Другая Литература

[Jeka 51]

Неоправданно позабытая многими строка:

 

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель...

[Гость Гадя Петрович Хренова]

В углу, под забором гаражных строений,

Крапива нескошенной силой бушует,

И жгучим напором прохладу от тени

Она защищает, кусает, лютует.

И ты, словно стройная Дева-крапива:

Прохладою манишь и жалишь красиво.

 

Да, разве, такое забудется? Вряд ли!

Наивный, с открытой душой,

Нырнул, безголовый, в любовь, словно в мяту,

Как в реку нырнул голышом.

А ты, обожгла, как крапива, осока,

И долго, потом, я рыдал.

Но понял, друзья, что любовь стерва, сука!

Как жаль, что я раньше не знал.

 

[Гость Lilian]

Я не знаю мудрости, годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

 

Не кляните, мудрые. Что вам до меня?

Я ведь только облачко, полное огня.

Я ведь только облачко. Видите: плыву.

И зову мечтателей... Вас я не зову!

 

 

 

________________________________

 

Одна есть в мире красота.

Не красота богов Эллады,

И не влюбленная мечта,

Не гор тяжелые громады,

И не моря, не водопады,

Не взоров женских чистота.

Одна есть в мире красота —

Любви, печали, отреченья,

И добровольного мученья

За нас распятого Христа.

 

К. Бальмонт

[Масик 55]

Чтобы знать как дышать,

Нужно петь словно жить.

Не стремиться назад,

Память не ворошить.

 

Ветром, только вперёд,

Солнцем за горизонт,

Свою душу латать,

Или вплавь... или вброд...

 

Из загона - прорыв,

И не в стойле стоять,

Научиться любить,

Задыхаться, страдать...

 

И дарить доброту,

И в безумии сфер,

Так прожить - как дано,

По сплетению вен...

[Гость Lilian]

Будем как Солнце! Забудем о том,

Кто нас ведет по пути золотому,

Будем лишь помнить, что вечно к иному,

К новому, к сильному, к доброму, к злому,

Ярко стремимся мы в сне золотом.

Будем молиться всегда неземному,

В нашем хотеньи земном!

Будем, как Солнце всегда молодое,

Нежно ласкать огневые цветы,

Воздух прозрачный и все золотое.

Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,

Будь воплощеньем внезапной мечты!

Только не медлить в недвижном покое,

Дальше, еще, до заветной черты,

Дальше, нас манит число роковое

В Вечность, где новые вспыхнут цветы.

Будем как Солнце, оно — молодое.

В этом завет красоты!

[iwolf 589]

Вот хорошее и лирическое:

 

ШЕЯ

Моему сослуживцу г-ну Бенедиктову.

 

Шея девы - наслажденье;

Шея - снег, змея, нарцисс;

Шея - ввысь порой стремленье;

Шея - склон порою вниз.

Шея - лебедь; шея - пава;

Шея - нежный стебелёк;

Шея - радость, гордость, слава;

Шея - мрамора кусок!..

Кто тебя, драгая шея,

Мощной дланью обоймёт?

Кто тебя, дыханьем грея,

Поцелуем пропечёт?

Кто тебя, крутая выя,

До косы от самых плеч,

В дни июля огневые

Будет с зоркостью беречь:

Чтоб от солнца в зной палящий,

Не покрыл тебя загар;

Чтоб поверхностью блестящей

Не пленился злой комар;

Чтоб черна от чёрной пыли

Ты не сделалась сама;

Чтоб тебя не иссушили

Грусть, и ветры, и зима?! (с)

[LVZh 4 898]

Жизнь ничего не украдёт,

Она однажды всё воздаст вам.

И вдруг такая ночь придёт,

Где время сходится с пространством!

 

Достать до неба и до дна

Ты одинаково готова.

Ты с тем и там, где быть должна.

И нету ничего другого.

 

И всё срастается в душе,

И всё вокруг тебе послушно,

И на судьбинном вираже

Ты балансируешь воздушно.

