Перейти к содержанию

MazVG

Пользователи
  • Публикаций

    12
  • Зарегистрирован

  • Посещение

Репутация

28 Обычная

Информация о MazVG

  • Звание
    Новичок
  • День рождения 09.07.1953

Посетители профиля

Блок последних пользователей отключён и не показывается другим пользователям.

  1. Душе и сердцу, нежным взглядом, наобещай Ночным дождём сугробы смяты, аллеи отданы ветрам, и скрежет дворницкой лопаты не будит клёны по утрам. Соткали веточки из пряжи и облака, и окоём, не важно, что словами скажем, а как молчание поймём. Что оттепель - за снегопадом, привыкли мы к таким вещам, душе и сердцу, нежным взглядом, наобещай, наобещай. Недолго, лишнюю минуту, пусть прожила на солнце тень... и с нами вместе перепутал весну с зимой январский день. А верба ниточками ветки сшивает облаков лоскутья Тянусь душой к глубинке русской и в январе, и летом красным, где пьют берёзы воздух вкусный, и искорки синиц не гаснут. Тянусь туда, где наши предки ходили в церковь по распутью, а верба ниточками ветки сшивает облаков лоскутья. Пройдёшь пустое редколесье, тропа тебя выводит в поле, где хорошо идти под песню и примерять любые роли. Ни суеты и ни печали, и нет с собой сердечных капель... и солнце бледное качает сосна в большой мохнатой лапе. И мотыльком ночным летит снежинка на оконный свет Спать рано - нет и десяти, а вечер окна золотит, фонарь и месяца рожок, и твоего шитья стежок. Январь сезоны все смешал, тепло - не кутай плечи в шаль, гардины сдвинь, не хмуря лоб, тебе поклоны бьёт сугроб. И благодать большой зимы умом и сердцем примем мы, и осенив себя крестом, не будем думать о пустом. Спать рано - нет и десяти... и мотыльком ночным летит снежинка на оконный свет и улетает в память лет. И память о недавней вьюге хранила в лужицах вода Пока погода плюсовая сугробы мучила до слёз, луна на стенах рисовала узоры веточек берёз. Вздыхали - мучают недуги, а, в общем, возраст не беда, и память о недавней вьюге хранила в лужицах вода. Что разбудили галки криком дремотный лес среди зимы, о суетном и о великом полночи говорили мы. И сетью веток тополь хилый поймать две звёздочки спешил... и взглядом ты благодарила меня за оттепель души. По окнам разлитую лунность седые допьют облака Когда загрустилась, попробуй представить весну в декабре, пусть лежбище белых сугробов сегодня у нас во дворе. Домой запоздалый прохожий за собственной тенью спешит, бессонные ночи похожи, одну выбирай для души. Что было порой не до песен, навеки забыть помоги, и тополь на ветку повесит звезду из блестящей фольги. Вернётся далёкая юность, и руку согреет рука... по окнам разлитую лунность седые допьют облака. И к берёзовым лодыжкам прижимаются сугробы Зимний вечер волочится, стынет тень в нелепой позе, клёна чёрные ключицы побелели на морозе. Не о чем жалеть нам, кроме, что покой бывает редко, старый тополь в полудрёме зазвенит хрустальной веткой. Ветер мяч луны катает, ищет чем развеять скуку, путь далёкий до проталин - ты возьми меня за руку. Ты беспечна, я - мальчишка, про года забыли оба... и к берёзовым лодыжкам прижимаются сугробы. А сутулый фонарь напечатал чёрно-белое фото зимы Не разбудит ни голубь, ни галка - сон аллеи до марта глубок, со вчерашней метели вповалку спят сугробы, свернувшись в клубок. Снег искрит или это алмазы - у влюблённых причуды в ночи, после шёпотом сказанной фразы тишина по-другому звучит. Отгорели берёзы свечами, осень жизни придумали мы, а сутулый фонарь напечатал чёрно-белое фото зимы. Слово за слово - вечер короче и весна у любви не одна... утро ниточкой ветки пристрочит синеву к занавеске окна. Бумагой комкая сугробы, зима о нас роман писала Полдня висело солнце низко, касаясь краем белой крыши, и ты была настолько близкой, что тихий вздох я сердцем слышал. О вёснах говорили редко, но знали, долго будет сниться листвы берёзовой виньетка на белизне пустой страницы. Молчали, что осенним ветром к нам занесло печали кокон и паутину чёрных веток до майских гроз не снимешь с окон. За вздохами таили оба, что для любви покоя мало... бумагой комкая сугробы, зима о нас роман писала. И на веточке флагом - синева, а не мгла Что-то тени чертили на листочках зимы, вечерело в четыре, рассветало к восьми. И сугробу под вечер, расстилая постель, белоснежные плечи целовала метель. Когда месяц в ладонях не баюкал звезду, мы под окрик вороний не пускали слезу. Что печалью, что благом, ты понять помогла... и на веточке флагом - синева, а не мгла. А на подъём душа легка и палая листва Осенний день сегодня хмур, но снега нет пока, из лужи дворник на бордюр сметает облака. Природу зря не упрекай за то, что ты устал, а на подъём душа легка и палая листва. Немало было на веку, но снова в хмари ждёшь, что разлинует под строку окно весенний дождь. Поднялся голубь выше крыш - и горизонт осел... смеясь, о чём-то говоришь, и день не пуст совсем. И снежок на чёрной ветке распускался лепестками Снегопад рассыпал стразы возле ног озябших яблонь, мы с тобой ненужной фразой тишину вспугнуть боялись. Ты не прятала улыбку - в комплиментах столько лести, золотой плескался рыбкой в синеве рассвета месяц. Обретало облик счастье, ангелы не дули в трубы, когда тонкие запястья целовали нежно губы. И бывало, правда редко, что былое отпускали... и снежок на чёрных ветках распускался лепестками.
