить данное произведение.

 

Cудя по Вашей безграмотности,у Вас и не получится.

"Квадрат" Малевича--это самое великое полотно в истории живописи,если судить в аспекте философии,ибо эта картина предсказала,к чему,собственно,и сведется искусство в конечном счете.

Многие серьезные критики сравнивают "Идиота" Достоевского с "Квадратом"--опять же в аспекте философии.

А если смотреть просто на великую картину как на замалеванный квадратик ,то,конечно,философский смысл не увидеть.

 

Еще Тургенев сказал:" Проблема не в отсутствии талантливых писателей,а в отсутствии талантливых читателей".

[ДАНИИЛА 6 403]

Вообще-то в любой области существует профессиональная критика,которая определяет эти критерии...

 

Публика не может определить истинное значение творчества. Определение по принципу "нравится/не нравится"--это, по крайней мере, несерьезно. Ницше говорил,что в вопросах внутреннего (т.е. личностного) ощущения искусства надо определяться не вопросом "нравится/не нравится",а вопросом :"Дорос ли я до этого?"

 

Публика — совокупность людей, являющихся объектом воздействия искусства, пропаганды, рекламы, литературы, развлекательных мероприятий, просвещения. Действия (например, выступления), рассчитанные на публику, называются публичными.

 

Ницше, по определению "публики", сделал публичное заявление. В этом нет противоречий с тем же самым публичным заявлением, что публика не может определить истинное значение творчества. Но это понимание возможно только в свободе от определений, ограничений. Истинное значение публикации заявления свободно. Оно исходит из "точки заявления" в двух прямо противоположных направлениях. "Заявляющий" не всегда может это видеть одновременно, если стоит на одной позиции или смотрит в одном из двух направлений. Ребёнок, то есть несамостоятельный ум, действует в рамках или критериях принятия и отталкивания (нравится-не нравится). Это подобно хождению тела на двух ногах, подобно подниманию или опусканию по лестнице (росту, деградации). Это действие, движение, изменение.. Само-стоятельный ум неизменен, недейственен, а созерцателен. Он осознаёт в двойственности (нравится-не нравится, может-не может) неразрывное единство. Он осознаёт, что "замалёванный квадратик" или квадрат Малевича есть одно: с одной стороны - это символическое отображение философии, а с другой - это сарказм над всё той же самой публикой или общественным мнением. Самостоятельный ум, ум, осознавший самоё себя в действии, в двойственности, никак не может скорбеть по этому поводу и отстаивать одну сторону позиции. Он вырос из определений, из границ определённостей. Он свободен.

 

Если для ума нужна опора, подтверждение авторитетом Ницше или кого-то другого, что для осознания самоё себя нужно вырасти, то он ещё не самостоятелен, а потому подвержен сомнению, поиску истинного значения творчества. Он нуждается в защите от оскорбления, непонимания единства. Вот это самое внутреннее чувство беспокойства ищет стабильности и находит его в словах, в подтверждениях словами кого-то и в отрицании слов другого кого-то. То есть он действует всё в тех же критериях: нравится - не нравится (нравится слова Ницше, но не нравится, не принимаются слова собеседника).

 

А если поставить принцип "нравится/не нравится" во главу угла,то зачем тогда профессиональная критика в любой области,зачем вопросы о духовном росте личности?

 

Если ум(человек) не осознаёт принцип или действие самого себя как в принятии этого самого "нравится-не нравится", так и в отрицании, то как по-другому он может вырасти духовно? Как он может выйти за рамки скорби, страдания от неприятия, непонимания собеседником, если разделяется сам в себе, если не принимает собеседника или тот же принцип "нравится-не нравится", как самоё себя? Свобода от оскорбления возможна только через осознание двойственности, как неразделимого единства. Ум может принять позицию и оскроблённого и оскорбляющего. И только в осознании этих возможностей в противостоянии он свободен и безмятежен. Ему нет нужды в защите своих чувств, потому как осознание - это высшее чувство, чувство абсолютного покоя. В осознании "профессиональная критика" и "знание дилетанта" есть одно знание, расходящееся в двух аспектах. Для осознания целостности самоё себя не нужна профессиональная подготовка, но важно стремление к освобождению от действия, от творения в себе непримиримой двойственности. Судя по вашему устремлению, у вас это возможно и получится.

