КУЛЬТУРА и ПРАВОСЛАВИЕ

[PavLan 3 971]

В этой теме предлагаю выкладывать любые работы связанные с православием. Пусть это будут стихи или рассказы, фотографии или фрески, картины или песни. Кто чем захочет поделиться, тот тем пусть и поделится. Можно своё, можно чужое, можно современников, можно классиков. Не будем себя ограничивать.

[PavLan 3 971]

Пожалуй начну...

 

А.Блок

 

* * *

 

Девушка пела в цеpковном хоpе,

О всех усталых в чужом кpаю,

О всех коpаблях, ушедших в моpе,

О всех, забывших pадость свою.

 

Так пел ее голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мpака смотpел и слушал,

Как белое платье пело в луче.

 

И всем казалось, что pадость будет,

Что в тихой заводи все коpабли,

Что на чужбине усталые люди

Светлую жизнь себе обpели.

 

И голос был сладок, и луч был тонок,

И только высоко, у цаpских вpат,

Пpичастным тайнам,- плакал pебенок

О том, что никто не пpидет назад

 

Август 1905

[PavLan 3 971]

ДИТЯ И БЕЗУМЕЦ.

 

Маленькая Катя спросила:

 

- Мама, что завтра за праздник? Мать отвечала:

 

- Сегодня родится Младенец Христос.

 

- Тот, Который за всех людей пролил кровь?

 

- Да, девочка.

 

- Где же Он родится?

 

- В Вифлееме. Евреи воображали, что Он придет, как царь, а Он родился в смиренной доле. Ты помнишь картинку: Младенец Христос лежит в яслях в вертепе, так как Святому Семейству не нашлось приюта в гостинице? И туда приходили поклоняться Младенцу волхвы и пастухи.

 

Маленькая Катя думала: "Если Христос пришел спасти всех людей, почему же пришли поклониться Ему только волхвы и пастухи? Почему не идут поклониться Ему папа и мама, ведь Он пришел и их спасти?" Но спросить обо всем этом Катя не смела, потому что мама была строгая и не любила, когда ее долго расспрашивают, а отец и совсем не терпел, чтобы его отрывали от книг. Но Катя боялась, что Христос прогневается на папу и маму за то, что они не пришли поклониться ему. Понемногу в ее голове стал складываться план, как пойти в Вифлеем самой, поклониться Младенцу и просить прощения за папу и маму.

 

В восемь часов Катю послали спать. Мама раздела ее сама, так как няня еще не вернулась от всенощной. Катя спала одна в комнате. Отец ее находил, что надо с детства приучать не бояться одиночества, темноты и прочих, как он говорил, глупостей. Катя твердо решила не засыпать, но, как всегда с ней бывало, это ей не удалось.

 

Ночью, однако, она вдруг проснулась. Словно ее разбудил кто-то. Было темно и тихо. Только из соседней комнаты слышалось сонное дыхание няни. Катя сразу вспомнила, что ей надо идти в Вифлеем. Желание спать прошло совершенно. Она неслышно поднялась и начала, торопясь, одеваться.

 

Катя вышла, проскользнула мимо спящего швейцара, отперла наружную дверь, так как ключ был в замке, и очутилась на улице.

 

Было морозно, но ясно. Свет фонарей искрился на чистом, чуть-чуть заледеневшем снегу. Шаги раздавались в тишине четко.

 

На улице никого не было. Катя прошла ее до угла и наудачу повернула направо. Она не знала, куда идти. Надо было спросить. Но первый встретившийся ей господин был так угрюм, так торопился, что она не посмела. Вторым встречным был пьяный мастеровой. Он что-то крикнул Кате, протянул к ней руки, но, когда она в страхе отбежала в сторону, тотчас забыл про нее и пошел вперед, затянув песню.