  2. И вечер с памятью навек сшивает белой ниткой снег Сгустились сумерки к пяти, фонарь пытается спасти теней узоры от ветров, а я - любовь от лишних слов. На плечи ты - пушистый плед, сугроб лакает жёлтый свет, и вечер с памятью навек сшивает белой ниткой снег. И трудно нам с тобой принять свои года, седую прядь, а серость дня, что в ночь ушёл, останется в морщинках штор. Другие зимы повторят минуту грусти в снегопад... слезой былое освяти, к весне с ветрами по пути. Задремавшая луна улыбается во сне Все сугробы спеленал к десяти вечерний снег, задремавшая луна улыбается во сне. Грезится весенний день - принесли тепло грачи, убаюкал ветер тень, и зажгла звезда ночник. Суета, усталость, хмарь - три морщинки возле глаз, посмотри - нашёл фонарь у окна большой алмаз. Погрусти, но бровь не хмурь, у судьбы не просим крох... отзвуком житейских бурь остаётся тихий вздох. Худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу Унылый день не станет датой, забудь и зря не морщи лоб, на простыне, ветрами смятой, уснул калачиком сугроб. Раздвинешь шторы - тени в коме, на сером - белые штрихи, ночных воспоминаний промельк тревожит старые грехи. Былое тронешь ненароком, не вороши, что там - внизу, худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу. И сколько от себя ни бегай, найдётся повод для тоски... с берёзой, облаком и снегом роднятся белизной виски. И неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер Опять сезонов перепутье, не отличишь от утра вечер, и неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер. А там, где были снега пятна, мерцают лужи из металла, твоё молчание понятно - от этой серости устала. Одно уже не повторится, другое - памяти отдали, и петли времени на спицы ложатся ровными рядами. Добавлю в комплименты лести - душа вспорхнёт и вёсны вспомнит... оконным переплётом крестит фонарь тебя и сумрак комнат. Пожухлый лист, прильнувший к ветке Прокрутишь памяти ремейки - поймёшь чего ты лишена, и вновь былое перемелет во вздох немая тишина. С утра твердишь, что это нервы, а я в ответ - года, года, летают ангелочков перья, поймаешь, а в руке - вода. Усталый взгляд и прядь седая - ушедшей осени укор, и серый сумрак оседает на складках незакрытых штор. Судьбы короткие заметки - морщинки у губы и век... пожухлый лист, прильнувший к ветке, стерпел дожди и стерпит снег. Разноцветная свита опавшей листвы С увядающей осенью вечно морока - забывает опять про обещанный снег, а дожди барабанят в закрытые окна, со слезой умоляя пустить на ночлег. Не гадал, что скрывалось за вашей улыбкой, и не верило сердце, что это игра, не берёзовый лист - золотистую рыбку доставали из невода веток ветра. А ракита, озябшая, в платьице рваном помахала платком - возвращайтесь на круг, переводит душа на язык расставаний и несдержанный вздох, и касания рук. Поддержу разговор о делах, о погоде, понимая, что клятвы любые пусты... уходящего в зиму, привычно проводит разноцветная свита опавшей листвы. Допоздна в метель не спится На дома, на тополь голый снегопад обрушил небо, воробьи и сизый голубь не дождались крошек хлеба. За судьбой не доглядели, допоздна в метель не спится, за петлёй петля - недели на твои ложатся спицы. Никого с тобой не судим, что в душе печали кокон, и берёза с белой грудью зазвенит серьгой у окон. И ручья подхватят голос поутру хоры капели... и простишь за белый волос, и за то, что не допели. Снега - лепестками соцветий Что чувства? - весенние грозы: шумят и тревожат ночами, худыми руками берёза родившийся месяц качает. Поплачься - не вовремя встретил, и что нам хотелось - не вышло, снега - лепестками соцветий - летят с замерзающих вишен. Дай время - и станем ручными, а память - и кара, и милость, как сны вспоминаем ночные - припомнилось, тут же забылось. Всё ладится в общем и целом, тоску можно спрятать в бумагу... а синие тени на белом слагают январскую сагу. Из пряжи запутанных веток Наверное, тоже не спите и вспомнили всё ненароком, метели стирают граффити берёзовых теней у окон. Печаль - не единственный мостик, который лежит между нами, а клён - одна кожа да кости - утешится белыми снами. Что лучшая песня не спета, бессонница снова пророчит, из пряжи запутанных веток соткутся весенние ночи. И била судьба, и ломала, сегодня - сердечная смута... узнала душа, что ей мало покоя в тепле и уюта.
  3. Добрый день.

