чужое. лучшее

[АбвгдейкА 18]

Анна Ахматова

 

 

А ты думал - я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

 

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе странный подарок -

Мой заветный душистый платок.

 

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.

[АбвгдейкА 18]

Степан Щипачев

 

 

Ты со мной, и каждый миг мне дорог,

Может, впереди у нас — года,

Но придет разлука, за которой

Не бывает встречи никогда.

 

Только звезды в чей-то час свиданья

Будут так же лить свой тихий свет.

Где тогда в холодном мирозданье,

Милый друг, я отыщу твой след?

[Papa 119]

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.

За все, за все тебя благодарю я:

За тайные мучения страстей,

За горечь слез, отраву поцелуя,

За месть врагов и клевету друзей;

За жар души, растраченный в пустыне,

За все, чем я обманут в жизни был...

Устрой лишь так, чтобы тебя отныне

Недолго я еще благодарил.

 

М.Лермонтов.

 

Кстати, к кому обращался он, в курсе?

[АбвгдейкА 18]

Если я не ошибаюсь - к Творцу.

[Papa 119]

ага.

[Elf 2]

Быков

 

Не потому тебя не прокляну,

Что адское меня пугает пламя,

Что чувствую невнятную вину

За фокусы твои со всеми нами, -

 

Не поднимаю взгляда к небесам,

Не ожидаю грозного ответа.

Ты ни при чем. Ты б не стерпел и сам,

Когда б ты был, когда б ты видел это.

[Annacik 9]

Александр Дольский

 

Честно живем и не верим в наветы,

друга порой от души обнимаем,

а для чего существуем на свете - не понимаем ...

Вместо сочувствия дарим советы,

роль для себя сочиним и играем,

слова простого, как небо и ветер, не понимаем ...

 

И безоглядно все реже мы верим,

копья уже никогда не ломаем,

и объясняя любые потери, не понимаем ...

Где наша мудрость? Осталась усталость.

Цепи ничтожны, а мысли туманны.

Как это - юность и сразу же старость? не понимаем ...

 

Осточертевшие с детства уроки

детям своим безнадежно внушаем,

где наша правда? и где наши сроки? Не понимаем ...

Но отстают неудачи и беды,

снова для жизни хватает ума нам.

Снова считаем рубли и победы все понимаем ...

[Annacik 9]

И ещё, его же...

Нравится с далёких пионерсколагерских времён...

 

 

ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ

 

Мне звезда упала на ладошку.

Я ее спросил - Откуда ты?

- Дайте мне передохнуть немножко,

я с такой летела высоты.

 

А потом добавила сверкая,

словно колокольчик прозвенел:

- Не смотрите, что невелика я...

Может быть великим мой удел.

 

Вам необходимо только вспомнить,

что для Вас важней всего на свете.

Я могу желание исполнить,

путь неблизкий завершая этим.

 

Знаю я, что мне необходимо,

мне не нужно долго вспоминать.

Я хочу любить и быть любимым,

я хочу, чтоб не болела мать,

 

чтоб на нашей горестной планете

только звезды падали с небес,

были все доверчивы, как дети,

и любили дождь, цветы и лес,

 

чтоб траву, как встарь, косой косили,

каждый день летали до Луны,

чтобы женщин на руках носили,

не было болезней и войны,

 

чтобы дружба не была обузой,

чтобы верность в тягость не была,

чтобы старость не тяжелым грузом -

мудростью бы на сердце легла.

 

Чтобы у костра пропахнув дымом

эту песню тихо напевать...

А еще хочу я быть любимым

и хочу, чтоб не болела мать.

 

Говорил я долго, но напрасно.

Долго, слишком долго говорил...

Не ответив мне звезда погасла,

было у нее немного сил.

 

А. Дольский

[Elf 2]

Последний воин Чингисхана...

Алексей Ефимов

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

***

Последний воин Чингисхана,

Который пережил вождя –

На шраме шрам, на ране рана,

И кости ломит от дождя.

 

С соседом о дороговизне

Неспешный трёп, поход к врачу…

Что, кроме смерти, знал он в жизни?

Любовь – к седлу? Любовь – к мечу?

 

Забывший с детства, как смеяться,

Грудь – бочкой, ноги – колесом.

Ему убитые не снятся –

С его здоровьем разве сон?

 

Скача в степи с травою вровень,

Рабынь насилуя стрелой,

Вдыхая свежий запах крови

И запах падали – гнилой,

 

Умея в бурю ставить снасти,

Не чувствовать, когда болит,

Он думал, что получит счастье –

А получил радикулит.

 

Как ветер сух, как палка сломан,

Он помнит: юношей, в игре –

Как сделал куклу из соломы

И подарил своей сестре.

