Стихи о Великой Отечественной войне

[Е в г е н и й 3 169]

 

Многие пронзительные своей правдой о войне стихи не воплотились ещё в песнях, но они, наверное, стоят того, чтобы вспомнить и о них.

 

Борис Ильич Куняев. ТАНКОВЫЙ ДЕСАНТ

  Показать контент

Худые, в гимнастерках чистеньких,
Мы лезли на броню гурьбою,
Еще не знавшие статистики,
Законов танкового боя.

Когда ревут стальные полчища,
Взвалив десант на бычьи спины,
То командир живет лишь полчаса,
А рядовые — половину.
Навстречу било пламя рыжее.
Мы жались к раскаленной башне.
А лейтенант горланил: «Выживем!
Нам только взять окоп на пашне!»

И мир чадил горелым мясом.
И мы чужую сталь таранили...
Атака длилась меньше часа.
В живых от роты - двое раненых.

 

 

[Самарянка 4 706]

Есть же уже такая тема: Стихи и песни о войне и Победе

Вопрос модераторам - может, объединить или перенести в этот раздел?

[Е в г е н и й 3 169]

Александр Трифонович Твардовский. Я УБИТ ПОДО РЖЕВОМ

 

  Показать контент

Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте,

В пятой роте,

На левом,

При жестоком налете.

 

Я не слышал разрыва

И не видел той вспышки, —

Точно в пропасть с обрыва —

И ни дна, ни покрышки.

 

И во всем этом мире

До конца его дней —

Ни петлички,

Ни лычки

С гимнастерки моей.

 

Я — где корни слепые

Ищут корма во тьме;

Я — где с облаком пыли

Ходит рожь на холме.

 

Я — где крик петушиный

На заре по росе;

Я — где ваши машины

Воздух рвут на шоссе.

 

Где — травинку к травинке —

Речка травы прядет,

Там, куда на поминки

Даже мать не придет.

 

Летом горького года

Я убит. Для меня —

Ни известий, ни сводок

После этого дня.

 

Подсчитайте, живые,

Сколько сроку назад

Был на фронте впервые

Назван вдруг Сталинград.

 

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю —

Наш ли Ржев наконец?

 

Удержались ли наши

Там, на Среднем Дону?

Этот месяц был страшен.

Было все на кону.

 

Неужели до осени

Был за н и м уже Дон

И хотя бы колесами

К Волге вырвался о н?

 

Нет, неправда! Задачи

Той не выиграл враг.

Нет же, нет! А иначе,

Даже мертвому, — как?

 

И у мертвых, безгласных,

Есть отрада одна:

Мы за родину пали,

Но она —

Спасена.

 

Наши очи померкли,

Пламень сердца погас.

На земле на проверке

Выкликают не нас.

 

Мы — что кочка, что камень,

Даже глуше, темней.

Наша вечная память —

Кто завидует ей?

 

Нашим прахом по праву

Овладел чернозем.

Наша вечная слава —

Невеселый резон.

 

Нам свои боевые

Не носить ордена.

Вам все это, живые.

Нам — отрада одна,

 

Что недаром боролись

Мы за родину-мать.

Пусть не слышен наш голос,

Вы должны его знать.

 

Вы должны были, братья,

Устоять как стена,

Ибо мертвых проклятье —

Эта кара страшна.

 

Это горькое право

Нам навеки дано,

И за нами оно —

Это горькое право.

 

Летом, в сорок втором,

Я зарыт без могилы.

Всем, что было потом,

Смерть меня обделила.

 

Всем, что, может, давно

Всем привычно и ясно.

Но да будет оно

С нашей верой согласно.

 

Братья, может быть, вы

И не Дон потеряли

И в тылу у Москвы

За нее умирали.

 

И в заволжской дали

Спешно рыли окопы,

И с боями дошли

До предела Европы.

 

Нам достаточно знать,

Что была несомненно

Там последняя пядь

На дороге военной, —

 

Та последняя пядь,

Что уж если оставить,

То шагнувшую вспять

Ногу некуда ставить...

 

И врага обратили

Вы на запад, назад.

Может быть, побратимы.

И Смоленск уже взят?

 

И врага вы громите

На ином рубеже,

Может быть, вы к границе

Подступили уже?

 

Может быть... Да исполнится

Слово клятвы святой:

Ведь Берлин, если помните,

Назван был под Москвой.

 

Братья, ныне поправшие

Крепость вражьей земли,

Если б мертвые, павшие

Хоть бы плакать могли!

 

Если б залпы победные

Нас, немых и глухих,

Нас, что вечности преданы,

Воскрешали на миг.

 

О, товарищи верные,

Лишь тогда б на войне

Ваше счастье безмерное

Вы постигли вполне!

 

В нем, том счастье, бесспорная

Наша кровная часть,

Наша, смертью оборванная,

Вера, ненависть, страсть.

 

Наше все! Не слукавили

Мы в суровой борьбе,

Все отдав, не оставили

Ничего при себе.

 

Все на вас перечислено

Навсегда, не на срок.

И живым не в упрек

Этот голос наш мыслимый.

 

Ибо в этой войне

Мы различья не знали:

Те, что живы, что пали, —

Были мы наравне.

 

И никто перед нами

Из живых не в долгу,

Кто из рук наших знамя

Подхватил на бегу,

 

Чтоб за дело святое,

За советскую власть

Так же, может быть, точно

Шагом дальше упасть.