    С наступающими праздниками!

    Любви, добра, радости, улыбок, светлых дней и творческих успехов.

     

    С уважением Валерий

    1. ДАНИИЛА

      ДАНИИЛА

      Валерий, добрый день!

      Вас тоже с наступающими праздниками и всего самого доброго!

      Пусть творческое вдохновение не покидает Вас. Это та опора, которая не зависит от чьих-то посторонних желаний и комментариев, но несущая всегда радость тому, кто ей служит. )

  4. И метели из хлопьев соткут вечера и домашний уют Ветерок заметает в кусты мишуру разноцветной листвы, ивы молятся возле воды - не оставила осень беды. Со смирением утром прими - не рассеяли мрак фонари, и что крутит небесный диджей надоевшую песню дождей. В непогожие серые дни понимаешь душой, что роднит поседевшие пряди волос с белизной обнажённых берёз. У зимы будет всё по уму - оборвёт облаков бахрому... и метели из хлопьев соткут вечера и домашний уют. Свет ореола осенней берёзы сумрак рассеял аллей Мучим себя до скончания века - что-то чудесное ждём, серое небо с прожилками веток вечер штрихует дождём. Годы уходят всё тише и тише, вздохами жизнь не кори, листьев узоры на клёнах распишут под хохлому фонари. Любим по-прежнему - наша награда, дни впереди не пусты, данью зиме принесли листопады золото палой листвы. Вытри тайком набежавшие слёзы и ни о чём не жалей... свет ореола осенней берёзы сумрак рассеял аллей. Листва раскатала разноцветный ковёр-самолёт Ходит тихой монашенкой галка - ищет что потерял листопад, уходящую осень и жалко, и привычен прощальный обряд. Что-то грустью вечерней оценим, а бессонницей - наши грехи, серый день декорирует сцену - чёрных веток и снега штрихи. Не найдутся у сердца ответы - обойдёмся без вздохов и слов, вырезает фонарь силуэты чуть размытых туманом домов. В золочёные окна квартала сны красивые осень вернёт... не напрасно листва раскатала разноцветный ковёр-самолёт. Осень берёзовой люстрой сумрак осветит ночей Бликами жёлтые листья с ивы - на дремлющий пруд, алость рябиновой кисти скоро дожди расклюют. Годы осыпались галькой на перепутье версты, две любопытные галки свитки считают листвы. Серые будни и морось не превратятся в печаль, ливень серебряный волос вновь распустил по плечам. Не торопи, если грустно, время прилёта грачей... осень берёзовой люстрой сумрак осветит ночей. В небе белую пену гуси взбили крылом Ни разбитое блюдце, ни себя не жалей, листья-бабочки бьются в паутине дождей. Под ночное стаккато вспоминай, как любил, капли летних закатов стынут в гроздьях рябин. Не оставишь всё прежним - без тоски погрусти, серебро не удержит лист кленовый в горсти. И прими перемену и в судьбе, и в былом... в небе белую пену гуси взбили крылом. И гроздья спелые калины до жара солнце раскалило Ещё не гонит осень лето, и тень плетёт узор из света, и гроздья спелые калины до жара солнце раскалило. Потом слова и взгляд усталый, и утром в синеве растает вчерашний день, косяк гусиный и то, что у судьбы просили. Не проживёшь ушедшим маем - грустим, горюем понимаем, слеза заката каплей алой на куст шиповника упала. Душа не знает, что удержим мольбой, молчанием, надеждой... и переплёт оконный крестит не сумерки, а тех, кто вместе. Рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны Час сумерек - отдых короткий, успей досмотреть свои сны, пока рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны. Когда от бессонницы горькой сбиваются простыни в ком, смотри, как на пламени зорьки сгорает звезда мотыльком. Пусть время и славится прытью, а осень любви не по мне... июль позолоченной нитью узоры плетёт на стене.
  5. Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912. Автор книги «Не спросишь серых журавлей». Небо через веток сито цедит в лужи синеву Мать-и- мачеха в овраге, грач во фраке - важный лорд, лист исписанной бумаги принял нашу грусть на борт. Накопилась лет усталость, не смахнуть рукой, как пыль, а кораблик поднял парус, покачнулся и поплыл. Голуби за нами - свитой, сон январский наяву - небо через веток сито цедит в лужи синеву. Время - это миг, по сути, встал малыш - старик присел... а любовь и вёсны крутят наших судеб карусель. Подставляют подолы берёзы Стал прохожий домой торопиться, свежий ветер взъерошил листву, в полдень скомканной серой тряпицей быстро вытер с окна синеву. Что июнь? - тополиная замять и цветущий жасминовый куст, растревожила душу и память по тебе затаённая грусть. Подставляют подолы берёзы - щедро сыплют дожди серебро... радость встречи, касания, слёзы - это только влюблённых добро. Жасмин расплескал в саду кипень Упавшие в обморок тени очнулись на позднем закате, береза открыла колени, подняв своё длинное платье. Из чаши луны льётся просинь, жасмин расплескал в саду кипень, и сумрак с прохладой приносит нам запах дурманящий липы. Цветение летнее - прелесть, а небо - хоть черпай руками, июльские звёзды слетелись и бьются в окно мотыльками. Пусть память и сердце не ладят - с годами все чувства на убыль... а что убелённые пряди, когда те же жаркие губы. Рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны Час сумерек - отдых короткий, успей досмотреть свои сны, пока рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны. Когда от бессонницы горькой сбиваются простыни в ком, смотри, как на пламени зорьки сгорает звезда мотыльком. Пусть время и славится прытью, а осень любви не по мне... июль позолоченной нитью узоры плетёт на стене. Шумливая листва поймала блик Не повторит бумага и перо штрихи дождя, пугливых теней вязь, а фонари горстями серебро к ногам берёз бросали, не таясь. К полуночи из облачных прорех просыпались крупицы крупных звёзд, и погрустить вдвоём совсем не грех без тяжких вздохов и солёных слёз. С рассветом облака за лес ушли, шумливая листва поймала блик... без слова понимали две души, что тихий вздох слышней, чем громкий крик. Осыпая соцветия, возрождается старая яблоня Что-то сбудется, что-то не сбудется, кто ругнёт за спиной, кто поклонится, а судьба не тенистая улица - не пройдёшь под гармонь до околицы. Не напрасно душа хорохорится, что ей в прядях полосочки инея, и молитвой спасёт Богородица от вечерней тоски и уныния. Не горюй, что морщинами метили нас года, что рука твоя дряблая... по весне, осыпая соцветия, возрождается старая яблоня. Шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим Ушёл февральский день в потёмки, утешил истиной расхожей, и шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим. Качали ветки сумрак вязкий, где сеял снег фонарь сквозь сито, твоей душе хотелось сказки, а не обыденности быта. Молчали оба и попутно теней смотрели пантомиму, и знала ты - проснёшься утром и смутным сном припомнишь зиму. Рассветы зазвенят ручьями, напрасно хмурилась сердито... и старый клён, скрипя плечами, дотащит солнце до зенита.
