Стихи, которые нравятся

[Самарянка 4 706]

(можно читать как своеобразное продолжение августовского стиха)

 

Однажды он рассказал ей что-то смешное 
И они хохотали вместе пять минут без остановки,
Потом жизнь у них была трудная, не до шуток было,
Но она могла сказать 
вдруг в молчании вечернем:
- "А помнишь, как мы смеялись с тобой тогда?"
Вспоминали и начинали смеяться. 
Бывало, и сама вспомнит, как смеялись они,
И захохочет в автобусе, в магазине,
В темном дождливом парке, остановившись.

 

Виталий Пуханов

[Самарянка 4 706]

***

У канавки в тишине,
Где клещи да слизни,
Выпивал я шардоне,
Отдыхал от жизни.
Напевал я «ай на-нэ!»
Наливал я шардоне,
Улыбались бездны.
Целый мир погиб во мне
И теперь я трезвый.

 

Виталий Пуханов

[Самарянка 4 706]

Слепому снятся голоса.
По голосам он различает 
Пустыни, реки, небеса 
И рыбий смех сквозь крики чаек.

 

Я забываю голос твой,
Сны все короче и теснее.
Ты позови меня: "Домой!"
Когда совсем уже стемнеет.

 

Виталий Пуханов

[Самарянка 4 706]

Водитель такси говорит:
- Нас в машине трое, а Бог един.
Мы говорим:
- Все так.
Думаем: "Аккуратнее только веди".

 

Он говорит:
- Я вчера подвозил старуху, у нее сломалась кровать,
В магазине сказали обязательно приезжать, выбирать, оформлять,
Она говорит: "У них там второй этаж, проводи, я тебе денежку дам".
Я говорю: "Не нужно, я и так помогу Вам".
Она удивилась. Но сильней удивился я.
Вот как это? Мама, бабушка - и ничья?
Это мог быть я. Но Господь меня бережет, а вас?
Мы говорим:
- И нас. 
Думаем: "Если среднее брать, нас спасают в день по шесть с половиной раз"

 

Он говорит:
- Наши законы учат, отец и мать - не единственная семья,
Еще есть Учителя. Пусть у нас с вами разные книги, дело не в них. 
Наши все, кто научили жизнью зло обращать в добро. 
Мы говорим:
- Нам и тут повезло. 
Думаем: "Не отпустим их за диваном одних". 
Думаем имена.

 

Он говорит:
- Мир вам,
Магомет,
Иисус,
Давид,
Моисей,
Авраам.

 

Яна Кучина

[Самарянка 4 706]

В самой последней битве добро победило зло. 
Я была там. 
Мы взяли не доблестью, не особым искусством боя. 
За секунду до главного я подумала:
"Мне повезло."
Я поверила:
"Люди вокруг - герои".
Люди герои, они не бросят в беде. 
Сядут рядом, если упал,
Обнимут, если заплакал. 
Ради слабых
Милосердие переступит любой закон,
Будет с каждым идти
Как душа, как тень, как собака
Не подпустит к двери врага,
Поведет за собою тех,
Кто ослеп от глупости или страха. 
У меня тут презумпция невиновности,
Победа и вечный май. 
Солнце чертит золотом классики на пути.
Поиграем? Ты водишь, я убегаю. 
Этот? Не нарочно, он просто не знал. 
Тот? Хороший, это я, я чего-то не знаю. 
Люди - герои. 
Герои. 
Герои. 
Молчи. 
Может, уехать куда-нибудь?
Точно, надо уехать к морю. 
Только не в отпуск, а навсегда. 
Подальше от пострадавших 
На поле боя,
Где я верила в лучшее,
Крепко закрыв глаза.

 

Яна Кучина

[Самарянка 4 706]

Прихожу я к врачу, это очень правильный врач
Я плачу, а он говорит, ничего-ничего, ты плачь
Я вижу, тебе депрово.
Говорю - не то слово

Говорю - у меня внутри все высушено и выжжено
Хотя я живу на цокольном этаже
И ко мне попадёт солнце только через заросли ясеня

 

Он отвечает: ясненько
Только не пойму, как ты выжила 
Ты должна была сдохнуть уже

Вижу в глазах твоих неподдельное горе
Пропишу-ка я тебе море

Держи рецепт и бери конфету

 

Иду в аптеку с рецептом,
Прямо там снимаюсь на загранпаспорт
Заполняю анкету

Через полчаса он готов
Получаю ваучер на гостиницу для котов

И ещё мне выписывают больничный:
«Анин босс, не отмазывайся, что Аня 
не оформлена по трудовой
Если не отправишь ее в оплачиваемый отпуск -
Поплатишься за то головой!»

