Другая Литература

[Гость Тутси(Надя)10]

Нет земле на свете равной

Той земле, где ты рождён, –

Чтить её – твой самый главный,

Самый праведный закон.

 

Для тебя да будет свято,

Как семья, отец и мать,

Место в мире, где когда-то

Начал ты существовать.

 

У земли родимой много

Сильных, смелых сыновей, –

Все мы преданы, как богу,

Общей матери своей.

 

На её защиту встанем,

Жизнью мы не дорожим, –

Хоть сейчас существованьем

Ей пожертвуем своим.

 

Ею мы живём и дышим,

Бережём, как мать свою;

Чести нет святей и выше –

Пасть за родину в бою.

 

Нет на свете большей славы,

Всем пожертвовать, что есть,

Для родной своей державы,

За её святую честь.

 

Тщетно счастья добиваться,

Дорожить добром своим,

Если общие богатства

Мы не ценим, не храним.

 

Как мы плачем, как мы ропщем,

Вдруг теряя свой кусок,

Но ведь только во всеобщем

И своё бы ты сберёг.

 

Если б край родной великим

Не связал единством нас,

Мы зверям подобным диким

Оставались бы сейчас.

 

Все и почести и блага

Только тем всегда желай,

Кто с бесстрашьем и отвагой

Защищал родимый край.

 

Славой вечною покроем,

Что небесных звёзд светлей,

Мы того, кто пал героем

Ради родины своей.

 

Жить рабом, с петлёй на шее,

Принимая зло за власть, –

Это в сотни раз страшнее,

Чем в бою свободным пасть.

[Бах 1 465]

чет прет меня да и темка заглоха:

 

Облака плывут, облака,

Не спеша плывут как в кино.

А я цыпленка ем табака,

Я коньячку принял полкило.

 

Облака плывут в Абакан,

Не спеша плывут облака...

Им тепло небось, облакам,

А я продрог насквозь, на века!

 

Я подковой вмерз в санный след,

В лед, что я кайлом ковырял!

Ведь недаром я двадцать лет

Протрубил по тем лагерям.

 

До сих пор в глазах - снега наст!

До сих пор в ушах - шмона гам!..

Эй, подайте мне ананас

И коньячку еще двести грамм!

 

Облака плывут, облака,

В милый край плывут, в Колыму,

И не нужен им адвокат,

Им амнистия - ни к чему.

 

Я и сам живу - первый сорт!

Двадцать лет, как день, разменял!

Я в пивной сижу, словно лорд,

И даже зубы есть у меня!

 

Облака плывут на восход,

Им ни пенсии, ни хлопот...

А мне четвертого - перевод,

И двадцать третьего - перевод.

 

И по этим дням, как и я,

Полстраны сидит в кабаках!

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака.

 

И нашей памятью в те края

Облака плывут, облака...

 

1962 А.Галич

 

http://www.youtube.com/watch?v=09w8WcvIuR8

[Альфа 4]

Смотрю на водопад в горах Лушань

 

За сизой дымкою вдали

Горит закат,

 

Гляжу на горные хребты,

На водопад.

 

Летит он с облачных высот

Сквозь горный лес -

 

И кажется: то Млечный Путь

Упал с небес.

 

Ли Бо

[Гость Тутси(Надя)10]

Нескладухи.

 

Троллей челн я оседлал –

Рифмую в непогоду,

Хоть в глаза и не видал

Божественного мёду.

 

Уж коль скоро сдуру сел

В песенную лодку, –

Чтобы я изящней пел,

Промочу-ка глотку.

 

Видел я, как в небесах

Тролль плясал с овцою,

Лошадь шла на парусах,

Лодка шла рысцою.

 

Был младенец стар и сер,

Падок волк на ласку,

Тьма светла и тёмен свет,

Рождество – на Пасху.

 

Снег подкидывай в огонь,

Пламя будет сыто.

Коль стеклом подкован конь,

Не скользят копыта.

… … … … … … …

… … … … … … ….. ..

 

[Бах 1 465]

Троллей челн я оседлал –

жжете Надин, галаголом?

я даже боюсь подумать, кто здеся тролли?

у меня паранойя наверное ?