  6. Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912. Автор книги «Не спросишь серых журавлей». Одурманил запах липы После дней ненастных милость - распахнулась синева, одуванчику приснилась золотая голова. Из привычных будней выпал - суеты и спешки нет, одурманил запах липы - нам с тобой по двадцать лет. Не жалей - осталось мало в пересчёте на года, где закат, полоской алой, мотыльком вспорхнёт звезда. И не бойся ошибиться - и кукушки тоже врут... молодые наши лица отразил зеркальный пруд. А дождь опять нанёс штрихи Судьбу напрасно не кори, что нашу жизнь делить на три - жизнь наяву, на ту, что в снах, на ту, что прожил на словах. Былые вспомнились грехи, а дождь опять нанёс штрихи на вставленный в окно пейзаж, и грусть - порой - и крест, и блажь. Ушла гроза, воскресла тень, вздыхаешь - отцвела сирень, повсюду тополиный пух, и не спалось вчера до двух. И что ты тут ни говори, а жизнь опять делить на три - на ту, что будет, что прошла, на ту, что прожила душа. И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи Отцветает куст сирени, одуванчик белый сник, в кружевных накидках тени прогоняют солнца блик. На берёзах пеной мыльной кучевые облака, у стрекоз в зеркальных крыльях отражается река. Ветерку с утра не спится, сарафан измял ольхи, и поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи. И слова - такая малость, а волнение в крови... сизари у ног собрались и воркуют о любви. Ронял шиповник в травы по капельке закат Недолго дождик капал, вздыхала зря река, сосна мохнатой лапой прогнала облака. В дремоту впали тени, ветра сморила лень, и в облачке сирени пропал гудящий шмель. Будила чайка криком грозу и спящий гром, хотелось о великом, а слово - о земном. Века меняют нравы, но не разлук обряд... ронял шиповник в травы по капельке закат. И белый иней одуванчика Весна уже уходит в прошлое - густой травой, на зорьке скошенной, грозой, вишнёвыми метелями, туманом яблонь и капелями. Цветок жасминовый закружится и льдинкой поплывёт по лужице, и белый иней одуванчика накроет солнечного зайчика. Шмелю, стрекозам и соцветиям три летних месяца - столетия, порхает бабочка-капустница, где жёлтый лист на снег опустится. Прошу тебя - не надо мучиться, что поздняя любовь - разлучница... поверь - спасёт от неизбежности простое слово с жестом нежности. О вечности лета гудели траве золотые шмели С начала июня - неделя, тюльпаны уже отцвели, о вечности лета гудели траве золотые шмели. А пышную зелень квартала губили не тучи, а зной, смотрел, как сирень отцветала, со мной одуванчик седой. Я знал, что меня ты любила и что не сойтись берегам, цветущая ветка рябины досталась февральским снегам. Когда нас былое отпустит, и память, и годы решат... мы кто? - только коконы грусти, а бабочкой станет душа. Время лиловых туманов сирени Время лиловых туманов сирени, смеха, улыбок и откровений, синих ночей и метелей акаций, время, в котором нельзя нам остаться. Звёзды слетятся к окну мотыльками, если захочешь, лови их руками, солнечный день или пасмурный вечер - радость такой же осталась при встрече. Пух одуванчиков с бабочкой кружит, яблони цвет льдинкой плавает в луже, время - река без истока и устья, дважды войдёшь - не расстанешься с грустью. Следом за зноем - шумные грозы, ангелы трав - голубые стрекозы... время, которое ловим мы снами, знает, что будет по осени с нами. И тени кружева плели из света Смотрели василёк и подорожник, как бабочек прогнал с поляны дождик, макушку целовал ромашке рыжей и мял ей накрахмаленные брыжи. Лениво тучи уползли на север, дрожал насквозь промокший русый клевер, дышала тяжело листва густая, и день отлёта знала птичья стая. Пчела гудела - скоротечно лето, и тени кружева плели из света, слетались голуби, просили хлеба... а в лужах твой двойник касался неба. Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето Дневные звуки затихали, пришла ночная хмарь дворами, и дождик покрывал штрихами пейзаж в оконной белой раме. В соседнем доме гасли окна, и чья-та сигарета тлела, высокие берёзы мокли, подняв подолы до колена. Привычный круг настольной лампы, ты рядом - и душа на месте, и шорох падающих капель баюкал колыбельной песней. Ушла гроза - и в три светало, объёмы обрели предметы... перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето. И звон дождей, и запах лип Качнётся занавески тюль - распишет тень полы под гжель, несёт к окну хмельной июль и запах лип, и звон дождей. А в ряби лужи дрожь берёз и месяц - сломанным кольцом, в копну рябиновых волос уткнулось облако лицом. Встревожат небо сизари, где звёздочка над ивняком, летящая на свет зари, ночным сгорает мотыльком. Что время к осени спешит, напомнит мокрой ветки всхлип... строка из дневника души - и звон дождей, и запах лип.
  7. С тобой напишем после запятой В листве берёзы больше желтизны, в осенних днях немного новизны, дожди с утра вечерний сумрак ткут и цену поднимают на уют. Поплачься, только в память не неси больной румянец на щеках осин, свои печали, голой ветки дрожь, цветок увядший и чужую ложь. Когда грустишь со мной поговори, как капли солнца цедят фонари и как красив на вид со всех сторон, отлитый октябрём из бронзы клён. Дорожки стелет палая листва, со временем всё станет на места... с тобой напишем после запятой - не осень жизни, возраст золотой. Мы - две паутинки в осеннем саду Сложились недели - и август прогнал нас снова на те же круги, и жёлтые ветки - последний загар - на плечи берёзы легли. А листья на крик журавлиный спешат, взлетают и падают ниц, потянется в небо и вспомнит душа - она из зимующих птиц. Поплачься - сегодня с судьбой не в ладу, молчанием нас не трави, мы - две паутинки в осеннем саду - спасёмся на ветке любви. Морщинки печали и наши лета про чувства угасшие лгут... монетку луны на удачу ветла бросает в темнеющий пруд. И осень нас окрестит берёзовой листвой Пришли дожди-скитальцы, за ними вслед ветра, а в сквере листьев танцы с заката до утра. Осталась зелень сосен, один виток дорог, сегодня наша осень шагнула на порог. И как судьбу не мерьте, счастливый - кто влюблён, а в жёлтой круговерти грустит багряный клён. Не верь, что спеты песни, что серый день - пустой... и осень нас окрестит берёзовой листвой. Ветка беременна тяжестью яблок Вечно спешили, а поняли поздно, что проглядели уже не отыщем, дождик, склевавший вечерние звёзды, тихо ушёл по ступенчатым крышам. Память назойливо в прошлое гонит, вспомнишь - менялись со временем вкусы, падают в травы с кленовой ладони ниткой разорванной капелек бусы. На двойника из зеркальности лужи смотрит фонарь немигающим взглядом, многое было, бывало и хуже, главное - мы неразлучны и рядом. Утром ненастным прохладно и зябко, пледом укрою, смеёшься - согрелась... ветка беременна тяжестью яблок, в осень с улыбкой - душевная зрелость. Сусальным золотом берёзы покрыли мокрые аллеи За улетевшими стрижами на тёплый юг собрались гуси, и дождь в осенние скрижали вписал строку о нашей грусти. Вставляет утро в рамки окон свои неброские пейзажи, печали разошлись по строкам, надежды остаются блажью. А журавли, срывая голос, опять наобещают встречи, лучом закатным гладиолус осветит бесконечный вечер. Мы, как несрезанные розы, роняя лепестки, сомлели... сусальным золотом берёзы покрыли мокрые аллеи. Золотые дары прячут в мокрых подолах берёзы Вечерами дожди подметают дворы, на газонах осыпались розы, ожидая сентябрь, золотые дары прячут в мокрых подолах берёзы. Покраснела рябина - у всех на виду, уходя, не прощается август, а падучие звёзды в притихшем саду воскрешают пушистые астры. Что не буду скучать, улыбаясь, совру и судьбы пожелаю счастливой, и закатится лето в сырую траву перезрелой несорванной сливой. Но затейливым фразам не верит душа и не хочет с разлукой смириться... а калина рубин драгоценный в ушах прикрывает косынкой из ситца. Лист ивы золотой ладьёй плывёт в туманы октября Соткут дожди из летних гроз и грусть, и черноту ночей, и август на ветвях берёз затеплит язычки свечей. Судьба не взята напрокат, и у слезы знакомый вкус, зарю июля и закат рябина вдела в нитку бус. А бабье лето повернёт спешащий календарь назад, и солнце свой тягучий мёд прольёт на яблоневый сад. Что потеряем, что найдём, по вечерам гадаешь зря... лист ивы золотой ладьёй плывёт в туманы октября. А рябины уже нарумянили лица Постучали дожди, разбудили - не спится, растревожили память не зря, а рябины уже нарумянили лица, ожидая приход сентября. На губах у калины и мякоть рассвета, и блестящие капельки слёз, и считая часы уходящего лета, лепестки осыпаются роз. На душе хорошо - и погода не в тягость, и привычный порядок вещей, я пойду провожать до околицы август и боярышник в красном плаще. Улетят журавли, повинуясь природе, не печалью в тебе прорасту... по берёзовой рощице осень приходит, желтизной помечая листву. Валерий Мазманян
  8. Добрый день.