 

Наконец Катя почти наткнулась на высокого старика, с седой бородой, в белой папахе и в дохе. Старик, увидав девочку, остановился. Катя решилась спросить его:

 

- Скажите, пожалуйста, как пройти в Вифлеем?

 

- Да ведь мы в Вифлееме, - отвечал старик.

 

- Разве? А где же тут вертеп, где в яслях лежит Младенец Христос?

 

- Вот я иду туда, - отвечал старик.

 

- Ах, как хорошо, не будете ли добры проводить и меня? Я не знаю дороги, а мне очень нужно поклониться Младенцу Христу.

 

- Пойдем, я тебя проведу.

 

- Говоря так, старик взял девочку за руку и повел ее быстро. Катя старалась поспевать за ним, но ей это было трудно.

 

- Когда мы торопимся, - решилась она наконец сказать, - мама берет извозчика.

 

- Видишь ли, девочка, - отвечал старик, - у меня нет денег. У меня все отняли книжники и фарисеи. Но давай я понесу тебя.

 

Старик поднял Катю сильными руками и, держа ее как перышко, зашагал дальше. Катя видела перед собой его всклоченную седую бороду.

 

- Кто же вы такой? - спросила она.

 

- А я Симеон Богоприимец. Видишь ли, я был в числе семидесяти толковников. Мы переводили Библию. Но дойдя до стиха "Се дева во чреве приимет...", я усомнился. И за это должен жить, доколе же сказанное не исполнится. Доколе я не возьму Сына Девы на руки, мне нельзя умереть. А книжники и фарисеи стерегут меня зорко.

 

Катя не совсем понимала слова старика. Но ей было тепло, так как он запахнул ее дохой. От зимнего воздуха у нее кружилась голова. Они все шли по каким-то пустынным улицам, ряды фонарей бесконечно уходили вперед, суживаясь в точку, и Катя не то засыпала, не то только закрывала глаза. Старик дошел до деревянного домика в предместье и сказал Кате:

 

- Здесь живет слуга Ирода, но он мой друг, и я войду.

 

В окнах был еще свет. Старик постучался. Послышались шаги, скрип ключа, дверь отворилась. Старик внес Катю в темную переднюю. Перед ними в полном изумлении стоял немолодой уже человек в синих очках.

 

- Семен, - сказал он, - это ты? Как ты попал сюда?

 

- Молчи. Я обманул книжников и фарисеев и темничных сторожей. Сегодня праздничная ночь, они менее бдительны. Вот я и убежал.

 

- А шуба у тебя чья?

 

- Я взял у смотрителя. Но это я возвращу. Я еще вернусь. Пусть мучают, но мне надо было пойти, я должен увидеть Христа, иначе мне нельзя умереть.

 

- Но что же это за девочка? - воскликнул господин в очках, который лишь теперь рассмотрел Катю.

 

- Она тоже идет в вертеп.

 

- Да, мне надо поклониться Младенцу Христу, - вставила Катя.

 

Господин в очках покачал головой. Он взял Катю от старика, отнес ее в соседнюю комнату и передал какой-то старушке. Катя еще говорила, что ей надо идти, но она так устала и измерзла, что не очень сопротивлялась, когда ее раздели, натерли вином и уложили в теплую постель. Она уснула тотчас.

 

Старика тоже уложили.

 

На другой день через участок и родители отыскали Катю, и смотрители сумасшедшего дома - своего бежавшего пациента.

 

Дитя и безумец - оба шли поклониться Христу. Благо тому, кто и сознательно жаждет того же.

 

 

Валерий Брюсов

[PavLan 3 971]

В №4 журнала "Ваша Тема" есть статья с фотографиями о нашем современнике, талантливом художнике Филинине Валерии Ивановиче из г. Сергиев-Посад. Он занимается резьбой по дереву.

[PavLan 3 971]

Кстати, журнал еще в продаже!

[Гость Карапузик]

Очень люблю вот эту песню:

ХРАМ ТВОЙ, ГОСПОДИ, В НЕБЕСАХ.