 

И в кухне капает вода,

А в небесах звезда мигает.

И это слово – «никогда» -

Уже нисколько не пугает.

[Гость Гадя Петрович Хренова]

Я стал тебе совсем не интересен…

Я стал тебе практически чужой…

И не пою чудесных, нежных песен…

Их, вероятно, для тебя поет другой…

 

Я стал тебе обузою, помехой,

Я не вписался в твой же интерьер…

Я, вероятно, нужен был для смеха…

Или ведущим, для твоих премьер…

 

Я был тебе любовником и другом…

Отцом и братом, мужем, женихом…

А стал чужим… И голова лишь кругом…

Как в триллере - наверченном, лихом…

 

Я был с тобой так бесподобно нежен…

И энергичен… В том… Неутомим…

Мой мир с тобой был без границ… Безбрежен…

Но все дороги нас приводят в Рим…

 

Ты итальянка по своей натуре…

Хотя Россия у тебя в крови…

Ты извергаешь лаву, пепел, бури…

И так прекрасна ты в своей любви…

 

Италией ты бредишь и мечтаешь…

Стремишься к ней, как маленькая дочь…

От итальянцев только тихо таешь…

И замуж выйти ты за них не прочь…

 

Италия тебе же шлет приветы…

Открытки, книги, письма и духи…

Конечно, это лучшие предметы…

Они для сердца очень не глухи…

 

И сердце откликается безмерно…

Для сердца нужен маленький запал…

А на моей душе все очень скверно…

И мой запал стал бесконечно мал…

 

Я стал тебе обузою, помехой,

Я не вписался в твой же интерьер…

Ты стала для меня большою вехой…

С тобой сыграл я множество премьер…

 

Я стал тебе совсем не интересен…

Я стал тебе практически чужой…

Я позабыл мотив чудесных песен…

Тебе их пропоет теперь другой…

[Гость Тутси(Надя)10]

Сбереги тебя судьба

От печали и обмана,

От несбывшейся мечты

И от клятв, как дым, непрочных -

Сбереги

 

Мы расстались бы с тобой

Или поздно или рано.

И поэтому не надо,

Ничего не объясняй мне

И не лги

 

Знать не хочу почему,

И спрашивать, и помнить ни к чему.

Все обошлось.

Стихает боль, но половину боли этой,

Что еще есть в сердце где-то,

Испытать не пожелаю никому

 

Огради тебя судьба

От неискреннего слова,

От измены и тоски

И от встреч с обидой горькой

Огради

 

Не получится у нас

Разговора никакого

Ни о том, что завтра ждет,

Ни о том, что оставляем

Позади

 

Сохрани тебя судьба,

Чтоб не стал всего дороже

Тот, кому не нужен ты,

И от всех людей неверных

Сохрани

 

Помоги тебе судьба

Потому, что сам не сможешь

Ты стерпеть и пережить

Все, что я стерпеть сумела

В эти дни

[Enigma Kuutar 19 989]

Н. Некрасов

Блажен незлобливый поэт1,

В ком мало желчи, много чувства:

Ему так искренен привет

Друзей спокойного искусства;

 

Ему сочувствие в толпе,

Как ропот волн, ласкает ухо;

Он чужд сомнения в себе -

Сей пытки творческого духа;

 

Любя беспечность и покой,

Гнушаясь дерзкою сатирой,

Он прочно властвует толпой

С своей миролюбивой лирой.

 

Дивясь великому уму,

Его не гонят, не злословят,

И современники ему

При жизни памятник готовят...

 

Но нет пощады у судьбы

Тому, чей благородный гений

Стал обличителем толпы,

Ее страстей и заблуждений.

 

Питая ненавистью грудь,

Уста вооружив сатирой,

Проходит он тернистый путь

С своей карающею лирой.

 

Его преследуют хулы:

Он ловит звуки одобренья

Не в сладком ропоте хвалы,

А в диких криках озлобленья.