 

Мы не можем выдирать "чувство" из контекста восприятия и только лишь на основании "чувства" делать какие-то выводы.

 

Попробуйте увидеть неразделённым "чувство" и "восприятие", увидеть это, как одно. Ведь чувство мира и восприятие мира, к примеру, это всего лишь определения, но выражают слова то, что просто осознаётся, знается без посредников, без авторитетных мнений. Слова "чувство", "восприятие" вполне можно заменить другими словами, к примеру, непосредственным знанием знанием, не требующего доказательств, истиной. Слова только пытаются передать истину. Ведь вы не можете никак ни доказать, ни опровергнуть то, что вы есть, есть как чувство, знающее воспринимающее себя, как мир, вселенная возможностей, и мир, как самоё себя одновременно в разных проявлениях. И знание это спокойно в само-стоятельности и беспокойно в движении или поиске подтверждения. В неподвижности, без совокупления, без любви к скорби это знание есть абсолют безмятежности, а в любви, действии - это само наслаждение в освобождении от покоя.

 

Ум может всё, в том числе и "выдрать чувство из контекста восприятия". Но только в осознании самоё себя вы свободны от проблемы отсутствия таланта или данной возможности.

[Цукерман 1 864]

Тема мутная, мое мнение : Нехрен попросту лезть со своими взглядами, где у всего населения другое мировоззрение, культура, религия, традиции.

[Gouliard 372]

Кстати, коли уж зашла речь о квадрате, то уж как раз он то и является хрестоматийным примером означенного оскорбления. Ибо первоначально, помещенный в крастный угол - как раз и должен был являться некой новой-иконой-мира-где-Бог-умер

Изменено 2 января, 2013 пользователем Gouliard

[Days 528]

Хотя, возможно, до понимания этого нужно дорасти

Золотые слова. С Новым Годом!

[ДАНИИЛА 6 403]

@Days, золотыми, то есть долговечными словами быть не могут. Только опыт, переживание может быть источником вдохновения. Слова описывают опыт. Узнаётся опыт, а не слова. Слова-то как раз меняются, слова, символы. То, что можно описать словами, Малевич, к примеру, изобразил квадратом, а .@Gouliard узнал в квадрате то, что описал потом снова словами. Оскорбление нужно пережить, тогда ты знаешь, что это, и из самого знания в себе рождается уважение или сострадание к подобию. Уважение, терпимость никак не может прийти через слова, какие бы они не были золотыми. Только знание, опыт способен родить сострадание, терпимость, уважение, узнавание себя, то есть сострадание к своему страданию. Это и значит, полюбить ближнего, как самого себя.

 

До понимания этого расти не нужно. Рост - это увеличение того, что есть в многократном повторении и в разворотах, в разных точках просмотра. Рост - это не достижение, это знание того, что есть. Маленькое просто растёт в объёме, но оно всегда остаётся подобным самому себе. Мальчик может желать поскорее вырасти, если растоптали его веру веру в Деда Мороза. Вырасти в желании - это значит наказать обидчиков, отомстить "другому", у кого чувство трепетного доверия умерло. Живое и мёртвое всегда ходят рядом и сталкиваются. Вырастая, умирая, мальчик становится мужем и сам переживает то же самое, что и тот, кто выбивал опору веры в Деда Мороза у него из под ног. В знании в себе мёртвого(мальчика) и живого(мужа),он может мстить и сознательно разоблачать веру и невинность следующего поколения, а может, наоборот, укреплять веру, дарить её на время, зная это проходящее, временное чувство. Знание, опыт - это свобода для посева перспектив.

 

Малевич, как признанный художник, - это опыт, знание целого. Он мог изобразить в чёрном квадрате своё воспоминание о прекрасном или наоборот ужасном переживани. Он мог так долго пытаться это отразить на холсте, что в конце всех попыток все краски превратились в чёрную мессу и полную свободу, когда самому художнику вдруг стало совершенно всё равно, что другой или последующий ум может увидеть в этой чёрной замочной скважине, в этой призме притяжения внимания, этого вглядывания в жизнь.

