Стихи, которые нравятся

[.Nusha. 12 931]

Римма Казакова

 

Живут на свете дураки:

На бочку меда - дегтя ложка.

Им, дуракам, все не с руки

Стать поумнее, хоть немножко.

Дурак - он, как Иван-дурак,

Всех кормит, обо всех хлопочет.

Дурак - он тянет, как бурлак.

Дурак во всем - чернорабочий.

Все спят - он, дурень, начеку.

Куда-то мчит, за что-то бьется...

А достается дураку -

Как никому не достается!

То по-дурацки он влюблен,

Так беззащитно, без опаски,

То по-дурацки робок он,

То откровенен по-дурацки.

Не изворотлив, не хитер,-

Твердя, что вертится планета,

Дурак восходит на костер

И, как дурак, кричит про это!

Живут на свете дураки,

Идут-бредут в своих веригах,

Невероятно далеки

От разных умников великих.

Но умники за их спиной

гогочут...

- Видели растяпу?

Дурак, весь век с одной женой!

- Дурак, не может сунуть в лапу!

- Дурак, на вдовушке женат

И кормит целую ораву!...

Пусть умники меня простят -

Мне больше дураки по нраву.

Я и сама еще пока

Себя с их племенем сверяю.

И думаю, что дурака

Я этим делом не сваляю.

А жизнь у каждого в руках.

Давайте честно к старту выйдем,

И кто там будет в дураках -

Увидим, умники! Увидим.

[hatalyy 1 250]

[.Nusha. 12 931]

Николай Заболоцкий

 

Не позволяй душе лениться!

Чтоб в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

 

Гони ее от дома к дому,

Тащи с этапа на этап,

По пустырю, по бурелому,

Через сугроб, через ухаб!

 

Не разрешай ей спать в постели

При свете утренней звезды,

Держи лентяйку в черном теле

И не снимай с нее узды!

 

Коль дать ей вздумаешь поблажку,

Освобождая от работ,

Она последнюю рубашку

С тебя без жалости сорвет.

 

А ты хватай ее за плечи,

Учи и мучай дотемна,

Чтоб жить с тобой по-человечьи

Училась заново она.

 

Она рабыня и царица,

Она работница и дочь,

Она обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

 

 

 

Ирина Снегова

 

Любовь – любви не ровня, не родня.

Любовь с любовью, Боже,

как не схожи!

Та светит, эта жжет сильней огня,

А от иной досель мороз по коже.

Одной ты обольщен и улещен,

Как милостью надменного монарха,

Другая душно дышит за плечом

Тяжелой страстью

грешного монаха.

А та, иезуитские глаза

Вверх возводя,

под вас колодки ищет…

А эти?.. Самозванки!

К ним – нельзя!

Разденут, оберут и пустят нищим…

Любовь – любови рознь.

Иди к любой…

И лишь одной я что-то не встречала –

Веселой, той, какую нес с собой

Античный мальчик

в прорези колчана.

 

 

 

Илья Сельвинский

 

Каждому мужчине столько лет,

Сколько женщине, какой он близок.

Человек устал. Он полусед.

Лоб его в предательских зализах.

 

А девчонка встретила его,

Обвевая предрассветным бризом.

Он готов поверить в колдовство,

Покоряясь всем ее капризам.

 

Знает он, что дорог этот сон,

Но оплатит и не поскупится:

Старость навек сбрасывает он,

Мудрый. Молодой. Самоубийца.

 

 

[.Nusha. 12 931]

 

Екатерина Горбовская

 

Я думала, что главное в погоне за судьбой -

Малярно-ювелирная работа над собой:

Над всеми недостатками,

Которые видны,

Над скверными задатками,

Которые даны,

Волшебными заплатками,

Железною стеной

Должны стоять достоинства,

Воспитанные мной.

 

Когда-то я так думала

По молодости лет.

Казалось, это главное,

А оказалось - нет.

