Стихи, которые нравятся

[JuliaGEm 52 381]

 

 

Непраздничная предпраздничная подборка стихов Даны Сидерос

Твою ж мать... как по живому

[JuliaGEm 52 381]

Еще Юрий Смирнов. Совсем страшное.

Страшное, но "тихое". Моё.

Мне такое куда ближе, чем когда "надрыв" и "навзрыд"... Не люблю нарочитость...

Люблю, когда не рвут струны, а перебирают осторожно... почти нежно. 

И оно не отталкивает, а завораживает. И пробирает до глубины.

 

Пасиба за то, что принесла это сюда

Это как раз та манера изложения, которая мне нравится и никак не удается.

[Самарянка 4 706]

 

 

Страшное, но "тихое". Моё.

 

 

И оно не отталкивает, а завораживает. И пробирает до глубины.

 

Да, Юль. И эта тишина оглушает, сильнее, чем пафосные выкрики. Да.

А на «плачет разведчик» я сама разревелась вчера, когда читала.

 

Вот еще Смирнов, добью уже.

 

 

ВЕРЕСК

Ползком добрался до ручья
Под пенье птиц
Они не знают
Что третий месяц отступаем
Что варят нас в котле
Как птиц 
Других
Домашних
Сдирал бинты
С опухших черных ног
С веселым треском
И пахло вереском
И ехал перелеском
Веселый ганс
На бээмвэ
А грустный отто
Гладил пулемет
И думал о баварии
И бедрах
И не заметил
Как я у ручья
Лежу вдыхаю горечь
Пораженья
Вереск
Негромкий всплеск
Играет рыба
И ноги погружаются в ручей
Нехитрая анестезия 
Как медсестра анастасия
Отстал
Не выбраться
Щипает рыба плоть
Плотва
И больше нет вперед
И нет назад
К своим к чужим 
Не к спеху
Зачем ползти куда-то человеку
Когда вода
И вереск
И нет ног

 

ОТВЕТ УРИИ

Он заходит к ним в дом
И говорит
Собирайтесь
Скоро за вами придут
Я спасу
Она торопливо одевает детей
Кучу ненужных вещей
Дети будут потеть
Но она помнит — все,
Что в руках — отберут
Он прохаживается
Приятно скрипит ремнями
Пахнет мятным чистым севером
Какая старая мебель
Он тут все поменяет
Сделает кабинет
Книги красивые
Можно оставить
Вдруг от мысли 
Что
Через полчаса
Нужно будет выстрелить
В три затылка
Его скручивает
Разрывает
Утрамбовывает
Тошнота
Вы побледнели 
Вот компот
Я варила сегодня
Такая черешня в этом году уродила
Не очень сладкий?
Отличный.

[Самарянка 4 706]

Сонет 9-ого дня мая

 

давайте просто помолчим
и больше ничего не надо
ни пустословья ни парада
ни пушек праздничных в ночи

 

так эти цифры горячи
так эти мифы беспощадны
такой пастух такого стада
что нынче плачь или кричи

 

ни до чего не докричишься

отец ушел еще мальчишкой

и стариком почти что дед

 

и столько их родных и мертвых
что черт пускай орет про гордость
мы промолчим ему в ответ

 

 

 

у Вечного огня

 

на мрамор 

два цветочка 
положи
тем кто и жил 
и умер 
не по лжи
за тех 
кто ныне здравствовал
и лгал
когда цветы 
на мрамор 
возлагал

 

Владимир Швейский

Изменено 8 мая, 2018 пользователем Самарянка

[Самарянка 4 706]

Все, последнее на сегодня

(очень длинное, но там все хорошо закончится. и даже будут пить травяной чай)

 

@JuliaGEm, тебе точно понравится

[Самарянка 4 706]

Уже постила, но не грех повторить.