 

И веря и не веря вновь

Мечте высокого призванья,

Он проповедует любовь

Враждебным словом отрицанья,-

 

И каждый звук его речей

Плодит ему врагов суровых,

И умных и пустых людей,

Равно клеймить его готовых.

 

Со всех сторон его клянут

И, только труп его увидя,

Как много сделал он, поймут,

И как любил он - ненавидя!

[Гость Тутси(Надя)10]

Не о любви не бывает стихов;

строки пред вами, их автор Светлов:

 

Живого или мертвого,

Жди меня двадцать четвертого,

Двадцать третьего, двадцать пятого -

Виноватого, невиноватого.

Как природа любит живая,

Ты люби меня не уставая...

Называй меня так, как хочешь:

Или соколом, или зябликом.

Ведь приплыл я к тебе корабликом -

Неизвестно, днем или ночью.

У кораблика в тесном трюме

Жмутся ящики воспоминаний

И теснятся бочки раздумий,

Узнаваний, неузнаваний...

Лишь в тебе одной узнаю

Дорогую судьбу свою.

1961

[Alter Ego 53 385]

ИНОГДА...

1

Иногда чувствую себя

скомканным воздушным шариком,

который

достают из темноты кармана,

расправляют

любовно,

ласково разглаживают.

Осторожно

губами

обхватывают основание мое,

зубами

бережно касаются,

почти нежно.

 

Радость в меня

снизу доверху

проникает,

мою пустоту

наполняет.

Радость так велика,

что нестерпима:

вытолкнуть ее из себя,

навеки

удержать ее хочется -

ничего не хочется.

Выталкиваю и впитываю.

Впитываю, впитываю...

Губы

отрывают меня меня от себя,

руки

не удерживают, -

я не взлетаю -

падаю,

бьюсь оземь,

конвульсивно содрогаясь,

непроизвольно подпрыгивая...

 

Опустошенную, измятую,

меня

поднимают,

опускают в темноту кармана.

 

2

Иногда

чувствую себя на грани

между

"не могу заснуть"

и

"не хочу просыпаться" -

границы ночи

хочется расширить,

отодвинув

утро, словно ширму,

размалеванную

в стиле С.Дали -

аляповато, но приемлемо

для подавляющего большинства.

 

3

Иногда чувствую себя девочкой,

напялившей мамины туфли на шпильках,

частицей макрокосмоса,

гимназисткой,

примеряющей

ажурный воротничок,

гранатовый браслет,

шагреневую кожу.

Иногда чувствую себя

одной из многих,

иногда -

другой из многих.

Иногда чувствую себя

ничего не чувствующей,

иногда - бесчувственной.

Иногда - особой,

иногда - особью,

подверженной потребностям

есть, пить и так далее,

подвластной регулярным потребностям -

путам,

цепям,

нитям, за которые дергают,

струнам, на которых играют.

Досадно

иногда...

 

(с) ЮЛИЯ ВОЛЬТ

[ხორბალი 1]

Может, это и не лирика, но за душу берет.

 

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

 

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

 

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

 

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

 

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

 

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

 

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

 

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

 

"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити.

"Мы вас подождем!"- говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

 

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

 

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

 

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

 

К.Симонов

[NERVная B@zzy 345]

Я - женщина и значит я - актриса,

Во мне сто лиц и тысяча ролей.

Я - женщина и значит я - царица,

Возлюбленная всех земных царей.

 

Я - женщина и значит я - рабыня,

Познавшая соленый вкус обид.

Я - женщина и значит я - пустыня,

Которая тебя испепелит.

 

Я - женщина, сильна я поневоле,

Но знаешь даже если жизнь - борьба,

Я - женщина, я слабая до боли,

Я - женщина и значит я - судьба.

 

Я - женщина, я просто вспышка страсти,

Но мой удел терпение и труд...

Я - женщина, я то большое счастье

Которое совсем не берегут.

 

Я - женщина и этим я опасна,

Огонь и лед навек во мне одной.