 

Помню, когда мы с подругами впервые увидели этот квадрат, то у одной из девчонок очки треснули. Это было очень забавно. Потому мы смеялись. Но рядом оказался "дяденька", ревнивый приверженец данной картины и творчества Малевича. Он был оскорблён нашим весёлым пренебрежением к знанию вечности. Не просто оскорблён. Он вышел из себя, чем насмешил нас ещё больше. Это было пережито, тотально пережито - неумышленное оскорбление чувства святости. И в этой тотальности пережитого, искренности момента, оставшегося в памяти, не осталось места для повторения, не осталось места для мести, назидания, урока для будущего. Это не прошло, как ничего не значачий момент жизни. В этом опыте, как и в других подобных, зарождалось понимание себя как изнутри, так и снаружи. В тот давний момент посещения выставки "дядечка" был снаружи. Он искренне страдал, и страдание было снаружи, а мы искренне веселились, и беззаботность была внутри. Можно, конечно, с этим самым случаем связать как-то всю последующую жизнь, то есть проследить сами изменения, которые привели к образу меня самой, как "тётечки", которая разучилась смеяться. Это обнаружилось в один прекрасный день. Это подобно тому, как закрывается крышка гроба над телом, а на груди ставят камень с надписью: "Радость, упокойся с миром".

 

Кто это не переживал тотально, тот не знает конца света. Обсуждения закона об оскорблении чувств верующих исходит ровно в середине, где одна половина сталкивается с другой, верующие с безверием и "нахальством", "наглостью" или по-другому, радостью жизни в беззаботности. Да-да, верующий во спасение души в беззаботности жизни видит именно наглость, нахальство, насмешку над собой. Ну, как ещё серьёзное может принимать несерьёзность, ведь несерьёзность - это перевёрнутое отражение серьёзности, полная противоположность?

 

В тотальности беспросвета всё по другому, в тотальном конце света весь мир становится противоположным тебе. Смерть - это радость, убийство, насилие, ложь, обман, вся мерзость для верующего - это радость, это жизнь! Что бы не встречалось на пути жизни, это жизнь, радость. Это для "истинно верующего" звучит как парадокс, как издевательство, как сумасшествие. Ведь после жизни он представляет себе жизнь, полную света и всего самого положительного, без грязи так сказать. А вот в конце света вся жизнь со всеми её "мерзостями" и встаёт, как полный свет жизни, неделимой, целой жизни, единой, положительной, без каких бы то ни было исключений. Всё становится жизнью и правом на жизнь!

 

И вот в этом последнем знании мира сего, в этой изначальной неделимой безвинности кого винить, чем оскорбляться? Ведь для того, чтобы оскорбиться, нужно иметь оружие, чем бить, чем крыть, так сказать, того, кто над тобой смеётся, издевается, надругивается над твоим чувством святости в загробную вечную жизнь. В гробу никого нет. Там, где похоронена последняя капля радости, там нет никого, кто был бы тебя несчастнее. Ты - последний! Хоть плачь, хоть пой, хоть пляши. Весь мир разнообразия жизни - он против тебя, но ты при этом - последняя капля этого мира. Ты осознаёшь в этой последней капле жизни себя самого, только себя самого, пустым местом, пустотой, которая не имеет нигде основания, которой некуда приткнуться, не на кого опереться, некому отдаться. Там, позади тебя - пропасть без света, а впереди - свет, как целый мир, как возможность проявления одной половины против другой: радости против несчастья, смерти против возрождения. Всё, чем ты в этой капле безвинности знаешь, шаг в небытие и шаг в мир. В небытии тебя нет, никого и ничего нет, даже чёрного квадрата, а в бытии - это целый мир, как ты его не назови целиком, хоть радостью, хоть злосчастием, хоть счастьем, хоть оскорблением чувства. Мир - это отражение тебя, этого единого, неделимого чувства тебя, тебя, как последней капле этого мира.