    Добра, радости, светлых дней и творческих успехов.

     

    С уважением Валерий

  9. И незакрытая гардина впустила синий полумрак Предчувствуя грозу июля, дрожал притихший березняк, стирал со стен узоры тюля влетевший в комнату сквозняк. И словно в чём-то виновата у окон кланялась сирень, а в сквере каждый кустик прятал от ветра собственную тень. С ладони влагу пили вязы, ловила капельки трава, фонарь слезился жёлтым глазом, нам были не нужны слова. И незакрытая гардина впустила синий полумрак... с грозой в былое уходила пора житейских передряг. И небо высокое прячут для нас васильки за ресницы Не проще ли жестом расстаться, не каждая истина в слове, а божья коровка на пальце, как алая капелька крови. Закатное солнце у сосен вечерние тени малюет, у каждой любви своя осень, у нашей, похоже, в июле. Судьба только грустью пугала, а вот и дошло до печали, сойдёт с плеча бронза загара, себя оправдаем речами. Сложилось бы что-то иначе - будь мы перелётные птицы... и небо высокое прячут для нас васильки за ресницы. Цветущий куст жасмина снег сыпал на траву Что не вернуть, что поздно, слова чужие врут, июнь, ты помнишь, звёзды - кувшинками на пруд. Пчела несла с поляны пыльцу и память гроз, и тени ветер вялый баюкал у берёз. А ты, смеясь, кормила двух уток на плаву, цветущий куст жасмина снег сыпал на траву. И одуванчик - в небо, сорви - и только дунь... теперь, что хочешь требуй, а мне верни июнь. Гроздья увядшей сирени память весны не вернут Дождик нагонит дремоту, ветер разбудит кусты, встретят протяжную ноту аплодисменты листвы. Мнёт, забываясь, берёза мокрый платок на груди, наши житейские грозы вздохом сейчас не суди. Дни ни пусты, ни безлики - просто настройся на лад, солнца скользящие блики лютики в травах хранят. Сердце покоя и лени просит на пару минут... гроздья увядшей сирени память весны не вернут. В руках каштанов оплывали свечи Не верилось, что чувства охладели, рябины отцвели за две недели, куда-то делись золотые кудри - и одуванчик свой парик напудрил. Метались между будущим и прошлым, на травах яблонь цвет лежал порошей, утиный выводок скрывала ива, что не сбылось - всегда для всех красиво. Что на душе - твои сказали руки, слова страстей - порой пустые звуки, в аллее пенились кусты сирени, друг друга не касались наши тени. Себя жалеть - найдётся слов немало, а к четырём за окнами светало, в руках каштанов оплывали свечи... и хочется вернуть любовь, а нечем. В мае ложится на скверы белых черёмух туман Зелень дождями омыта, голуби крошки клюют, тихие радости быта - книга, покой и уют. Где-то читал или слышал - ждите от вёсен чудес, утром на веточках вишен снег лепестками воскрес. Время двулико - и дряблый старец, и прыткий юнец, сколько бесчисленных яблонь оба вели под венец. День - даже скучный и серый - скрасит надежды обман... в мае ложится на скверы белых черёмух туман. И рыжий одуванчик распушил копну нечёсанных волос Встревожит память уходящих лет крикливых чаек пересуд, где ивы горстью золотых монет бросают блики солнца в пруд. Начну винить кого-то - согрешу, не в тягость думать о пустом, а облачко прибилось к камышу бумажным скомканным листом. Для уток хлеб достану - и к воде, вспугну невольно сизаря, не ту струну в твоей душе задел, но встретил я тебя не зря. Вдали от шумных улиц и машин ни вздохов, ни житейских гроз... и рыжий одуванчик распушил копну нечёсанных волос. Над нашим домом флаг апреля - на синем фоне сизари Монетку солнца ищут кряквы на дне холодного пруда, все обещания и клятвы давно проверили года. Пробилась на газонах зелень, и талая вода сошла, тот возраст, что назвали зрелым, совсем не чувствует душа. А мать-и-мачеху в овраге рассыпал день снопами искр, и трудно словом на бумаге мне передать ночную мысль. Играть с судьбой поднаторели, а вот не спится до зари... над нашим домом флаг апреля - на синем фоне сизари. И вдалеке раскаты грома пугали веточки герани Собрались тучи возле дома, и сумерки стирали грани, и вдалеке раскаты грома пугали веточки герани. И монотонный стук баюкал, и память прошлого тревожил, а дождь на ниточках, как кукол, водил по улицам прохожих. Молчали мы и каждый помнил - нас не любовь, а время судит, а на окне изломы молний чертили нам зигзаги судеб. Пусть наша грусть не станет мукой - прощальные слова в прихожей... а дождь на ниточках, как кукол, уводит в прошлое прохожих. Давай на грусть наложим вето Давай на грусть наложим вето, когда не спится до рассвета, когда ты в зеркало не глядя, седые вспоминаешь пряди. Молчание плетёт интригу, не делай вид - читаешь книгу, печаль плетёт у сердца кокон - постой со мной у синих окон. На город лёг туман акаций, душа зовёт в нём потеряться, а ветер вишню в белой шали, слегка касаясь, утешает. Поплачься, если станет легче, а майский дождь у окон шепчет, что за весной не осень - лето... давай на грусть наложим вето. И белый иней одуванчика Весна уже уходит в прошлое - густой травой, на зорьке скошенной, грозой, вишнёвыми метелями, туманом яблонь и капелями. Цветок жасминовый закружится и льдинкой поплывёт по лужице, и белый иней одуванчика накроет солнечного зайчика. Шмелю, стрекозам и соцветиям три летних месяца - столетия, порхает бабочка-капустница, где жёлтый лист на снег опустится. Прошу тебя - не надо мучиться, что поздняя любовь - разлучница... поверь - спасёт от неизбежности простое слово с жестом нежности. Шлют позывные светлячки Прошёлся дождик и прохлада прочь прогнала остатки сна, а из листвы совиным взглядом на нас уставилась луна. Туман у изгороди виснет большим жасминовым кустом, ночное время - время истин, и время - строить на пустом. Наш шёпот слушает лужайка, мы рядом, а две тени - врозь, тебе, что не вернётся, жалко, а мне - всё то, что не сбылось. Вздохну - менять нам что-то поздно, смеёшься - рано в старички... а из травы далёким звёздам шлют позывные светлячки. И ручей обмывает лодыжки ракит Ничего, что раздета ольха донага, по оврагам хоронятся нынче снега, и сметают дожди под стволы и в кусты потемневшую медь прошлогодней листвы. По-хозяйски освоились в роще грачи, и доверишься сердцу в бессонной ночи, что получится всё, как себе загадал, а за тридцать давно - разве это года. Закрутилась быстрее времён карусель, взбудоражено небо прилётом гусей, и ручей обмывает лодыжки ракит... и болевшее долго уже не болит. Валерий Мазманян