 

Говорит аптекарша: простите, с кошачьей гостиницей такая морока!
Требуют купон на бесплатный корм и лоток котам.
Завтра придёте - зарегистрируем вас на рейс до Бангкока.
Багажа не берите - все очень дёшево купите прямо там.

 

И вот я уже два месяца живу на Ко Самуи 
Тут море, солнце и манго - ешь не хочу.
Если не верите - можете во всем убедиться сами вы
Главное - сразу обратиться к правильному врачу.

 

Анна Русс

[Самарянка 4 706]

Вдруг он позвонит спросить, как мои дела
И я ему расскажу, как мои дела
Но вероятность этого бесконечно мала
Ведь у него есть свои дела, и он расскажет мне, как у него дела

 

Он сегодня дров натаскал, воды нарубил
Он сегодня дерево строил и дом сажал
Как исаак яакова сам от себя рожал
У него когда-то внутри кто-то очень меня любил

 

То ли береженому с той стороны реки
Лучше б никогда не перебираться на этот берег
Не исследовать неизведанные материки
Не открывать америк

 

Я его бешу как дышу
Раздражаю как быть собой продолжаю
Злю как бесконечно его люблю
Напрягаю как всё методично превозмогаю,
покусывая удила

 

Но у меня есть дела
Спроси, как мои дела
Если не спросишь, то никогда не узнаешь, как у меня дела.

 

Анна Русс

[Самарянка 4 706]

***

Из машины вышли почти помешанные
шли по улице как подкошенные
женщина, отказавшаяся от большего
и мужчина, несогласный на меньшее

 

Из машины вышли почти помешанные
шли по улице как подкошенные
старушка, которая не хотела большего
старичок, отказывающийся от меньшего

 

В космосе, разной мишурой увешанном
рядом летели в никуда заброшенные
галактика №1, не претендующая на большее
галактика №2, не согласная на меньшее

 

В Африке вечерней, диковатой и вешней
шли по воде ничем не встревоженные
муравей по фамилии Невозможный
слон по фамилии Безутешный.

 

Анна Логвинова

[Тортила 15 681]

Ответ женщине которая написала мужу о том что ушла к другому. Письмо перехватили однополчане мужа и попросили Симонова написать ответ.. 

Константин Симонов

Открытое письмо
1943

Женщине из г. Вичуга

Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошел с ума,
Не проклял все, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас еще все шло,
Еще, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он все еще не получал,
По счастью, вашего посланья.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.

Стоит звезда из жести там
И рядом тополь — для приметы...
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.

Письмо нам утром принесли...
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли —
Уж вы простите нам, солдатам.

Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.

Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придет,
Вам будет все равно ненужен.

Что вы не знаете беды,
Живете хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.

Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова...
Вот именно: «не утруждал»...
Вы побольней искали слова.

И все. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.

«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»...
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.

Я не хочу судьею быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить,—
К несчастью, в жизни все бывает.

Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.

Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.

Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли —
Так заняли бы где угодно.

В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь —
Вам написали б эти строки;

Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.

Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают — вы тому виною,

Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.

Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь еще получит?

На суд далеких жен своих
Мы вас пошлем. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.

Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.

А бывший муж ваш — он убит.
Все хорошо. Живите с новым.
Уж мертвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратись с войны,
С другим вас под руку не встретит.

Лишь за одно еще простить
Придется вам его — за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Еще вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит еще в июле.

О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно —
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.

******************************

 

Чулочки.

Их расстреляли на рассвете,
Когда ещё белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.

Сперва велели всем раздеться,
А после встать ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос детский.
Наивный, чистый и живой:

«Чулочки тоже снять мне, дядя?»
Не упрекая, не грозя
Смотрели, словно в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.

«Чулочки тоже!»
И смятением на миг эсэсовец объят.
Рука сама собой в мгновенье
Вдруг опускает автомат.