 

Как эта последняя капля может оскорбиться? Чем? Жизнью или небытием? Как это чувство себя может оскорбиться такой точно каплей, весящей на волоске между жизнью и небытием? Ведь именно это последняя капля бытия видит, зрит напрямую, что если она есть скорбь, то мир напротив есть радость, если она - радость, то мир напротив - это скорбь, но если сия капля вступает в мир, она тут же сливается с ним, становясь или радостью или скорбью без разделения. В бытии чувство себя просто есть. Оно действует именно как движение бытия, как дыхание чувства, как волна. Это не точка с противоположностью, а сама жизнь, движение, создающееся противоборством по отношению к небытию. И небытие есть основа, от которого исходит это самое единое чувство.

 

Как само это дыхание чувства может оскорбляться своим существованием? Ну, не дышите, если на то, уж, пошло, замрите и не дышите. Вы просто убедитесь в самом опыте, что это невозможно! Вы просто обнаружите, что любая попытка запретить это чувство выльется протестом. И не важно, в какой форме протеста это выльется, отразится: законом об оскорблении этого чувства или восклицанием того же чувства реальности: "Тема мутная, а ты, Дейс, не дыши, не богохульствуй!" Чувство себя ещё и не на такое способно в желании быть.

 

Тема мутная, мое мнение : Нехрен попросту лезть со своими взглядами, где у всего населения другое мировоззрение, культура, религия, традиции.

 

Мутная, хоть все карты открыты. Достаточно проследить сам путь, приведший к обсуждению закона об оскорблении чувств верующих. В законе не указано, что придут в храм девочки в масках и станут плясать под песню протеста лика президента, в законе не указано, что с этим делать и как реагировать. Если был закон, стражи порядка вели бы себя более уверено. Власти растерялись, не зная, к какому разряду определить данное проявление чувства себя. Политический протест? Тогда почему в храме. Оскорбление чувств верующих? Но ведь не было позыва отрицать роль Христа в умах верующих. Короче, девчонки с их выходкой не вписались в прокрустово ложе закона. Славу они получили, но чтобы другим было сие не повадно, нужно установить ещё один нож, один закон, запрет, обрубающий саму хотелку.

 

Ну, поставьте себя на место законников. Это в телевизоре, да и в в интернете, вы уже привыкли к рекламам в том месте, где обрывается ваше втягивание внимания в чёрный квадрат. Вы научились это игнорировать или закрывать, нажав на крестик. Жизнь же на привычках устанавливается. В этом месте грешишь, в этом - каешься. А рожать и писать в одном и том же месте - какой кайф? Нужна условность, граница, которую пресекать возможно, но которая призвана удерживать от слияния одной картинки жизни от другой. Да, и какая слава может увенчать тебя, коли ринется толпа желающих показать себя на святом месте? Просто представьте, что половина населения станет Христами, учиняющими погромы в храмах. Или каждый второй будет упрекать тебя в том, что ты жив и желаешь жизни в непременном образе президента. Вот девочки не захотели стать президентом, потому на выборы не пошли, о пошли в храм потанцевать. Ну, кто бы их в толпе бы разглядел или на болотной площади? Там ведь таких много было. А теперь для них даже законы создаются. Жизнь прожита не зря. Такая слава, что тюрьма не страшна. Она теперь, как трон или гора, пьедестал, который не скоро опуститься. Такая слава вполне уравновешивается чувством скорби верующих. Ну, нужно же чем-то волноваться, проявляться?

 

Можно сказать и коротко.

 

Вы лучше за своей грамотностью следите.

 

Или так:

 

следите за своим дыханием, своим чувством "я", пока оно не исчезнет. А исчезнуть ему не позволит глубокое изначальная скорбь небытия.

[DuskMaster 2 324]

Требую немедленного бана Даниилы, поминание всуе имя Господа нашего Христа оскорбляет мои чувства православного. Требую выполнить закон.