 

Его душа покинет тело

И двинет к Богу налегке…

Он больше ничего не сделал –

Он будет с куклою в руке.

[ASMADEUS 0]

Это пламя

Не умрёт никогда

Пусть жизнь в нём

Теплится едва

 

Угли,

Что тлеют под золой

Костром взовьются вновь

Лишь только чья-нибудь рука

Подбросит дров

 

В угольях

Красных, как сапфир

Живёт мечта

Огнём стать снова

Тому огню есть брат по крови -

Тот, что горит

У нас внутри

 

Варг Викернес .“Пепел”.Отрывок.(перевод с норвежского)3-е октября 1992 года.Посвящено сожжению церкви Хаукето в Осло

[Гость PavL@n]

Стихи разных авторов, которые мне западают в душу я записываю в отдельную тетрадь, из которой перепечатаю для вас одно стихотворение, близкое по духу всем творческим людям.

 

Г.Н. Вяткин

ХУДОЖНИКУ

Своей стезёй светло и вдохновенно

Иди вперёд, сверши заветный круг,

Всему живому вечный брат и друг

И в радости и в горе - неизменно.

 

Скорбит земля под ношей крестных мук,

Но Творчество - как солнце над вселенной.

Ты слышишь зов: быть с красотой нетленной.

Ты видишь лес подъятых к солнцу рук?

 

Пусть мишурой блестит докучный рынок; -

Нет, глух и слеп к соблазнам суеты;

Не изменяй путям своей мечты.

 

И всех и всё зови на поединок

Во славу жизни, воли, красоты.

Что мир без творчества и что без мира ты?

[Гость PavL@n]

Я очень люблю короткие и в тоже время всеобъемлющие стихи. Веть краткость, говорят, сестра таланта! И также мне нравятся загадочные стихи, но в тоже время со смыслом.

Вот такие скажем...

 

Осип Мандельштам

* * *

Нет, не луна, а светлый циферблат

Сияет мне, и чем я виноват,

Что слабых звёзд я осязаю млечность?

 

И Батюшкова мне противна спесь;

"Который час?" - его спросили здесь -

А он ответил любопытным: "Вечность".

 

 

Николай Гумилёв

Это было не раз

Это было не раз, это будет не раз

В нашей битве глухой и упорной,

Как всегда от меня ты теперь отреклась,

Завтра, знаю, вернёшься покорной.

 

Но зато не дивись, мой враждующий друг,

Враг мой, схваченный тёмной любовью,

Если стоны любви будут стонами мук,

Поцелуи окрашены кровью.

[PavLan 3 971]

Константин Романов.

Растворил я окно - стало грустно невмочь -

Опустился пред ним на колени,

И в лицо мне пахнула весенняя ночь

Благовонным дыханьем сирени.

 

А вдали где-то чудно так пел соловей;

Я внимал ему с грустью глубокой

И с тоскою о родине вспомнил своей,

Об отчизне я вспомнил далекой,

 

Где родной соловей песнь родную поет

И, не зная земных огорчений,

Заливается целую ночь напролет

Над душистою веткой сирени.

13 мая 1885

[Евгений Наумов 320]

Ветер:

 

Ночью у окна ты тихо плачешь,

Нежный ветер голову кружит.

От него глаза свои не спрячешь:

От судьбы никто не убежит.

 

Он своим крылом тебя поманит-

И готова ты лететь за ним.

Этой ночью летнмй ветер станет

Наречённым суденым твоим.

 

На руках тебя качает ветер,

Дарит поцелуи и любовь...

... За тебя отдам я все на свете!

Почему же он любим тобой?..

[Elf 2]

А вот вам Киплинг. Асиливайти

 

СТИХИ О ТРЕХ КОТИКОЛОВАХ Перевод В. и М. Гаспаровых

 

В японских землях, где горят

бумажные фонари,

У Бладстрит Джо на всех языках

болтают и пьют до зари.

Над городом веет портовый шум,

и не скажешь бризу, не дуй!

От Иокогамы уходит отлив,

на буй бросая буй.

А в харчевне Циско вновь и вновь

говорят сквозь водочный дух

Про скрытый бой у скрытых скал,

Где шел "Сполох" и "Балтику" гнал,

а "Штральзунд" стоял против двух.

 

Свинцом и сталью подтвержден, закон Сибири скор.

Не смейте котиков стрелять у русских Командор!

Где хмурое море ползет в залив меж береговых кряжей,

Где бродит голубой песец, там матки ведут голышей.

Ярясь от похоти, секачи ревут до сентября,

А после неведомой тропой уходят опять в моря.

Скалы голы, звери черны, льдом покрылась мель,

И пазори играют в ночи, пока шумит метель.