 

Музыка Владимира Щукина

Слова Николая Гумилева

 

Храм твой, Господи, в небесах

Но земля твоя тоже Твой приют.

Расцветают липы в лесах,

И на липах птицы поют.

 

Точно благовест Твой, весна

По веселым идет полям,

А весною на крыльях сна

Прилетают ангелы к нам.

 

Если, Господи, это так,

Если праведно я пою,

Дай мне, Господи, дай мне знак,

Что я волю понял Твою.

 

Перед той, что сейчас грустна,

Появись, как Незримый Свет,

И на все, что спросит она,

Ослепительный дай ответ.

 

Ведь отрадней пения птиц,

Благодатней ангельских труб

Нам дрожанье милых ресниц

И улыбка любимых губ.

 

1918, слова

2000, музыка

[Злой Собак 10 324]

ДДТ, Юрий Шевчук

«Я зажег в церквях все свечи»

 

 

Я зажег в церквях все свечи, но одну - одну оставил,

Чтобы друг в осенний вечер да по мне ее поставил,

Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,

Чтоб душа, вздремнув немного, вновь в Россию собиралась.

Где порвав к чертям все тело сберегла ее живою.

Днем дралась а ночью пела, не давала ей покоя.

Грела льдом кормила небом, жизнь с овчину отрыдалась.

Целовала спелым снегом и огнем ласкать пыталась.

Отняла любовь земную, подарив тоску и веру,

Разбавляя удалую жизнь весельем без меры.

Ни кола двора ни денег - только горечь да тревогу,

Да закат где все до фени, где ни двери, ни порога

Я зажег в церквях все свечи, но одну - одну оставил,

Чтобы друг в осенний вечер да по мне ее поставил,

Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,

Чтоб душа, вздремнув немного, снова к дому собиралась.

Отпустил попам грехи я, чтоб они мне отмолили.

Все что мне друзья налили - все тебе, моя Россия!

[PavLan 3 971]

Лирика псалмопевцев – один из несомненных истоков державинской оды «Бог» (1780-1784), выразившей самосознание христианина. Г.Р. Державин идет вослед за Ломоносовым – автором «Утреннего размышления о Божием величестве» и «Вечернего размышления о Божием величестве при случае великого северного сияния». Но до Державина никто с такой мощью и глубиной не раскрывал искания человеческого духа, стремящегося понять свое место в мире, созданном Творцом, свое отношение к Богу, к природе, к вселенной.

Не было еще в русской литературе произведения, которое столь высоко подняло бы «Божью тварь» – мыслящего человека, нимало не наделяя его гордыней, внушая ему счастливое чувство соучастия в «непостижном» деянии Бога:

 

Я связь миров, повсюду сущих,

Я крайня степень вещества;

Я средоточие живущих,

Черта начальна Божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь - я раб - я червь - я Бог!

Но, будучи я столь чудесен,

Отколе происшел? - безвестен;

А сам собой я быть не мог.

 

Твое созданье я, Создатель!

Твоей премудрости я тварь,

Источник жизни, благ податель,

Душа души моей и Царь!

Твоей то правде нужно было,

Чтоб смертну бездну преходило

Мое бессмертно бытие;

Чтоб дух мой в смертность облачился

И чтоб чрез смерть я возвратился,

Отец! - в бессмертие Твое.

[PavLan 3 971]

А.С. Пушкин

 

Изыде сеятель сеяти семена своя

 

 

Свободы сеятель пустынный,

Я вышел рано, до звезды;

Рукою чистой и безвинной

В порабощенные бразды

Бросал живительное семя -

Но потерял я только время,

Благие мысли и труды...

 

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

 

1823

[PavLan 3 971]

Аполлон Майков

 

* * *

Дорог мне, перед иконой

В светлой ризе золотой,

Этот ярый воск, возжженный

Чьей неведомо рукой.