[Days 528]

Days, золотыми, то есть долговечными словами быть не могут. Только опыт, переживание может быть источником вдохновения. Слова описывают опыт. Узнаётся опыт, а не слова. Слова-то как раз меняются, слова, символы. То, что можно описать словами, Малевич, к примеру, изобразил квадратом, а .Gouliard узнал в квадрате то, что описал потом снова словами. Оскорбление нужно пережить, тогда ты знаешь, что это, и из самого знания в себе рождается уважение или сострадание к подобию. Уважение, терпимость никак не может прийти через слова, какие бы они не были золотыми. Только знание, опыт способен родить сострадание, терпимость, уважение, узнавание себя, то есть сострадание к своему страданию. Это и значит, полюбить ближнего, как самого себя.

Смотря какой колокольни смотреть, а классическая литература, фразы из фильмов, вот пример пожалуйста: Слово не воробей, вылетит - не поймаешь, - и скажи что это не золотые слова. Какое оскорбления какие переживания, семеро детей полавкам, есть нечего, что Лондон бомбят, думают о голодающих африканцах, думают, мир перекраить, всё это уже было. Gouliard прав, Тухачевский молился на фотки Карла Маркса и Фридриха Энгельса как на "Богов", то же какую то истину искал.

Изменено 5 января, 2013 пользователем Days

[ДАНИИЛА 6 403]

Требую немедленного бана Даниилы, поминание всуе имя Господа нашего Христа оскорбляет мои чувства православного. Требую выполнить закон.

 

А упоминание этого имени в данном случае, в данной цитате, интересно к какому разряду можно отнести: к суете или к совершенному покою? Если к совершенному покою, то как можно в покое что-то требовать, в чём-то нуждаться, а если в суе, то тогда кто должен быть наказан баном?

[Mistral 182]

[Gouliard 372]

ДАНИИЛА,

Gouliard ничего ни в чем не "узнавал", а просто пересказал то, как понимали квадрат сам Малевич и его товарищи по авангарду. Так что увы и ах.

 

Days,

Тухачевского Вы кстати в тему вспомнили. Чел вообще хотел антихристианскую религию создать.

[ManiA 946]

 

 

А бесспорное преклонение перед критиками сродни преклонению перед священниками, хотя и те, и другие являются прежде всего людьми. Полагаться исключительно на чужое мнение - глупо и жалко. Человеку на то и даны мозги и чувства, чтобы самому ими пользоваться, а не искать готовых решений с грифом "одобрено серьезными критиками". Хотя, возможно, до понимания этого нужно дорасти.

 

1)Глупо открывать Америку и изобретать велосипед.Человечество все-таки использует исторический опыт.

Пищу-то Вы,наверняка,готовите не как в 6 веке до н.э.

2)Часто критик всю жизнь посвящает анализу какого-нибудь единственного произведения.Естественно,что он знает об этом больше.Можно не использовать этот опыт.

Только вот жизнь одна,и нам не хватит,чтобы все анализировать с такой скрупулезностью.

3)Проблема в пренебрежительном отношении..

"А,подумаешь,врач!..Сам вылечусь!.. А,подумаешь,учитель!..Сам научу!"

Другое дело--сантехник или телемастер. Тут уж да.

И сантехника уважают у нас больше,чем врача.

4)Если опираться ТОЛЬКО на свои ощущения,то придется просто стоять на одном месте.

Художники ОПОСРЕДУЮТ свои ощущения с помощью специальной техники и средств.А задача критики--лишь помочь зрителю раскрыть идею и красоту произведения.

 

Любой символ зритель ДОрисовывает в своем воображении.

Но одно дело--ДОрисовать,а другое--понять совсем иначе,отойти вообще от смысла задуманного художником.

Я уже приводил пример с Остапом Бендером с его "Я так вижу!.."

Вы говорите то же самое,что и он.

Только другими словами.

[ManiA 946]

@Days, золотыми, то есть долговечными словами быть не могут. Только опыт, переживание может быть источником вдохновения. Слова описывают опыт. Узнаётся опыт, а не слова. Слова-то как раз меняются, слова, символы.

 

1) Слова и есть опыт.

"В начале было СЛОВО..."

Мы не только говорим на языке,мы на нем ДУМАЕМ.

Язык--наше сознание.

2)Символы не меняются.

Они выражаются с помощью новых техник и средств.

[tatysik 16 431]

@ManiA, вы считаете, что мнения критиков об одном произведении непременно должны быть идентичными?