Ломая айсберги, лед круша, слышит угрюмый бог,

Как плачет лис и северный вихрь трубит в свой снежный рог.

Но бабы любят щеголять и платят без помех,

И вот браконьеры из года в год идут по запретный мех.

Японец медведя русского рвет, и британец не хуже рвет,

Но даст американец-вор им сто очков вперед.

 

Под русским флагом шел "Сполох", а звездный лежал в запас,

И вместо пушки труба через борт - пугнуть врага в добрый час.

(Они давно известны всем - "Балтика", "Штральзунд", "Сполох",

Они триедины, как сам Господь, и надо петь о всех трех.)

Сегодня "Балтика" впереди - команда котиков бьет,

И котик, чуя смертный час, в отчаянье ревет.

Пятнадцать тысяч отменных шкур - ей-богу, куш не плох,

Но, выставив пушкой трубу через борт, из тумана вышел "Сполох".

Горько бросить корабль и груз - пусть забирает черт! -

Но горше плестись на верную смерть во Владивостокский порт

Забывши стыд, как кролик в кусты, "Балтика" скрыла снасть,

И со "Сполоха" лодки идут, чтоб краденое красть.

Но не успели они забрать и часть добычи с земли,

Как крейсер, бел, как будто мел, увидели вдали:

На фоке плещет трехцветный флаг, нацелен пушечный ствол,

От соли была труба бела, но дым из нее не шел.

 

Некогда было травить якоря - да и канат-то плох,

И, канат обрубив, прямо в отлив гусем летит "Сполох".

(Ибо русский закон суров - лучше пуле подставить грудь,

Чем заживо кости сгноить в рудниках, где роют свинец и ртуть)

"Сполох" не проплыл и полных двух миль, и не было залпа вслед;

Вдруг шкипер хлопнул себя по бедру и рявкнул в белый свет:

"Нас взяли на пушку, поймали на блеф - или я не Том Холл!

Здесь вор у вора дубинку украл и вора вор провел!

Нам платит деньги Орегон, а мачты ставит Мэн,

Но нынче нас прибрал к рукам собака Рубен Пэн!

Он шхуну смолил, он шхуну белил, за пушки сошли два бревна,

Но знаю я "Штральзунд" его наизусть - по обводам это она!

Встречались раз в Балтиморе мы, нас с ним дважды видал Бостон,

Но на Командоры в свой худший день явился сегодня он -

В тот день, когда решился он отсюда нам дать отбой,-

С липовыми пушками, с брезентовою трубой!

Летим же скорей за "Балтикой", спешим назад во весь дух,

И пусть сыграет Рубен Пэн - в одиночку против двух!"

 

И загудел морской сигнал, завыл браконьерский рог,

И мрачную "Балтику" воротил, что в тумане шла на восток.

Вслепую ползли обратно в залив меж водоворотов и скал,

И вот услыхали: скрежещет цепь - "Штральзунд" якорь свой выбирал.

И бросили зов, ничком у бортов, с ружьями на прицел.

"Будешь сражаться, Рубен Пэн, или начнем раздел?"

 

Осклабился в смехе Рубен Пэн, достав свежевальный нож

"Да, шкуру отдам и шкуру сдеру - вот вам мой дележ!

Шесть тысяч в Иеддо я везу товаров меховых,

А божий закон и людской закон - не северней сороковых!

Ступайте с миром в пустые моря - нечего было лезть!

За вас, так и быть, буду котиков брать, сколько их ни на есть".

 

Затворы щелкнули в ответ, пальцы легли на курки -

Но складками добрый пополз туман на безжалостные зрачки.

По невидимой цели гремел огонь, схватка была слепа,

Не птичьей дробью котиков бьют - от бортов летела щепа.

Свинцовый туман нависал пластом, тяжелела его синева -

Но на "Балтике" было убито три и на "Штральзунде" два.

Увидишь, как, где скрылся враг, коль не видно собственных рук?

Но, услышав стон, угадав, где он, били они на звук.

Кто Господа звал, кто Господа клял, кто Деву, кто черта молил -

Но из тумана удар наугад обоих навек мирил.

На взводе ухо, на взводе глаз, рот скважиной на лице,

Дуло на борт, ноги в упор, чтобы не сбить прицел.

А когда затихала пальба на миг - руль скрипел в тишине,

И каждый думал "Если вздохну - первая пуля мне".

И вот они услыхали хрип - он шел, туман скребя, -

То насмерть раненный Рубен Пэн оплакивал себя.

 

"Прилив пройдет сквозь Фанди Рейс, проплещет налегке,

А я не пройду, не увижу следов на темном сыром песке.