Знаю я: свеча пылает,

Клир торжественно поет:

Чье-то горе утихает,

Кто-то слезы тихо льет,

Светлый ангел упованья

Пролетает над толпой...

Этих свеч знаменованье

Чую трепетной душой:

Это - медный грош вдовицы,

Это - лепта бедняка,

Это... может быть... убийцы

Покаянная тоска...

Это - светлое мгновенье

В диком мраке и глуши,

Память слез и умиленья

В вечность глянувшей души...

 

1868

[PavLan 3 971]

А.С. Пушкин

 

Отцы пустынники и жены непорочны,

Чтоб сердцем возлетать во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,

Сложили множество божественных молитв;

Но ни одна их них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет

Во дни печальные Великого поста;

Всех чаще мне она приходит на уста

И падшего крепит неведомою силой:

Владыко дней моих! дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душе моей.

Но дай мне зреть мои, о Боже прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

 

1836

[Гость Карапузик]

Дверь

Я родился в тюрьме, в шумной и дымной общей камере. Все наши родились в тюрьме и никогда не видели воли. Говорили, что когда-то пра...дед и пра...бабка за что-то схлопотали пожизненное, а уж потом от них расплодился весь наш тюремный род.

 

Узкая крутая лестница вела к тяжелой двери высоко под сводчатым потолком камеры. Дверь была окована железом и, по рассказам, не отпиралась уже несколько веков. Выхода не было, но смутные мечты о свободе не оставляли нас. Кто-то пытался чертить хитроумные планы подземных лабиринтов, кто-то призывал тщательно соблюдать тюремный распорядок - и тогда, глядишь, кум оформит помиловку. Впрочем, большинство просто старались устроиться получше в маленьком сумрачном мирке.

 

Но однажды появился Он. Так же, как и мы, Он родился в тюрьме. Однако говорил, что еще раньше - задолго до рождения провинившихся прадеда и прабабки, и даже до того, как появилась тюрьма - Он трудился вместе со Своим Отцом, Создателем и Хозяином дивного солнечного сада, кормил птиц, поил оленей, поливал яблони и растил цветы. Но Ему не очень-то верили, потому что старики еще помнили седого бородатого Иосифа, тюремного плотника, сыном которого Его привыкли считать.

 

Он говорил, что на воле - Свет, Любовь и Радость, что Он знает выход из подземелья, что отворит глухую дверь и выведет нас. Мы шепотом передавали друг другу Его слова, и нас - возжаждавших свободы и уверовавших в Него - становилось все больше. И настал день, когда Он открылся всем.

 

Но паханам, хозяевам нашей камеры, пришлись не по нраву Его речи. Ибо если мы выйдем на волю, то кто будет отдавать им лучшие куски, стирать портянки и выносить парашу? На воровской сходке Его приговорили к смерти и, подкараулив в темном углу камеры, убили - а мы от страха разбежались по своим нарам и лишь к вечеру посмели похоронить Его тело в нише, выдолбленной в кирпичном полу.

 

Лежа на вонючих матрасах, мы тихо выли от тоски и отчаяния, так прошла ночь, потом день и еще ночь - а наутро сквозь тонкий сон я почувствовал, как содрогнулась тюрьма, и клопы шарахнулись в щели шконок. Кованая дверь сорвалась от удара и, поскрипывая, повисла на косяке.

 

Он стоял в проеме, за Его спиною золотилось никогда не виданное мною небо и сияли серебристые облака. Дивная птица, сверкая в солнечном свете радужным оперением, тихо проплыла над Его головой. Раны от бандитских заточек розовели на теле.

 

- Буди наших, - сказал Он, - и выходите. Я пришел за вами, как обещал.

 

- Господи, - только и смог выговорить я, - но зачем же... так?

 

- Дверь открывалась только снаружи, - улыбнулся Он, - но ведь нужно было еще и рассказать вам о воле?.. Поднимайся по лестнице и ничего не бойся, а будет совсем трудно - протяни руку, и Я тебе помогу.