[ДАНИИЛА 6 403]

Так что увы и ах.

 

По сути, Алголь и Даниила много раз тебе на это и указывали. Пересказывать и переживать, чувствовать - это не одно и то же. Через переживание осознаётся общность. То есть ты, как единица, личность становишься одним из многих. Это можно назвать как угодно, но чаще это называют счастьем. Счастье - потому как та самая обездоленная единица становится единой с частью переживающих с тобой одно и то же. Ты как бы исчезаешь, растворяешься во множестве, силе, в знании того, что об этом говорят другие. Тебя не волнуют слова, потому как из самого же опыта ты видишь, что переживание можно описать разными словами. То есть слова теряют силу притягательности. Через опыт ты осознаёшь, что "дело" (опыт) важнее слов. В словах можно путаться, смущаться, сомневаться, их можно оспаривать, но сам опыт - это твердь, опора, от которой, конечно, можно уплыть в непонимании или неприятии слов в собеседнике, но возврат на эту самую твердь подобен возврату в рай, где стираются всякие противоречия, где вместо негодования, вражды проступает только улыбка приветствия и понимание, приятие собеседника. Потому мы с Алголем именно разными словами много раз пытались тебе сие показать, видя твои "обиды", неуступчивость, ту самую твердь, которая называется ещё злое эго, а в Библии, чтобы подчеркнуть этот негатив, это называется ещё зверем. Обособленное эго, самозащита - эта не та опора, которая несёт отдых, покой, счастье солидарности. Такое эго создаёт только чувство боли. И если через опыт, ты это знаешь в себе, но сознательно стремишься к обратному, не упуская любого подходящего момента для проявления обособленности, как и в этот раз, то можешь назвать этот мазохизмом наслаждения. В этом есть своя прелесть. Это наслаждение всегда полно алчности, ненасытности, блеска "утирательства носа" собеседнику, блеска первенства, но оно имеет недостаток, который не может знать в себе, пока не умрёт. Оно не знает покоя. Оно знает мощь суеты, но не знает расслабления, блаженство слабости, незащищённости, оно не знает невинности ребёнка, который полностью доверяет и не боится просто быть.

 

Этому способу возврата в рай, блаженство учил Христос и многие из тех учителей, которых ты часто упоминаешь, ища опору в их СЛОВАХ, способы доказательства противного, потому как защищаешь только противоположность, то есть всю ту же самую обособленность, несчастье, то, что без части и всегда голо, нищенствует в постоянной обездоленности. Ведь словами ты стараешься укрепить эго страдания, испытывая страсть по избавлению от одиночества, беззащитности. "Учение" - это не совсем то, о чём говорят великие учителя человечества. Ведь они пытаются возвратить собеседника к самому себе, к тому чувству, которое не знает скорби, оскорбления. Они пытаются рассказать то, что ты знаешь в себе, но утратил в суете, погоне за счастьем, то, что закрыто на тот момент, когда ты противостоишь собеседнику, утверждаясь в одиночестве на пальме первенства. Слушая, читая их и не переживая в себе то, о чём они говорят, ты полон тоски незнания, беспамятства. То, что ты слышишь в их словах, как с-ложное, как невозможное в тебе самом, тебе приходится искать снова и снова в чтении. Ведь не читая, ты забываешь, что это блаженство, о котором учителя говорят, возможно, а слова, которые ты ищешь в книгах, служат всё новым и новым подкреплением всё той же самой противоположности блаженства, подкреплению всё того же злосчастного эго.

 