но за ссылку на исладнскую поэзию и творчество Бьярни Йоунссон

вам гранд мерси

[Бах 1 465]

ну и поскольку сегодня среда, а это маленькая пятница как ни глянь

РэдЭнджи понравится наверное

Пивная песня

 

Вот названья для вина:

«водка», «пиво», «брага»,

«море чаши», «сладость дна»,

«мед», «сивуха», «влага»,

«пир», «пирушка», «выпивон»,

«винолитье», «кружек звон»,

или просто — благо.

 

Как нальют тебе ерша,

чуть хлебнешь на пробу —

к небу воспарит душа,

язык пристанет к нёбу;

грех не грех для тех, кто пьет,

тот и в море брод найдет,

кто ублажил утробу.

 

Горя нет в помине здесь,

бровь никто не хмурит.

Умник здесь, забывши спесь,

мозги сивухой дурит.

Зато дурак, пивца испив,

становится красноречив —

поет и балагурит.

 

Бедняка мытарит власть,

но здесь над ним невластна:

он мед забвенья глушит всласть —

и все ему прекрасно!

Но утром, глядь, он трезв опять,

опять готов долги считать, —

значит, и пил напрасно.

 

Коль ты спьяну по злобе

стая свинье подобен,

сам не зная о себе,

сколь ты пьян и злобен,

худо, братец, — божий гнев

ты узнаешь, протрезвев.

Бог и карать способен.

 

Разум в нас вложил господь,

силу дал и здравье,

оттого-то нашу плоть

портить мы не в праве.

Худо поступает тот,

кто, как сивый мерин, пьет, —

то неблагонравье.

 

Не таков сегодня наш

пир честной и славный:

льются водопады чаш,

с равным сидит равный.

Есть что пить и есть что есть —

воздадим же богу честь,

подымем тост заздравный!

 

Стефаун Оулафссон

сперто отсюдова

http://norse.ulver.com:8080/poetry/xvii/

[Гость Тутси(Надя)10]

... ... ... ... ... ...

... ... ... ... ... ... ... ... .

 

Лёд горяч – он плавит медь,

Стрелы дали колос,

А молитвы надо петь

Кротко – во весь голос.

 

Рыбий суп песком приправь,

Соль насыпь на рану,

По горам пускайся вплавь,

Пешком по океану.

 

Хорошо поёт треска

По весне на взгорье.

Овцы ловятся пока,

Не иссякло море.

 

Был стрижом зажжён кочтёр,

А форель тушила.

Мухой выкован топор,

Коза его купила.

 

Кот на память пел псалтырь,

Лён тюлени пряли.

Скат штаны протёр до дыр,

ЗуйкИ чулки вязали.

[Гость Тутси(Надя)10]

Бах

жжете Надин, галаголом? 

я даже боюсь подумать, кто здеся тролли?

у меня паранойя наверное ?

но за ссылку на исладнскую поэзию и творчество Бьярни Йоунссон

вам гранд мерси

ты меня порадовал,Бах.

Спасибо огромное.

[Alter Ego 53 385]

Был стрижом зажжён кочтёр,

А форель тушила.

Мухой выкован топор,

Коза его купила

 

Гениальные строки! Это не Ахматова, случайно?

[Бах 1 465]

Был стрижом зажжён кочтёр,

А форель тушила.

Мухой выкован топор,

Коза его купила

 

Гениальные строки! Это не Ахматова, случайно?

Бьярни Йоунссон

http://norse.ulver.com/poetry/xvii/bjarnijonsson.html

[Гость Тутси(Надя)10]

***

Словами «рок», «судьба», «удача»

Мы склонны злоупотреблять:

Случись беда у нас – и плача

Судьбу мы будем обвинять.

 

А если в чём-то преуспели

И хорошо идут дела,

При чём тут разум, в самом деле?

Судьба нам, видишь, помогла..

 

И также мы к судьбе взываем,

Когда исхода дел не знаем, –

Хорош он будет, или плох.

 

Судьбу мы превратили в бога,

И это, рассуждая строго,

Знак верный, что она не бог.

 

 

Бах,

а это чьи?

[Гость Тутси(Надя)10]

***

Когда в толпе ты встретишь человека

на коем фрак,

Чей лоб мрачней чернявого узбека,

неровен шаг,

Волос у кого поднят, и в беспорядке, …

и кто вопя,

Всегда дрожит в нервическом припадке,

Знай, это я.

Кого язвят со злостью вечно новой,

С кого толпа венец его лавровый

безумно рвет .. …

Кто ни перед кем спины не клонит гибкой,

Знай, это я!