Я - женщина и значит я прекрасна,

С младенчества до старости седой.

 

Я - женщина и в мире все дороги

Ведут ко мне, а не в какой-то Рим.

Я - женщина, я избранная богом,

Хотя уже наказанная им!

 

(с) Наталия Очкур

[apriori 0]

а это тут было .. не знаю...

Когда веленьем сил, создавших все земное,

Поэт явился в мир, унылый мир тоски,

Испуганная мать, кляня дитя родное,

На Бога в ярости воздела кулаки.

 

"Такое чудище кормить! О, правый Боже,

Я лучше сотню змей родить бы предпочла,

Будь трижды проклято восторгов кратких ложе,

Где искупленье скверн во тьме я зачала!

 

За то, что в матери уроду, василиску,

На горе мужу Ты избрал меня одну,

Но, как ненужную любовную записку,

К несчастью, эту мразь в огонь я не швырну,

 

Я Твой неправый гнев обрушу на орудье

Твоей недоброты, я буду тем горда,

Что это деревце зачахнет на безлюдье

И зачумленного не принесет плода".

 

Так, не поняв судеб и ненависти пену

Глотая в бешенстве и свой кляня позор,

Она готовится разжечь, сойдя в Геенну,

Преступным матерям назначенный костер.

 

Но ангелы хранят отверженных недаром,

Бездомному везде под солнцем стол и кров,

И для него вода становится нектаром,

И корка прелая - амброзией богов.

 

Он с ветром шепчется и с тучей проходящей,

Пускаясь в крестный путь, как ласточка в полет

И Дух, в пучине бед паломника хранящий,

Услышав песнь его, невольно слезы льет.

 

Но от его любви шарахается каждый,

Но раздражает всех его спокойный взгляд,

Всем любо слышать стон его сердечной жажды

Испытывать на нем еще безвестный яд.

 

Захочет он испить из чистого колодца,

Ему плюют в бадью. С брезгливостью ханжи

Отталкивают все, к чему он прикоснется,

Чураясь гением протоптанной межи.

 

Его жена кричит по рынкам и трактирам:

За то, что мне отдать и жизнь и страсть он мог,

За то, что красоту избрал своим кумиром,

Меня озолотит он с головы до ног.

 

Я нардом услажусь и миррой благовонной,

И поклонением, и мясом, и вином.

Я дух его растлю, любовью ослепленный.

И я унижу все божественное в нем.

 

Когда ж наскучит мне весь этот фарс нелепый

Я руку наложу покорному на грудь,

И эти ногти вмиг, проворны и свирепы,

Когтями гарпии проложат к сердцу путь.

 

Я сердце вылущу, дрожащее как птица

В руке охотника, и лакомым куском

Во мне живущий зверь, играя, насладится,

Когда я в грязь ему швырну кровавый ком.

 

Но что ж Поэт? Он тверд. Он силою прозренья

Уже свой видит трон близ Бога самого.

В нем, точно молнии, сверкают озаренья,

Глумливый смех толпы скрывая от него.

 

"Благодарю, Господь! Ты нас обрек несчастьям,

Но в них лекарство дал для очищенья нам,

Чтоб сильных приобщил к небесным сладострастьям

Страданий временных божественный бальзам.

 

Я знаю, близ себя Ты поместишь Поэта,

В святое воинство его Ты пригласил.

Ты позовешь его на вечный праздник света,

Как собеседника Властей, Начал и Сил.

 

Я знаю, кто страдал, тот полон благородства,

И даже ада месть величью не страшна,

Когда в его венце, в короне первородства,

Потомство узнает миры и времена.

 

Возьми все лучшее, что создано Пальмирой,

Весь жемчуг собери, который в море скрыт.

Из глубины земной хоть все алмазы вырой, -

Венец Поэта все сиянием затмит.

 

Затем что он возник из огненной стихии

Из тех перволучей, чья сила так светла,

Что, чудо Божие, пред ней глаза людские

Темны, как тусклые от пыли зеркала".