  10. Жасмин туманом плыл у окон Июньский вечер звуки прятал, в дремоту погружались дали, и облака бумагой смятой в закатном пламени сгорали. Берёзы белые колени прикрыли тени кружевами, что этот день отдали лени забыли, не переживали. Жасмин туманом плыл у окон, лилось вино и лились речи... и грусти нераскрытый кокон до осени припрятал вечер. В саду негаснущим закатом пылают красные тюльпаны Воркуют сизари на крыше один куплет из старой песни, что лепестками майской вишни снежинки белые воскресли. За золотую жилу овод блестящий одуванчик примет, и для тоски найдётся повод, когда твоё услышу имя. Былое и во сне догонит, и память никуда не дену, а месяц уронил с ладони все звёзды в облачную пену. Останется в листочке смятом, что сами наспех растоптали... в саду негаснущим закатом пылают красные тюльпаны. Красиво было, как во сне Белели в сумраке тела омытых дождиком берёз, и мать-и-мачехой цвела у наших окон россыпь звёзд. Красиво было, как во сне, и мы узнали по весне, что право разбудить зарю дано не только сизарю. Не клялся я, не умолял, но верил, что тебя верну, и рваной сетью тополя ловили в синеве луну. Красиво было, как во сне, и мы узнали по весне, что право разбудить зарю дано не только сизарю. И ручей обмывает лодыжки ракит Ничего, что раздета ольха донага, по оврагам хоронятся нынче снега, и сметают дожди под стволы и в кусты потемневшую медь прошлогодней листвы. По-хозяйски освоились в роще грачи, и доверишься сердцу в бессонной ночи, что получится всё, как себе загадал, а за тридцать давно - разве это года. Закрутилась быстрее времён карусель, взбудоражено небо прилётом гусей, и ручей обмывает лодыжки ракит... и болевшее долго уже не болит. Голубой забьётся жилкой ручей под белой кожей льда Метёт метель вторые сутки, от серых дней срываясь в крик, увидишь - на синичьей грудке навек остался солнца блик. Сугроб у наших окон пухнет, к худой берёзе льнёт плечом, вечерний разговор на кухне о сокровенном, ни о чём. Не знают, падая снежинки, их воскрешение - вода, и голубой забьётся жилкой ручей под белой кожей льда. Неделя-две и все ракиты напьются серебра реки... как наши судьбы перевиты, узнай касанием руки. И в снах остаются не зимы, а вёсны Настольную лампу включи - и два кресла, шкафы, и их тени из мрака воскреснут, надеждой пустой, оправданием, ложью бессонная ночь мою душу тревожит. Приляжешь - комками в ногах одеяло, одних покаяний для прошлого мало, холодная мгла за окном тяжелеет, напрасные вздохи - цена сожалений. А в памяти шум, как на людном вокзале... расстались и главное мы не сказали, что в море житейском ты - парус, я - вёсла, и в снах остаются не зимы, а вёсны. Но я ещё не ведаю, что вы - моя бессонница Сугробы дремлют тучные, под снегом ветка хрустнула, припомнитесь по случаю в мою минуту грустную. Ещё декада минула, луна уже в три четверти, зима - пора унылая холодным длинным вечером. Глаза закроешь - прошлое шумит в душе вокзалами, осталось - всё хорошее и слово запоздалое. С печалью справлюсь, с бедами, и лёд на речке тронется... но я ещё не ведаю, что вы - моя бессонница. Валерий Мазманян
  11. И тени кружева плели из света Смотрели василёк и подорожник, как бабочек прогнал с поляны дождик, макушку целовал ромашке рыжей и мял ей накрахмаленные брыжи. Лениво тучи уползли на север, дрожал насквозь промокший русый клевер, дышала тяжело листва густая, и день отлёта знала птичья стая. Пчела гудела - скоротечно лето, и тени кружева плели из света, слетались голуби, просили хлеба... а в лужах твой двойник касался неба. И брызги белые сирени летят в открытое окно Уже с утра томилась зелень предчувствием большой грозы, а лето красное звенело крылом летящей стрекозы. Мотив тоскливый вспомнил ветер, из неба выдавил слезу, и прочерк ласточки отметил - откуда надо ждать грозу. Стемнело, в миг исчезли тени, качнулись вниз верхушки крон - и брызги белые сирени летят в открытое окно. Когда на лужах капель пляски, июнь холодный не жалей... узнаешь ты, какие сказки рождает музыка дождей. Бабочки белые кружатся Бабочки белые кружатся, жизни - на пару минут, оттепель, в сереньких лужицах души их ищут приют. В снах своих зимние вишни лето увидят на миг, двор охраняет притихший толстый в поту снеговик. Листья берёзы из меди тихо звенят на ветру, ива озябшая бредит - нежатся звёзды в пруду. Завтра - мороз, гололедица, ветками сшитая высь... дождь, снег, а в сумерках светятся окна, где нас заждались. Золотят дорожки ивы Отгудел пчелиный улей, журавлям пора за море, синеву хранит июля увядающий цикорий. Отцветая, мальвы бредят об ушедшем тёплом лете, у берёзы горстку меди отобрал бродяга-ветер. Золотят дорожки ивы, и погожий вечер в радость, на прощание красивым пожелал остаться август. Ты не верь, что осень судит, что не выбраться из круга... паутинки наших судеб зацепились друг за друга. Пора учить язык грачей Над тенью ветер посмеётся, взъерошит волосы рябин, а в лужице монетку солнца нашли и делят воробьи. На волю из ледовой клетки подснежник рвётся и ручей, и шепчутся худые ветки - пора учить язык грачей. Мотивы нудные метели сменило пение синиц, не хочет слышать звон капели седой сугроб, упавший ниц. И что вчера казалось важным - ненужный лист черновика - плывёт корабликом бумажным по синей луже в облака. Царство голубых стрекоз После коротких летних гроз пруд - царство голубых стрекоз, и любопытством не греши - о чём здесь грезят камыши. И всё вокруг полно чудес - у василька глаза небес, красивой парой лебедей плывут два облака в воде. А взгляд старается сберечь лицо, загар любимых плеч... махнула бабочка крылом - я - в настоящем, ты - в былом. Воспоминания вернут июньский вечер, старый пруд... а царство голубых стрекоз всегда мне снится после гроз. Валерий Мазманян
  12. Берёза серебряный волос украсит алмазной звездой Морозно, ломается голос, снежинка растает слезой, берёза серебряный волос украсит алмазной звездой. Пока отношения шатки, былое с добром отпусти, большие пушистые шапки надели худые кусты. Не всё перепишешь с начала, но можно начать и с конца, и сердце недаром стучало - сойдутся следы у крыльца. У дома сугробов отара - метели пригнали, ушли... и облачком белого пара плохое слетает с души. Задремавшая луна улыбается во сне Все сугробы спеленал к десяти вечерний снег, задремавшая луна улыбается во сне. Грезится весенний день - принесли тепло грачи, убаюкал ветер тень, и зажгла звезда ночник. Суета, усталость, хмарь - три морщинки возле глаз, посмотри - нашёл фонарь у окна большой алмаз. Погрусти, но бровь не хмурь, у судьбы не просим крох... отзвуком житейских бурь остаётся тихий вздох. Худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу Унылый день не станет датой, забудь и зря не морщи лоб, на простыне, ветрами смятой, уснул калачиком сугроб. Раздвинешь шторы - тени в коме, на сером - белые штрихи, ночных воспоминаний промельк тревожит старые грехи. Былое тронешь ненароком, не вороши, что там - внизу, худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу. И сколько от себя ни бегай, найдётся повод для тоски... с берёзой, облаком и снегом роднятся белизной виски. И неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер Опять сезонов перепутье, не отличишь от утра вечер, и неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер. А там, где были снега пятна, мерцают лужи из металла, твоё молчание понятно - от этой серости устала. Одно уже не повторится, другое - памяти отдали, и петли