 

...И с тех пор я карабкаюсь по крутым узким ступеням. Пот заливает глаза, пыль и паутина липнут к лицу, и временами я не могу различить, отворена ли по-прежнему дверь и ждет ли Он меня у порога. Раз за разом я срываюсь вниз, в теплое месиво беззаботных сокамерников - тех, кто не слышал призыва и не стремится наверх. Но, превозмогая отчаяние, вновь и вновь взбираюсь на лестницу.

 

- Верую, Господи! Верую! Помоги моему неверию!

 

Великая Суббота, 2003

 

Александр Галилеев

[Гость Карапузик]

Один рыцарь пришел к священнику просить благословения на отмщение врагу. Священник предложил ему читать молитву «Отче наш» от чистого сердца. Рыцарь повиновался, но, дойдя до слов «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим», замолчал.

 

— В чем дело? — спросил священник.

 

— Дальше я читать молитву не могу.

 

— В таком случае я не могу дать тебе благословение.

 

Наконец слова молитвы тронули сердце рыцаря, и он до конца повторил молитву.

 

— Теперь, сын мой, я могу дать тебе благословение, — сказал старец.

 

Рыцарь ответил:

 

— Но у меня больше нет врагов, которым бы я хотел отомстить.

[Гость DRUMMER]

Пошли нам. Господи, терпенье

В годину буйных, мрачных дней

Сносить народное гоненъе

И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый.

Злодейства ближнего прощать

И крест тяжелый и кровавый

С Твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,

Когда ограбят нас враги,

Терпеть позор и оскорбленья,

Христос-Спаситель, помоги!

Владыка мира, Бог вселенной,

Благослови молитвой нас

И дай покой душе смиренной

В невыразимый смертный час!

И у преддверия могилы

Вдохни в уста Твоих рабов

Нечеловеческие силы

Молиться кротко за врагов.

 

1918 год великая княжня Ольга.

[Hammerhead 0]

С одного форума стихотворение:

 

Богородице

 

Бегу к Тебе с плачем горьким

Зову Тебя в любой беде.

Ты знаешь, что нам полезно -

Нам людям, на суетной земле.

 

Ты первая стоишь у Бога,

К престолу Его Ты так близка.

Твоя молитва – нам дорога

К милости Божьей ведёт она.

 

©Настя

Конечно, может и несовершенное, но она вложила душу...

 

А вот еще одно, мне очень нравится:

 

Русское небо - в тебе и во мне куполами,

Русское небо - над Русью, распятой врагами,

Русское небо - завет, и призыв и покров,

Русское небо - зов ангельский колоколов.

 

Русское небо, зови нас к себе из неволи,

Русское небо - отрада средь муки и боли.

Русское небо - свобода от тлена и лжи.

Русское небо, ты зеркало русской души.

Н.Боголюбов

 

Ну и вот еще одно - написал сам, только не подумайте что не по теме - писал думая о Боге:

 

Песчинка за песчинкой...

И так год за годом...

Где-то за окном, как чьи-то давно знакомые глаза, горели звезды...

И мои горели им в ответ...

И я, в ответ на пламя вечности, зажег свечу...

Сквозь тишину я слышал звук огня...

И он становился частью меня...

А за окном все также тихо горела Вселенная...

И звук ее огня был тишиной...

И тут я понял, нет преград!

Пусть все так же грозно чернел лес в дали...

Как черная стена, наполненная волчьим воем...

Но нет стены, способной выстоять в Огне...

Быть может я уснул...

Прямо за окном...

Но дух мой бодр...

И звезды все так же горели...

И свеча, уже давно потухшая, горела вместе с ними...

 

А конец этих слов - ЛЮБОВЬ

 

Посвящено любимой девушке...

 

Только не удивляйтесь, что без рифмы - стиль такой