 

Победа, победа... Два людоеда подрались тысячу лет назад. И два твоих прадеда, два моих деда, теряя руки, из ада в ад, теряя ноги, по Смоленской дороге по старой топали на восход, потом обратно. «... и славы ратной достигли, как грится, не посрамили! Да здравствует этот... *ля... во всем мире... солоночку передайте! А вы, в платочках, тишей рыдайте. В стороночке и не группой. А вы, грудастые, идите рожайте. И постарайтесь крупных. Чтоб сразу в гвардию. Чтоб леопардию, в смысле, тигру вражьему руками башню бы отрывали... ик! х*ли вы передали? это перечница...» 

А копеечница - это бабка, ждущая, когда выпьют. Давно откричала болотной выпью, отплакала, невернувшихся схоронила, на стенке фото братской могилой четыре штуки, были бы внуки, они б спросили, бабушка, кто вот эти четыле... 

«Это Иван. Почасту был пьян, ходил враскоряку, сидел за драку, с Галей жил по второму браку, их в атаку горстку оставшуюся подняли, я письмо читала у Гали, сам писал, да послал не сам, дырка красная, девять грамм. 

А это Федор. Федя мой. Помню, пару ведер несу домой, а он маленький, дайте, маменька, помогу, а сам ростом с мою ногу, тяжело, а все-ж таки ни гу-гу, несет, в сорок третьем, под новый год, шальным снарядом, с окопом рядом, говорят, ходил за водой с канистрой, тишина была, и вдруг выстрел. 

А это Андрей. Все морей хотел повидать да чаек, да в танкисты послал начальник, да в танкистах не ездят долго, не «волга», до госпиталя дожил, на столе прям руки ему сложил хирург, Бранденбург, в самом уже конце, а я только что об отце такую же получила, выла. 

А это Степан. Первый мой и последний. Буду, говорит, дед столетний, я те, бабке, вдую ишо на старческий посошок, сыновей народим мешок и дочек полный кулечек, ты давай-ка спрячь свой платочек, живы мы и целы пока, четыре жилистых мужика, батя с сынами, не беги с нами, не смеши знамя, не плачь, любаня моя, не плачь, мы вернемся все, будет черный грач ходить по вспаханной полосе, и четыре шапки будут висеть, мы вернемся все, по ночной росе, поплачь, любаня моя, поплачь, и гляди на нас, здесь мы все в анфас, Иван, Федор, Андрей, Степан, налей за нас которому, кто не пьян...»

 

Евгений Шестаков

Изменено 9 мая, 2018 пользователем Самарянка

[Самарянка 4 706]

Райцентр

Михаил Щербаков

 

Мне ничего не надо. Монета есть, магазин под боком.

Правда, закрыли ближний, так это ладно, схожу в соседний.

Я ни рубля не должен собесу, рано пока по срокам.

Я военкому без интересу, мой формуляр - последний.

 

Дали квартиру в центре района, с библиотекой рядом.

В двух остановках от стадиона, ровно напротив клуба.

Из дому выйдешь - сразу культура, передом, а не задом.

Слева скульптура, справа скульптура, посередине клумба.

 

В библиотеке библиотекарь - мне не чета, вестимо.

Я-то, понятно, токарь да пекарь, что голова что шляпа.

А он прочёл все книги, сидит он строго, глядит он мимо.

Прямо король гишпанский, завлит губернский и римский папа.

 

Знает он всякий косинус-синус, разные там науки.

Может помножить минус на минус, а получить не минус.

Мой формуляр - последний. Хурму и фиги - в мои ли руки?

Раз он король гишпанский, ему и книги. А я подвинусь.

 

Пляшут на Солнце протуберанцы, зло прекословит благу.

А у гишпанцев - гордость, гишпанцы злу отвечают: не-а!

Где-то кому-то камень на шею - и в ледяную влагу.

А надо всею Гишпаниею безоблачное небо.

 

К вам, кабальерос, я не полезу в храм со своей обедней.

Книга здоровью малополезна, в ней и микроб и вирус.

Множьте там сами крокус на фикус. Мой формуляр - последний.

Маслом их мажьте, чикос-амигос, ешьте, а я подвинусь.