Овеян он невольной дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет! Он ее убить не может,
Но дал он очередь спеша.

Упала девочка в чулочках.
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат! Что если б дочка
Твоя вот так же здесь легла?

И это маленькое сердце
Пробито пулею твоей!
Ты – Человек, не просто немец!
Или ты ведь зверь среди людей?!

... Шагал эсэсовец угрюмо
К заре, не поднимая глаз.
Впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.

И всюду взгляд светился синий,
И всюду слышалось опять
И не забудется поныне:
«Чулочки, дядя, тоже снять?"

Муса Джалиль

[Тортила 15 681]

Они шли очень медленно. 
Под руку.
Простая пара пожилых людей.
«Их в инстаграме нет! Я ставлю штуку.»
— сказал один из молодых парней.
«Они же старики. Конечно нету.»
— сказал другой. «Аптека» — их маршрут!
И предпочтут скамейку интернету.
Трухлявые… таких нигде не ждут!"
А старики их слышали: «Что скажешь?»
— спросила, сжав ладонь его она.
«Ты с каждым днем родней, дороже, краше!
Ты — жизнь моя!.. и каждая весна!
Сказавшему: „Любовь живет три года!“
не повезло… с тобою он не жил.
Как жаль, что нам осталось так немного…
Я б вечность тебя целую любил!»
Она споткнулась… он не дал упасть.
Но… выпрямиться было тяжело…
«Как дети… старики! Что за напасть?
Сидели б дома… тихо и тепло!»
— кричали парни вслед, — «Смотреть смешно!
Вам телек бы смотреть… лекарства пить.»
Она шепнула:" Как нам повезло,
что довелось не в интернете жить.
Мы знаем… как пшеница колосится.
А помнишь поцелуи на заре?
Под нашим майским небом, мирным, чистым,
когда узнали… что конец войне!
Я рада… что сквозь все мои морщины
ты видишь красоту моей души!
Нет лучше и достойнее мужчины!
Прошу одно… ради меня - дыши!!!
Не радует твоя кардиограмма!
А без тебя… и мне поверь, не жить!"
Их нет в сетях… Не «звезды инстаграма»!
Зато… умеют искренне любить!

© Наталья Задорожная

[Тортила 15 681]

Стихи Дмитрия Быкова. Читает Алексей Ильин

 

[СТРАЖ 3 199]

[Заветный 32 203]

[Este 16 664]

Одно из моих любимых стихотворений 

 

Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все друзья меня забросили.

Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.

В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.

В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей…

Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя — как на чужого.

С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто — ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.

Я — просто я. А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.

 

Борис Чичибабин

[Тортила 15 681]

Мы русские

Константин Фролов-Крымский

                "Мы русские - какой восторг!"
                А.В.Суворов

Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «порше»,
Сказал: "Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей."

Солидный вид, манера поведенья –
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.

Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов  Пушкин
Не тяготился русскостью своей.

Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.

И не мирясь с мировоззреньем узким,
Стараясь заглянуть за горизонт,
За честь считали называться русским               
Шотландцы – Грейг, де Толли и Лермонт.

Любой из них достоин восхищенья,
Ведь Родину воспеть – для них закон!
Так жизнь свою отдал без сожаленья
За Русь грузинский князь Багратион.

Язык наш – многогранный, точный, верный –
То душу лечит, то разит, как сталь.
Способны ль мы ценить его безмерно
И знать его, как знал датчанин Даль?

Да что там Даль! А в наше время много ль
Владеющих Великим языком
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
Что был когда-то с Пушкиным знаком?

Не стоит головой стучать о стенку
И в бешенстве слюною брызгать зря!
"Мы - русские!" - так говорил Шевченко.
Внимательней читайте кобзаря.

В душе любовь сыновнюю лелея,
Всю жизнь трудились до семи потов
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.

Их имена остались на скрижалях
Как подлинной истории азы.
И среди них как столп -старик Державин,
В чьих жилах кровь татарского мурзы.

Они идут – то слуги, то мессии, -
Неся свой крест согбенно на плечах,
Как нёс его во имя всей России
Потомок турка адмирал Колчак.

Они любовь привили и взрастили
От вековых истоков и корней.
Тот - русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы - о матушке, о ней.

Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, батенька, не русский. Вы – никто.