 

Из всех доброжелателей никто не объяснил,

Что главное, чтоб кто-нибудь

Вот так тебя любил:

Со всеми недостатками,

Слезами и припадками,

Скандалами и сдвигами

И склонностью ко лжи -

Считая их глубинами, считая их загадками,

Неведомыми тайнами твоей большой души.

Изменено 21 ноября, 2012 пользователем .Nusha.

[.Nusha. 12 931]

Милорад Павич

 

Есть люди с особо чувствительной кожей –

их лучше не трогать. Они не похожи

на всех остальных. Они носят перчатки,

скрывая на коже следы-отпечатки

лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,

бесцеремонных в иной ситуации.

Они опасаются солнца в зените.

Обычно, надев толстый вязаный свитер,

выходят из дома по лунной дорожке

пройтись; и не любят, когда понарошку,

когда просто так, не всерьез, не надолго.

Болезненно чувствуют взгляды-иголки

и крошево слов. Они прячут обиду

в глубины глубин, но по внешнему виду

спокойны они, как застывшая глина,

лишь губы поджаты и паузы длинны.

Они уязвимы, они интересны;

и будьте чутки и внимательны, если

вы их приручили: они не похожи

на всех остальных – они чувствуют кожей.

[Щас 59]

Николай Туроверов.

 

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня.

Я с кормы, всё время мимо,

В своего стрелял коня.

 

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Всё не веря, всё не зная,

Что прощается со мной.

 

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою…

Конь всё плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

 

Мой денщик стрелял не мимо.

Покраснела чуть вода…

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

[ManiA 946]

И.С.Тургенев.

Стихотворение в прозе.

Стой!

 

 

Стой! Какою я теперь тебя вижу — останься навсегда такою в моей памяти!

С губ сорвался последний вдохновенный звук — глаза не блестят и не сверкают — они меркнут, отягощенные счастьем, блаженным сознанием той красоты, которую удалось тебе выразить, той красоты, во след которой ты словно простираешь твои торжествующие, твои изнеможенные руки!

Какой свет, тоньше и чище солнечного света, разлился по всем твоим членам, по малейшим складкам твоей одежды?

Какой бог своим ласковым дуновеньем откинул назад твои рассыпанные кудри?

Его лобзание горит на твоем, как мрамор, побледневшем челе!

Вот она — открытая тайна, тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно, бессмертие! Другого бессмертия нет — и не надо. В это мгновение ты бессмертна.

Оно пройдет — и ты снова щепотка пепла, женщина, дитя... Но что тебе за дело! В это мгновенье — ты стала выше, ты стала вне всего преходящего, временного. Это твоемгновение не кончится никогда.

Стой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности!

[.Nusha. 12 931]

Тоска прям напала....... Пойду Леножке звонить.......эххххх

 

Со мною вот что происходит,

Ко мне мой старый друг не ходит,

А ходят в разной суете

Разнообразные не те

Со мною вот что происходит,

Совсем не та ко мне приходит,

Мне руки на плечи кладет

И у другой меня крадет.

А той скажите, бога ради,

Кому на плечи руки класть?

Та у которой я украден

В отместку тоже станет красть.

Не сразу этим же ответит,

А будет жить с собой в борьбе

И неосознанно наметит

Кого-то, дальнего себе.

О сколько вредных и ненужных связей,

Дружб ненужных.

Во мне уже осатаненность.

О, кто-нибудь, приди, нарушь

Чужих сердец соединенность

И разобщенность близких душ.

Со мною вот что происходит,

Со мною вот что происходит,

Со мною вот что происходит.

 

Евтушенко Е.

 

[bur-nellya 25 608]

Привет от меня Леноге:

 

Когда не носишь серьги две недели,

То надеваешь снова через кровь.

Прокол души ведет себя как «в теле» -

Ни на секунду не снимай любовь.