В моих устах спокойная улыбка,

в груди – змея!

[Бах 1 465]

Бальзак Борис Пастернак

Париж в златых тельцах, в дельцах,

B дождях, как мщенье, долгожданных.

По улицам летит пыльца.

Разгневанно цветут каштаны.

Жара покрыла лошадей

И щелканье бичей глазурью

И, как горох на решете,

Дрожит в оконной амбразуре.

Беспечно мчатся тильбюри.

Своя довлеет злоба дневи.

До завтрашней ли им зари?

Разгневанно цветут деревья.

А их заложник и должник,

Куда он скрылся? Ах, алхимик!

Он, как над книгами, поник

Над переулками глухими.

Почти как тополь, лопоух,

Он смотрит вниз, как в заповедник,

И ткет парижу, как паук,

Заупокойную обедню.

Его бессонные зенки

Устроены, как веретена.

Он вьет, как нитку из пеньки,

Историю сего притона.

Чтоб выкупиться из ярма

Ужасного заимодавца,

Он должен сгинуть задарма

И дать всей нитке размотаться.

 

Зачем же было брать в кредит

Париж с его толпой и биржей,

И поле, и в тени ракит

Непринужденность сельских пиршеств?

 

Он грезит волей, как лакей,

Как пенсией старик бухгалтер,

А весу в этом кулаке,

Что в каменщиковой кувалде.

 

Когда, когда ж, утерши пот

И сушь кофейную отвеяв,

Он оградится от забот

Шестой главою от Матфея?

[Tuschik 38]

спетро отсюдова

http://norse.ulver.com:8080/poetry/xvii/

 

суперский портал!

[Бах 1 465]

Дмитрий Быков. Неправильная победа

 

Президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга (в 2005 г.) отказалась приезжать

в Россию на предстоящий праздник Победы.

 

 

Недавно Вике-Фрейберга (она

рулит покуда Латвией свободной)

сказала, что она раздражена

российской хамоватостью природной.

 

Мы не вольны, промолвила она,

внушить манеры русскому соседу.

Пускай они там пиво пьют до дна

за эту их несчастную Победу,

 

пусть на газете чистят воблин бок

и, оторвав куски от рыбьей тушки,

под рев гармони шпарят назубок

свои неэстетичные частушки

 

-- нам варваров исправить не дано.

История загонит их в парашу.

Мы будем пить не пиво, а вино,

и не за их победу, а за нашу.

 

Простите этот вольный перевод,

но суть сводилась к этому, ей-богу.

Итак, латвийский доблестный народ

не хочет пить за нашу Перемогу*.

 

Не мне Европу гордую учить,

-- ее авторитет не поколеблен,

-- но Фрейбергу я должен огорчить.

Она, похоже, будет в меньшинстве, блин.

 

Не зря полки шагали на убой.

Не только в Новом, но и в Старом Свете

за ту победу станет пить любой,

раскладывая воблу на газете.

 

И англичане, дружно разложив

на свежей Times бекон и чикен-карри,

поднимут крепкий эль за тех, кто жив

из тех, кто фрицам надавал по харе.

 

Французы, разложив на "Фигаро"

свои сыры и жирные паштеты,

-- о, как течет слюной мое перо,

о, Франция упитанная, где ты!

 

-- поднимут тост среди парижских крыш

за тех, кто в Resistance отличился,

а вовсе не за тех, кто сдал Париж

и под Виши от страха обмочился.

 

И даже в Штатах, кажется, полно

таких, что в память доблестного года

свое калифорнийское вино

закусят сочным лобстером Кейп-Кода

 

-- и, положив на "Вашингтонский пост"

отваренного краба-исполина,

возьмут его за ярко-красный хвост

и скажут: "Ну, за взятие Берлина!"

 

О Вайра! Я пишу вам из Москвы.

Простите, я известный безобразник.

Мы выживем, ей-богу, если вы

в Россию не поедете на праздник.

 

Пятнадцать лет мы, кажется, живем

без Латвии -- пленительной простушки,

и нашу воблу жесткую жуем

и распеваем грубые частушки.

 

И пусть глава свободных латышей,

угрюмая, как гордая гиена,

разложит пару заячьих ушей

на доблестном таблоиде Diena**

 

-- оскалится, как нильский крокодил,

который плачет, если безутешен,

-- и выпьет не за тех, кто победил,

а за того, кто в Нюрнберге повешен.