 

Мне ничего не надо. В квартиру въехал, обои клею.

Хлеба до завтра хватит, кефиру вдоволь, стреляться глупо.

Из дому выйду, гляну, моргая, встану - и прямо млею.

Слева скульптура, справа другая. Посередине клумба.

[Самарянка 4 706]

Тема покоя

Михаил Щербаков

 

Как ни горды мы, как ни ранимы,

Неисчислимы жизни дары.

Вот отступает тема равнины,

И возникает тема горы.

 

И, обнажая швы и пробелы,

Как субмарина из глубины,

Вдруг выплывает тема победы,

И вытесняет тему вины.

 

Образ пророка, образ героя

Флагами машут издалека...

Но, как и прежде, тема покоя

Благословенна и глубока.

 

И, оказавшись у поворота,

Там над стремниной встань и замри.

Сколько ни длится тема полета,

Все возвратится к теме Земли.

[Самарянка 4 706]

СИГАРЕТЫ

Потерпите, будет сумбурно,
но это на первый взгляд. 
Я беру сигареты в ларьке, года три назад,
(лаки страйк, если вам интересно, 
если нет — всё равно лаки страйк).
Продавщица с гладким таким лицом, 
ну чистый Ван Эйк, 
суёт мне лишнюю сдачу, и, поскольку я возражаю,
говорит: Эта пачка дешевле — она 
прошлогоднего урожая.

Крупный план, балкон, роняю чинарик,
он слетает вниз, как звезда,
в волны трассы Смородины, уносящей огни.
Если всё и дальше пойдёт по плану,
и я буду жить всегда —
я вас всех всё равно потеряю,
одного за одним.

Вот она говорит мне "давай покурим",
пока мы идём домой,
потому что решила вдруг 
наладить контакт.
Но от первой затяжки кашляет "Боже мой,
у тебя всё время такие крепкие?"
И я отвечаю "Да".

У меня вообще всё крепкое, мама:
и лоб, и город, и ритм
вроде целы, хотя и падают без конца. 
Только люди непрочные,
плюнул — плачет, поджёг — горит,
отвернулся — сорока стащила, несет птенцам.

Был дыхание, свет, нынче -- пепел на рукаве,
а вчера в тесноте в темноте молчали,
соприкасаясь плечами.
Завтра кто-то дрогнет от боли и прыгнет вверх.
Я себя приучаю об этом думать
без малейшей печали.

Очень долго,
старательно приучаю.

 

 

Дана Сидерос

[Самарянка 4 706]

И с тех пор, как он вернулся в начало
Начал думать что не напрасно
чикают кота, чтоб ему потом полегчало
Чтоб не знать новостей о мире
обходными путями
он как ангел пролетает 
над натянутыми соцсетями
избегая самолетов и птиц
Ничего не лайкает, никого не троллит
Просто летит и скроллит
не читая ни слова
у друзей нет больше ни голосов ни лиц
каждый из них теперь только 
цветной квадрат
голубые алиса и лёлька
красно-желтый марат
коричневый лёва

 

И только когда он видит
что друзей друг от друга не отличает
что у них вдруг стали общие лица
тут ему становится ясно
что в мире что-то не то творится
он тогда даже что-то чувствует
и хочет вернуться

пошевелиться

 

 

 

Анна Русс

[Иvаноff 1 488]

Райцентр

Михаил Щербаков

 

Мне ничего не надо. Монета есть, магазин под боком.

Правда, закрыли ближний, так это ладно, схожу в соседний.

Я ни рубля не должен собесу, рано пока по срокам.

Я военкому без интересу, мой формуляр - последний.

 

Дали квартиру в центре района, с библиотекой рядом.

В двух остановках от стадиона, ровно напротив клуба.

Из дому выйдешь - сразу культура, передом, а не задом.

Слева скульптура, справа скульптура, посередине клумба.

 

В библиотеке библиотекарь - мне не чета, вестимо.

Я-то, понятно, токарь да пекарь, что голова что шляпа.

А он прочёл все книги, сидит он строго, глядит он мимо.