И не увижу я волны, и тралеров, тронутых ей,

И не увижу в проливе огней на мачтах кораблей.

Гибель мою в морском бою, увы, я нынче нашел,

Но есть божий закон и людской закон, и вздернут тебя, Том Холл!"

 

Том Холл стоял, опершись на брус: "Ты сам твердить привык:

Божий закон и людской закон - не северней сороковых!

Предстань теперь пред божий суд - тебе и это честь!

А я утешу твоих вдов, сколько их ни на есть".

 

Но заговоренное ружье вслепую со "Штральзунда" бьет,

И сквозь мутный туман разрывной жакан ударил Тома в живот.

И ухватился Том Холл за шкот, и всем телом повис на нем,

Уронивши с губ: "Подожди меня, Руб, - нас дьявол зовет вдвоем.

Дьявол вместе зовет нас, Руб, на убойное поле зовет,

И пред Господом Гнева предстанем мы, как котик-голыш предстает.

Ребята, бросьте ружья к чертям, было время счеты свести.

Мы отвоевали свое. Дайте нам уйти!

Эй, на корме, прекратить огонь! "Балтика", задний ход!

Все вы подряд отправитесь в ад, но мы с Рубом пройдем вперед!"

 

Качались суда, струилась вода, клубился туманный кров,

И было слышно, как капала кровь, но не было слышно слов.

И было слышно, как борта терлись шов о шов,

Скула к скуле во влажной мгле, но не было слышно слов.

Испуская дух, крикнул Рубен Пэн: "Затем ли я тридцать лет

Море пахал, чтобы встретить смерть во мгле, где просвета нет?

Проклятье той работе морской, что мне давала хлеб,-

Я смерть вместо хлеба от моря беру, но зачем же конец мой слеп?

Чертов туман! Хоть бы ветер дохнул сдуть у меня с груди

Облачный пар, чтобы я сумел увидеть синь впереди!"

 

И добрый туман отозвался на крик: как парус, лопнул по шву,

И открылись котики на камнях и солнечный блеск на плаву.

Из серебряной мглы шли стальные валы на серый уклон песков,

И туману вслед в наставший свет три команды бледнели с бортов.

И красной радугой била кровь, пузырясь по палубам вширь,

И золото гильз среди мертвецов стучало о планширь,

И качка едва ворочала тяжесть недвижных тел,-

И увидели вдруг дела своих рук все, как им бог велел.

 

Легкий бриз в парусах повис между высоких рей,

Но никто не стоял там, где штурвал, легли три судна в дрейф.

И Рубен в последний раз захрипел хрипом уже чужим.

"Уже отошел? - спросил Том Холл. - Пора и мне за ним".

Глаза налились свинцовым сном и по дальнему дому тоской,

И он твердил, как твердят в бреду, зажимая рану рукой:

 

"Западный ветер, недобрый гость, солнце сдувает в ночь.

Красные палубы отмыть, шкуры грузить - и прочь!

"Балтика", "Штральзунд" и "Сполох", шкуры делить на троих!

Вы увидите землю и Толстый Мыс, но Том не увидит их.

 

На земле и в морях он погряз в грехах, черен был его путь,

Но дело швах, после долгих вахт он хочет лечь и уснуть.

Ползти он готов из моря трудов, просоленный до души,-

На убойное поле ляжет он, куда идут голыши.

Плывите на запад, а после на юг - не я штурвал кручу!

И пусть есиварские девки за Тома поставят свечу.

И пусть не привяжут мне груз к ногам, не бросят тонуть в волнах -

На отмели заройте меня, как Беринга, в песках.

А рядом пусть ляжет Рубен Пэн - он честно дрался, ей-ей, -

И нас оставьте поговорить о грехах наших прошлых дней!.."

 

Ход наугад, лот вперехват, без солнца в небесах.

Из тьмы во тьму, по одному, как Беринг - на парусах.

Путь будет прост лишь при свете звезд для опытных пловцов:

С норда на вест, где Западный Крест, и курс на Близнецов.

Свет этих вех ясен для всех, а браконьерам вдвойне

В пору, когда секачи ведут стаю среди камней.

В небо торос, брызги до звезд, черных китов плеск,

Котик ревет - сумерки рвет, кроет ледовый треск.

Мчит ураган, и снежный буран воет русской пургой -

Георгий Святой с одной стороны и Павел Святой - с другой!

Так в шквалах плывет охотничий флот вдали от берегов,

Где браконьеры из года в год идут на опасный лов.

 

А в Иокогаме сквозь чад твердят,

сквозь водочный дух вслух

Про скрытый бой у скрытых скал,

Где шел "Сполох" и "Балтику" гнал,

а "Штральзунд" стоял против двух.