 

Я убит подо Ржевом,

Тот — еще под Москвой...

Где-то, воины, где вы,

Кто остался живой?!

 

В городах миллионных,

В селах, дома — в семье?

В боевых гарнизонах

На не нашей земле?

 

Ах, своя ли, чужая,

Вся в цветах иль в снегу...

 

Я вам жить завещаю —

Что я больше могу?

 

Завещаю в той жизни

Вам счастливыми быть

И родимой отчизне

С честью дальше служить.

 

Горевать — горделиво,

Не клонясь головой.

Ликовать — не хвастливо

В час победы самой.

 

И беречь ее свято,

Братья, — счастье свое, —

В память воина-брата,

Что погиб за нее.

 

[Евгений Наумов 320]

http://www.youtube.com/watch?v=Ypbui4-Jlx0

[Е в г е н и й 3 169]

Борис Леонидович Пастернак. ОЖИВШАЯ ФРЕСКА

 

  Показать контент

Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем плаваньи,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном саване.

Земля гудела, как молебен
Об отвращеньи бомбы воющей,
Кадильницею дым и щебень
Выбрасывая из побоища.

Когда урывками, меж схваток,
Он под огнем своих проведывал,
Необъяснимый отпечаток
Привычности его преследовал.

Где мог он видеть этот ежик
Домов с бездонными проломами?
Свидетельства былых бомбежек
Казались сказачно знакомыми.

Что означала в черной раме
Четырехпалая отметина?
Кого напоминало пламя
И выломанные паркетины?

И вдруг он вспомнил детство, детство,
И монастырский сад, и грешников,
И с общиною по соседству
Свист соловьев и пересмешников.

Он мать сжимал рукой сыновней.
И от копья архистратига ли
По темной росписи часовни
В такие ямы черти прыгали.

И мальчик облекался в латы,
За мать в воображеньи ратуя,
И налетал на супостата
С такой же свастикой хвостатою.

А рядом в конном поединке
Сиял над змеем лик Георгия.
И на пруду цвели кувшинки,
И птиц безумствовали оргии.

И родина, как голос пущи,
Как зов в лесу и грохот отзыва,
Манила музыкой зовущей
И пахла почкою березовой.

О, как он вспомнил те полянки
Теперь, когда своей погонею
Он топчет вражеские танки
С их грозной чешуей драконьею!

Он перешел земли границы,
И будущность, как ширь небесная,
Уже бушует, а не снится,
Приблизившаяся, чудесная.

 

 

Николай Алексеевич Заболоцкий. ПРОХОЖИЙ

 

  Показать контент

Исполнен душевной тревоги,
В треухе, с солдатским мешком,
По шпалам железной дороги
Шагает он ночью пешком.
Уж поздно. На станцию Нара
Ушел предпоследний состав.
Луна из-за края амбара
Сияет, над кровлями встав.
Свернув в направлении к мосту,
Он входит в весеннюю глушь,
Где сосны, склоняясь к погосту,
Стоят, словно скопища душ.
Тут летчик у края аллеи
Покоится в ворохе лент,
И мертвый пропеллер, белея,
Венчает его монумент.
И в темном чертоге вселенной,
Над сонною этой листвой
Встает тот нежданно мгновенный,
Пронзающий душу покой.
Тот дивный покой, пред которым,
Волнуясь и вечно спеша,
Смолкает с опущенным взором
Живая людская душа.
И в легком шуршании почек,
И в медленном шуме ветвей
Невидимый юноша-летчик
О чем-то беседует с ней.
А тело бредет по дороге,
Шагая сквозь тысячи бед,
И горе его, и тревоги
Бегут, как собаки, вослед.

 

[Самарянка 4 706]

Юрий Левитанский

 

Ну что с того, что я там был.
Я был давно. Я все забыл.
Не помню дней. Не помню дат.
Ни тех форсированных рек.

(Я неопознанный солдат.
Я рядовой. Я имярек.
Я меткой пули недолет.
Я лед кровавый в январе.
Я прочно впаян в этот лед —
я в нем, как мушка в янтаре.)

  Показать контент

 

Но что с того, что я там был.
Я все избыл. Я все забыл.
Не помню дат. Не помню дней.
Названий вспомнить не могу.

(Я топот загнанных коней.
Я хриплый окрик на бегу.
Я миг непрожитого дня.
Я бой на дальнем рубеже.
Я пламя Вечного огня
и пламя гильзы в блиндаже.)

Но что с того, что я там был,
в том грозном быть или не быть.
Я это все почти забыл.
Я это все хочу забыть.
Я не участвую в войне —
она участвует во мне.
И отблеск Вечного огня
дрожит на скулах у меня.

(Уже меня не исключить
из этих лет, из той войны.
Уже меня не излечить
от той зимы, от тех снегов.
И с той землей, и с той зимой
уже меня не разлучить,
до тех снегов, где вам уже
моих следов не различить.)

Но что с того, что я там был!..

 

Изменено 12 мая, 2015 пользователем Samarianka

[Самарянка 4 706]

Не бойся о войне читать
Написанное честно и без лака.
Не бойся невозможное узнать.
Не бойся плакать.
Огромное безличное "они",
В глухую тьму ушедшие без цели.
Ты не о них заплачь, заплачь за них.
Они даже заплакать не успели.

 

Вадим Жук