времени на спицы ложатся ровными рядами. Добавлю в комплименты лести - душа вспорхнёт и вёсны вспомнит... оконным переплётом крестит фонарь тебя и сумрак комнат. Метелям - в память лет По лужам облака плывут, последний снег зачах, и сосны держат синеву на бронзовых плечах. На все лады поют ручьи, что всё в твоих руках, гуляют важные грачи в потёртых сюртуках. Дождям - в жемчужную росу, метелям - в память лет, я, как огонь любви, несу багряных роз букет. Возьмёшь цветы, я, не дыша, услышу - горячо... и сизым голубем душа - на белое плечо. Вязь следов на снегу Опавшие листья - вся память весны, метели оставят нам белые сны, спешим, суетимся и время торопим, цветами на яблонях снежные хлопья. Берёзы осеннюю медь берегут, а летопись зим - вязь следов на снегу, прошу улыбнись - и забудем плохое, как празднично в доме от запаха хвои. Клубками - сугробы и прячут носы, луна мандарином на клёне висит, присядешь поближе, обнимешь руками... и вспомнят снежинки себя мотыльками. Из пряжи запутанных веток Наверное, тоже не спите и вспомнили всё ненароком, метели стирают граффити берёзовых теней у окон. Печаль - не единственный мостик, который лежит между нами, а клён - одна кожа да кости - утешится белыми снами. Что лучшая песня не спета, бессонница снова пророчит, из пряжи запутанных веток соткутся весенние ночи. И била судьба, и ломала, сегодня - сердечная смута... узнала душа, что ей мало покоя в тепле и уюта. Белый снег - на серый сумрак Клён с костлявыми плечами знает - март вернут грачи, сядешь рядом с чашкой чая, повздыхаем, помолчим. Посидим с тобой без света, пахнет в комнате сосной, узелками чёрных веток зимы связаны с весной. Белый снег - на серый сумрак, на дворы, на горизонт, перетерпишь, если умный, и однажды повезёт. И поймёшь, когда мы вместе, время - только горсть песка... а зима - строка из песни и седая прядь виска. Разноцветная свита опавшей листвы С увядающей осенью вечно морока - забывает опять про обещанный снег, а дожди барабанят в закрытые окна, со слезой умоляя пустить на ночлег. Не гадал, что скрывалось за вашей улыбкой, и не верило сердце, что это игра, не берёзовый лист - золотистую рыбку доставали из невода веток ветра. А ракита, озябшая, в платьице рваном помахала платком - возвращайтесь на круг, переводит душа на язык расставаний и несдержанный вздох, и касания рук. Поддержу разговор о делах, о погоде, понимая, что клятвы любые пусты... уходящего в зиму, привычно проводит разноцветная свита опавшей листвы. Рябины горькие уста - медовые к зиме Ругнём - не нами повелось - дожди и суету, берёза золотом волос прикрыла наготу. И пусть у нас настрой плохой, и пусть пейзаж уныл, в ночи над худенькой ольхой сияет нимб луны. Извечный осени обряд - былое ворошить, забрали ветры октября у тополя гроши. Шепнёшь, что просто подустал, не всё держи в уме... рябины горькие уста - медовые к зиме. Увядающей осени клёны золотые приносят дары С голубями остались вороны сторожить до апреля дворы, увядающей осени клёны золотые приносят дары. Погорюем, что видимся редко и любовь достаётся трудом, извивается яблони ветка, искушая медовым плодом. Повздыхаем и корку раскрошим, и приветим у ног сизаря, что потом обернётся хорошим и гадать, и раздумывать зря. Озаряя сиянием воздух, листопады за ветром спешат... забывая про годы и возраст, невозможного хочет душа. Сшивают дожди одеяло из пёстрых лоскутьев листвы Не плачься, что ранняя осень красотке за сорок сродни, а яблоки, падая оземь, считают не годы, а дни. Поверишь - останется вечно что близко и дорого мне, негаснущим пламенем свечки берёзовый листик во тьме. Осины в парчу разоделись, проводят сентябрь за порог, а клёны, наверно, за ересь сгорают в кострах у дорог. Сшивают дожди одеяло из пёстрых лоскутьев листвы... и нам остаётся немало - судьбы паутинку плести. А клёнам в жёлтые ладони дожди бросают серебро Душе неймётся - вот и гонит в ненастье взяться за перо, а клёнам в жёлтые ладони дожди бросают серебро. И хочешь ласкового взгляда, и слова нежного с утра, багряный парус листопада порвали шалые ветра. Всего одна твоя улыбка - и станет розовым восток, и золотой плеснётся рыбкой в пруду берёзовый листок. Ветле с покатыми плечами помашет уточка крылом... какая осень без печали, без сожалений о былом. И прощальным твоим поцелуем отпылает осиновый лист Облетают кленовые ветки, и к судьбе примеряемся мы, и опавшие листья виньеткой на заглавной странице зимы. Вспоминается в сумрачный вечер, как я знойное лето ругал, а берёз обнажённые плечи ещё помнят красивый загар. Не горюй - и душевные раны, и рябиновой кисти ожог поутру, с пробуждением ранним, забинтует пушистый снежок. Уходящий в эпоху былую, по-особому, видно, речист... и прощальным твоим поцелуем отпылает осиновый лист. А рябины подкрасили губы, ожидая приход сентября Вместе с днями и чувства на убыль, журавли собрались за моря, а рябины подкрасили губы, ожидая приход сентября. Ветерок твои волосы тронет, поспешит паутинку вплести, и дожди на кленовой ладони наших судеб начертят пути. А берёзоньке с чёлочкой рыжей золотые серёжки к лицу, промолчи, что не станем мы ближе, уходя, с листопадом станцуй. И останется память святая, сновидения, строчки и вздох... и листвы желтокрылая стая попорхает и ляжет у ног. И бабочкой лимонницей осенний лист закружится Рябины губы алые целованные ветрами, а в сквере листья палые считает август с ветками. Узнает осень - выжили, морщинками открестится, берёза в пряди рыжие заколку вденет месяца. Любовь жива, а прочее само и перемелется, и капель многоточие стряхнёт на плечи деревце. И серость не схоронится от солнца в мелкой лужице... и бабочкой лимонницей осенний лист закружится. И август в ноги сентябрю медовым яблоком упал Залётный ветер под окном берёзе золото сулит, вечерний дождь стальным пером выводит на воде нули. Худой фонарь с лицом больным устал от шума и машин, а день сегодняшний с былым связали ниточки морщин. Пойму по жесту твоих рук, что лето кончилось - молчи, и нотам - вздох и капель стук ещё не раз звучать в ночи. Тебе о чувствах говорю, и вечер для признаний мал... и август в ноги сентябрю медовым яблоком упал. А клёны на жёлтых ладонях приносят вечернюю грусть Лист палый ветра не догонит, в сиреневый вцепится куст, а клёны на жёлтых ладонях приносят вечернюю грусть. Ничем эта осень не хуже и будет не лучше других, дожди на асфальтовых лужах житейские чертят круги. Слова распадутся на звуки, любовным порывом не лгут, целую красивые руки - они создавали уют. Покой на душе - это милость, уже никуда не спешим... а осень навек зацепилась у глаз паутинкой морщин. Валерий Мазманян