Зная твою слабость в лучшем значении этого понимания, зная твою любовь, скажем так, к старине, к отцу, праотцу бытия, сего-дня, ты можешь увидеть в описании Брахмана или Святого Духа в ведах увидеть, что корень того же слова чтение, учитель сводится к санскриту - "чит". Сатчитананда переводится примерно как, бытие в знании есть блаженство. Потому "учитель" - сознание блаженства бытия, говорящее о себе. Ты, как и любой учитель, знаешь это блаженство, но в суете поиска этого блаженства его же и теряешь. Нужно не повторять то, что увидели другие, а просто увидеть то, о чём говорят учителя, в самом себе. Ведь оно иногда проявляется. Оно не может исчезнуть. Ведь это основа основ, когда все прочие определения бытия опускаются, исчезают. В осознании небытия само бытие - благо. Это блаженство осознать очень просто! В посте выше я пробовала описать опыт, когда бытие сводится к одному тебе, то есть самому малому, первоначальному благу. Это можно увидеть, представить и пережить в самом себе прямо сейчас. Достаточно отделить от себя весь мир, общего блага и остаться голым, чистым бытием, бытием самого себя. Только ты и ничего более. Это никак, это просто есть. Чистое бытие никак не выражается. Ведь выражение, выразительность возможна только по отношении к чему-то отдельному от тебя. ТЫ можешь восхищаться или негодовать в отношении кого-то, чего-то. Но в отдельности себя ты - сама пустота, чистота, лишённая каких-либо качеств, выразительности. Без слов, без мысли, то есть когда слова не есть ты, в осознании этого факта, ты - само безмолвие. Ведь даже тревога возникает в ТЕБЕ. Но ты не есть тревога. Ведь волнение - это то, что в ТЕБЕ возникает и исчезает. Ты есть само чистое бытие, на фоне которого может проявиться что угодно. И само выражение к этому происходящему в тебе есть благо. Без происходящего в ТЕБЕ нет связи, нет любви, нет соединения тебя с чем-то, кем-то, нет самого течения жизни, изменений, нет стремления к соединению с наблюдаемым, нет самого исхода ТЕБЯ из ничто.

 

Жизнью часто называют изменения. Та энергия, которая в тебе бьёт ключом, творит мысли, творит зрение, слух, чтобы видеть и слышать ответ собственного посыла, голоса, без творения есть небытие. Ты каждый раз исходишь из небытия чего-то, отдельного от тебя, ты каждое утро исходишь из неподвижности, неизменности самоё себя. В тебе каждый день происходит сотворение мира. Разве осознании этого факта несёт в себе скорбь, которою нужно ещё и защищать?

 

@Gouliard, вот скажи, тебе нужен закон, который защищает скорбь, ставит препон, преграду для осознания блаженства творения мира? Тебе нужно защищать то самое несчастное эго, которое без всего и вся, пусто и никакое? Да и для чего его защищать, если оно есть, всегда есть и без закона совершенно свободно в любом волеизъявлении? Закон - это творение, которое позволяет проявится словам, выражающим отношение к закону, но эго как было, так и остаётся. Это чувство себя как было так и остаётся. Оно не требует защиты, не требует компенсации за то, что оно просто есть. Ты можешь его уничтожать в мыслях, можешь натравливать, можешь негодовать или оскорбляться, но без него невозможно ни одно из этих действий. Оно, это чувство бытия, есть источник всех чувств, желаний, переживаний. Оно же является и источником закона, который обсуждается. Но нужно ли тому, что является источником всего и вся закон, защищающий право на то, что есть и без закона? Ведь в осознании сего факта может возникнуть только улыбка, в которой исчезает любой негатив или сопротивление, отстаивание "своей" правоты, отличной от блаженства созерцания происходящих перемен на фоне неизменности, постоянстве самого чувства бытия.

 

 

У существования много имён, в языке много имён существующего, то есть имён существительных. Есть нарицательные, есть собственные. У нарицательного имени "православные" есть праздник имени собственного. Я не буду его называть, раз по желанию условной сопринадлежности к имени нарицательному и правому неизменное чувство бытия решило скорбеть, оскорбляться по поводу произношения имени собственного. Я просто поздравляю само желание воспевать это имя собственное с праздником блаженства, с праздником рождения имени, от которого сердце бьётся сильнее, неравнодушно, душно, в соприкосновении с которым чувство себя теряет меру, становясь беспредельным, летящим.

 

Ну, а для одного крыла православия я просто оставлю это стихотворение. Я не скорблю и не взываю к закону, но молю только услышать себя в покое сознания.

 

 

Как правая и левая рука —

Твоя душа моей душе близка.

 

Мы смежены, блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

 

Но вихрь встает — и бездна пролегла

От правого — до левого крыла!

 

С праздником!