 

А если снял, то положи в местечко…

Для внучки, чтоб однажды под метель,

Достать уже винтажные сердечки

И принести капризнице в постель.

 

Та к зеркалу рванется, чтоб увидеть,

Разбудит маму, чтобы показать…

Но не поймет, что у нее б могли быть

И волосы другие, и глаза…

 

Сола Монова

[.Nusha. 12 931]

Юлия Друнина

 

А всё равно

Меня счастливей нету,

Хотя, быть может,

Завтра удавлюсь...

Я никогда

Не налагала вето

На счастье,

На отчаянье,

На грусть.

 

Я ни на что

Не налагала вето,

Я никогда от боли не кричу.

Пока живу — борюсь.

Меня счастливей нету,

Меня задуть

Не смогут, как свечу.

[Санни 13 915]

Уходит день. В углах синее тени.

Бледнеют туч румяные края.

Ко мне, как медвежонок, на колени

карабкается девочка моя.

 

Беру ее, касаюсь шейки тонкой,

откидываю волосы со лба.

Она смеется беззаботно, звонко,

она со мной, храни ее судьба!

 

В такое время нелегко на свете,

и много в жизни сожжено до тла.

Я никогда не думала, что дети

приносят столько мира и тепла.

[Санни 13 915]

Ну, да....зима, декабрь, вот такое дело...

Душа уставшая от жизненных невзгод,

Неистово вдруг праздник захотела

И отправляет мысли в сказочный полет.

В то место, где шум моря на закате,

Где яркие цветы и красок пелена,

Где tutti-frutti вам предложат на террасе

И комплиментами осыпят завсегда.

Где на паркете женщины продуманно нарядны,

Ведомы в такт под Solo Tango Orquestra мотив,

Плывут в мужских пленительных объятиях,

Забыв на миг о всех невзгодах непростых .

Мне сниться городская avenida,

блошиный рынок и народа суета,

Стук кастаньет, как ритмы сердца,

Преследует меня тогда....

Всецело крик души я Ваш о лете разделяю,

О солнце, море и о своде голубом,

Я каждый раз в уныние впадаю,

Срывая календарь свой день за днем...

Но пусть мы рождены в проклятой стуже,

И нам неведома природы благодать,

Зато способны мы и в лютой вьюге,

В душе своей метели разогнать!

[.Nusha. 12 931]

Эдуард Асадов

 

Как много тех, с кем можно лечь в постель,

Как мало тех, с кем хочется проснуться,

И утром расставаясь улыбнуться,

И помахать рукой и улыбнуться,

И целый день волнуясь ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,

Пить кофе утром, говорить и спорить,

С кем можно ездить отдыхать на море,

И как положено, и в радости и в горе,

Быть рядом, но при этом не любить.

Как мало тех, с кем хочется мечтать,

Смотреть, как облака роятся в небе,

Писать слова любви на первом снеге,

И думать лишь об этом человеке,

И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,

Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,

Кому не жалко год за годом отдавать,

И за кого ты, сможешь, как награду,

Любую боль, любую казнь принять.

Вот так и вьется эта канитель,

Легко встречаются, без боли расстаются,

Все почему? Все потому, что много тех,

С кем можно лечь в постель,

И мало тех, с кем хочется проснуться.

Мы мечемся, работа, быт, дела,

Кто хочет слышать, все же должен слушать,

А на бегу увидишь лишь тела,

Остановитесь, что бы видеть душу.

Мы выбираем сердцем, по уму,

Боимся на улыбку улыбнуться,

Но душу открываем лишь тому,

С которым и захочется проснуться.

Как много тех, с кем можно говорить,

Как мало тех, с кем трепетно молчанье,

Когда надежды тоненькая нить,

Меж нами, как простое пониманье.

Как много тех, с кем можно горевать,

Вопросами подогревать сомненья,

Как мало тех, с кем можно узнавать,

Себя, как своей жизни отраженье.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,

Кому не проболтаться бы в печали,

Как мало тех, кому мы доверять

Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдем,

Кому душой и сердцем слепо верим,

Кого мы непременно позавем,

Когда беда откроет наши двери.