  13. И солнце на груди синиц оставит поцелуев след Осенних клёнов медный звон ненастный вечер призовёт, прощаний и разлук сезон откроет журавлей отлёт. И звёздочки последних астр дожди поспешно расклюют, берёза золото отдаст за неба голубой лоскут. И капли крови у рябин с прикушенных сорвутся уст, и только те, кого любил, ночную присылают грусть. В круговороте дней и лиц не растеряем память лет... и солнце на груди синиц оставит поцелуев след. И бьётся рыбкой золотой листочек в неводе ветвей Дожди с собой октябрь принёс, распутал серые мотки, а из одежды у берёз - одни ажурные платки. Чернеют клёны - не беда и не предчувствие конца, и у рябин не от стыда горит румянец в пол-лица. И выпал жребий голубям - в ненастье мерить окоём, любить без памяти тебя - одно желание моё. Нам год оставил непростой по две морщинки у бровей... и бьётся рыбкой золотой листочек в неводе ветвей. Сугробы падают ничком и молятся на снегопад Вчерашний разговор начнём - на всё у каждого свой взгляд, сугробы падают ничком и молятся на снегопад. А снег в четыре дочерна заштриховал окна проём, зимой длиннее вечера, чтобы понять с кем мы вдвоём. Молчим, вздыхаем, говорим, что жаль, года своё берут, наносят ветки белый грим, всего за несколько минут. Зрачок тускнеет фонаря, уснула, погашу торшер... что серый сумрак декабря, когда светлеет на душе. Сугроб прижался грудью Темно - и спать не ляжешь, и длинный вечер - мука, метель из белой пряжи соткала серый сумрак. Седые эти ночи морщин оставят метки, беременности почек весной дождутся ветки. И мы судьбу осилим, плохое всё забудем, к ногам худой осины сугроб прижался грудью. Поверь избитой фразе: года для чувств - не вето... сдвинь шторы - и алмазы найдёшь в полоске света. Допоздна в метель не спится На дома, на тополь голый снегопад обрушил небо, воробьи и сизый голубь не дождались крошек хлеба. За судьбой не доглядели, допоздна в метель не спится, за петлёй петля - недели на твои ложатся спицы. Никого с тобой не судим, что в душе печали кокон, и берёза с белой грудью зазвенит серьгой у окон. И ручья подхватят голос поутру хоры капели... и простишь за белый волос, и за то, что не допели. Рябины горькие уста - медовые к зиме Ругнём - веками повелось - дожди и суету, берёза золотом волос прикрыла наготу. И пусть у нас настрой плохой, и пусть пейзаж уныл, в ночи над худенькой ольхой сияет нимб луны. Извечный осени обряд - былое ворошить, забрали ветры октября у тополя гроши. Шепнёшь, что просто подустал, не всё держи в уме... рябины горькие уста - медовые к зиме. И осень не зря привечают берёзы в парчовых одеждах Уже не простишь, что домыслил за нас судьбоносные роли, как бабочек, палые листья иголки дождей прокололи. Что будет и как обернётся, не думает только влюблённый, бросаются золотом солнца в прохожих осенние клёны. Прощальная сцена романа под крик журавлиного клина, у зеркала лужи румяна подправила утром калина. Кусты, бронзовея плечами, на жизнь не теряют надежды... и осень не зря привечают берёзы в парчовых одеждах. А у рябин припухли губы от долгих поцелуев ветра Позолотило тротуары к прощальной встрече бабье лето, сентябрь сжигает мемуары, бросая в пламя бересклета. Осенней грустью занедужит сегодня бесконечный вечер, боярышник считает лужи, накинув красный плащ на плечи. И что в душе пошло на убыль, никто из нас не даст ответа, а у рябин припухли губы от долгих поцелуев ветра. И не вернуть того, кто ближе ни плачем, ни мольбой у свечки... в безлюдном сквере клёнам рыжим берёзы отдают сердечки. И прячет осеннюю грусть сентябрь за ресницы сосны Туман у реки в рукаве, и дождь паутиной повис, и солнечным бликом в траве сверкает берёзовый лист. Что любят без близости душ, об этом так долго молчал, в морщинах асфальтовых луж ушедшего лета печаль. Улыбкой меня приголубь, и что-то простим и поймём, но горечь рябиновых губ сейчас в поцелуе твоём. Досмотрит шиповника куст последние летние сны... и прячет осеннюю грусть сентябрь за ресницы сосны. А калина с зорькой алой породнилась до зимы Птичья стая небо просит дать ей лёгкий перелёт, для берёз сегодня осень золотую пряжу ткёт. Журавли с утра - за море, всё оставив на потом, торопливый дождь замоет солнца бледное пятно. Теплота руки - и милость, и лекарство от тоски, паутинки зацепились - серебрят твои виски. Не оставим в листьях палых ни слезы, ни вздоха мы... а калина с зорькой алой породнилась до зимы. Берёза жёлтые заплатки поставила на рукава Следим за солнечной монеткой, исчезла - ждите к ночи дождь, листва цепляется за ветки, а мы - за то, что не вернёшь. На память сердца август падкий, за вздохом - грустные слова, берёза жёлтые заплатки поставила на рукава. Румянили рябины лица в жару к приходу сентября, о чём взгрустнётся, что приснится, судьбой даровано не зря. И дождь - по норову скиталец - так будет осенью речист... а бабочка на белый танец зовёт, кружась, опавший лист. И помолятся ивы реке, проводив караваны гусей Подсчитал ветерок-казначей золочёные блики в пруду, синевой августовских ночей наливаются сливы в саду. Седину - увяданья печать - паутинкой с тобой наречём, а рябины готовы встречать приходящий сентябрь кумачом. И смущая прохожих умы, поцелуи прилюдно дари, на порхающих бабочек мы так сегодня похожи внутри. Задержи мою руку в руке - остановим времён карусель... и помолятся ивы реке, проводив караваны гусей. Бабье лето ещё погостит в золотых теремах сентября Заалели калины уста, мотылёк за геранью уснул, и стареющий август устал покрывать позолотой листву. Затаилась за вздохами грусть - наши пряди уже в серебре, собирает шиповника куст капли зорьки к осенней поре. В чувствах каждый себе господин, если хочешь, сначала начнём, а на стенах узоры гардин день рисует закатным лучом. Пожелтевший листочек в горсти, журавли собрались за моря... бабье лето ещё погостит в золотых теремах сентября. А бабочек белые пляски под занавес август припас Мелодия старой пластинки забытой печалью светла, и облако - смятой косынкой - на воду уронит ветла. Жалеть, как хотелось, не вышло - и вздохи и фразы пусты, и осень крадётся неслышно по меткам опавшей листвы. И грустно - красивые сказки писались, увы, ни для нас... а бабочек белые пляски под занавес август припас. Где время сыплется из рук сухим песком на берегу Когда судьба загонит в круг, на день-другой туда сбегу, где время сыплется из рук сухим песком на берегу. Где блики золотой казной куда-то унесёт река, и в талый воск расплавит зной в июльском небе облака. Увижу этот мир птенцом, пойму, что столько проглядел, и косами закрыв лицо, ветла помолится воде. Волна откроет ветру грудь, поднимут чайки общий крик... и так захочется вернуть не годы, а любовный миг. И звон дождей, и запах лип Качнётся занавески тюль - распишет тень полы под гжель, несёт к окну хмельной июль и запах лип, и звон дождей. А в ряби лужи дрожь берёз и месяц - сломанным кольцом, в копну рябиновых волос уткнулось облако лицом. Встревожат небо сизари, где звёздочка над ивняком, летящая на свет зари, ночным сгорает мотыльком. Что время к осени спешит, напомнит мокрой ветки всхлип... строка из дневника души - и звон дождей, и запах лип. Валерий Мазманян
×