Прямо король гишпанский, завлит губернский и римский папа.

 

Знает он всякий косинус-синус, разные там науки.

Может помножить минус на минус, а получить не минус.

Мой формуляр - последний. Хурму и фиги - в мои ли руки?

Раз он король гишпанский, ему и книги. А я подвинусь.

 

Пляшут на Солнце протуберанцы, зло прекословит благу.

А у гишпанцев - гордость, гишпанцы злу отвечают: не-а!

Где-то кому-то камень на шею - и в ледяную влагу.

А надо всею Гишпаниею безоблачное небо.

 

К вам, кабальерос, я не полезу в храм со своей обедней.

Книга здоровью малополезна, в ней и микроб и вирус.

Множьте там сами крокус на фикус. Мой формуляр - последний.

Маслом их мажьте, чикос-амигос, ешьте, а я подвинусь.

 

Мне ничего не надо. В квартиру въехал, обои клею.

Хлеба до завтра хватит, кефиру вдоволь, стреляться глупо.

Из дому выйду, гляну, моргая, встану - и прямо млею.

Слева скульптура, справа другая. Посередине клумба.

 

 

Интересно, что плохого ему сделали библиотекари? По-моему, у них достойный генофонд  

И это лукавая скромность - мой формуляр последний, книг не читаю, микробы, вирус, подвинусь - и всё это вперемежку с жонглированием словами из пыльных книг 

 

Стоп, а чего я тут раскукаре...в самом деле, ну не рецензию же пишу

[Иvаноff 1 488]

И передайте Дане Сидерос, что ронять чинарики с балкона не гуд! 

[Самарянка 4 706]

Интересно, что плохого ему сделали библиотекари? По-моему, у них достойный генофонд   И это лукавая скромность - мой формуляр последний, книг не читаю, микробы, вирус, подвинусь

 

@Иvаноff, та всепонятна, чо.

судьба закинула лирического героя прямо в эпицентр, очаг культуры. ему там в целом норм, клумбы даже нравятся, но он-таки комплексует: типа где я (токарь-пекарь), а где библиотекари. книжками обложились — и типа кулюторные... еще и в очках, поди. знание надмевает ©

а от комплексов у нас чо произрастает? — правильно, агрессия. библиотекарям еще повезло, что в такой тихо-пассивной форме 

 

такшта еще скажите спасибо, что без актов вандализма обошлось. а мог бы и в хлебало с ноги, или там скульптуры попортить / в клумбу того... в знак протеста 

Изменено 17 мая, 2018 пользователем Самарянка

[Самарянка 4 706]

 

 

в самом деле, ну не рецензию же пишу

 

это дело такое, затягивает 

а мне нравится. просто лайки — хорошо, а олени мысли по поводу — лучше! 

вперед, амигос! делитесь! 

[Иvаноff 1 488]

@Иvаноff, та всепонятна, чо.

судьба закинула лирического героя прямо в эпицентр, очаг культуры. ему там в целом норм, клумбы даже нравятся, но он-таки комплексует: типа где я (токарь-пекарь), а где библиотекари. книжками обложились — и типа кулюторные... еще и в очках, поди. знание надмевает ©

а от комплексов у нас чо произрастает? — правильно, агрессия. библиотекарям еще повезло, что в такой тихо-пассивной форме 

 

такшта еще скажите спасибо, что без актов вандализма обошлось. а мог бы и в хлебало с ноги, или там скульптуры попортить / в клумбу того... в знак протеста 

У меня немного другое видение.

Автор определяет себя как пекаря/токаря, а задвигает при этом, как профессор лингвистики - ну, я мальца перегибаю с аллегориями, конечно

Это постирония, лукавство, возвышение себя над библиотекарем путём псевдо-возвышения библиотекаря над собой 

"Тихо-пассивная форма" нарочита, эдакое саркастичное "куда уж мне до вас" (ущербных, не вечных, сумрачных, глухих (с) ) 

Изменено 17 мая, 2018 пользователем Иvаноff