Как много их, с кем можно не мудря,

С кем мы печаль и радость пригубили,

Наверно только им благодаря,

Мы этот мир изменчивый любили.

 

[wassa 526]

Не оставляйте матерей...

Не оставляйте матерей одних.

Они от одиночества стареют.

Среди забот, влюбленности и книг

Не забывайте с ними быть добрее.

 

Им нежность ваша – это целый мир.

Им дорога любая ваша малость.

Попробуйте представить хоть на миг

Вы в молодости собственную старость.

 

Когда ни писем от детей, ни встреч.

И самый близкий друг вам – телевизор.

Чтоб маму в этой жизни поберечь,-

Неужто нужны просьбы или визы?!

 

Меж вами ни границ и не морей.

Всего – то надо сесть в трамвай иль поезд.

Не оставляйте в прошлом матерей,

Возьмите их в грядущее с собою

 

Андрей Дементьев

Изменено 25 декабря, 2012 пользователем wassa

[фрухарберт 8 224]

Ольховая серёжка

 

Уронит ли ветер

в ладони серёжку ольховую,

начнёт ли кукушка

сквозь крик поездов куковать,

задумаюсь вновь,

и, как нанятый, жизнь истолковываю

и вновь прихожу

к невозможности истолковать.

Себя низвести

до пылиночки в звёздной туманности,

конечно, старо,

но поддельных величий умней,

и нет униженья

в осознанной собственной малости -

величие жизни

печально осознанно в ней.

Серёжка ольховая,

лёгкая, будто пуховая,

но сдунешь её -

всё окажется в мире не так,

а, видимо, жизнь

не такая уж вещь пустяковая,

когда в ней ничто

не похоже на просто пустяк.

Серёжка ольховая

выше любого пророчества.

Тот станет другим,

кто тихонько её разломил.

Пусть нам не дано

изменить всё немедля, как хочется, -

когда изменяемся мы,

изменяется мир.

И мы переходим

в какое-то новое качество

и вдаль отплываем

к неведомой новой земле,

и не замечаем,

что начали странно покачиваться

на новой воде

и совсем на другом корабле.

Когда возникает

беззвёздное чувство отчаленности

от тех берегов,

где рассветы с надеждой встречал,

мой милый товарищ,

ей-богу, не надо отчаиваться -

поверь в неизвестный,

пугающе чёрный причал.

Не страшно вблизи

то, что часто пугает нас издали.

Там тоже глаза, голоса,

огоньки сигарет.

Немножко обвыкнешь,

и скрип этой призрачной пристани

расскажет тебе,

что единственной пристани нет.

Яснеет душа,

переменами неозлобимая.

Друзей, не понявших

и даже предавших, - прости.

Прости и пойми,

если даже разлюбит любимая,

серёжкой ольховой

с ладони её отпусти.

И пристани новой не верь,

если станет прилипчивой.

Призванье твоё -

беспричальная дальняя даль.

С шурупов сорвись,

если станешь привычно привинченный,

и снова отчаль

и плыви по другую печаль.

Пускай говорят:

«Ну когда он и впрямь образумится!»

А ты не волнуйся -

всех сразу нельзя ублажить.

Презренный резон:

«Всё уляжется, всё образуется...»

Когда образуется всё -

то и незачем жить.

И необъяснимое -

это совсем не бессмыслица.

Все переоценки

нимало смущать не должны, -

ведь жизни цена

не понизится и не повысится -

цена неизменна тому,

чему нету цены.

...С чего это я?

Да с того, что одна бестолковая

кукушка-болтушка

мне долгую жизнь ворожит.

С чего это я?

Да с того, что серёжка ольховая

лежит на ладони

и, словно живая,

дрожит...

 

Евгений Евтушенко