Перейти к содержанию
Авторизация  
MazVG

И вечер с памятью навек сшивает белой ниткой снег

Рекомендуемые сообщения

И вечер с памятью навек сшивает белой ниткой снег

 

Сгустились сумерки к пяти,
фонарь пытается спасти
теней узоры от ветров,
а я - любовь от лишних слов.

На плечи ты - пушистый плед,
сугроб лакает жёлтый свет,
и вечер с памятью навек
сшивает белой ниткой снег.

И трудно нам с тобой принять
свои года, седую прядь,
а серость дня, что в ночь ушёл,
останется в морщинках штор.

Другие зимы повторят
минуту грусти в снегопад...
слезой былое освяти,
к весне с ветрами по пути.

 

 

 

Задремавшая луна улыбается во сне

 

Все сугробы спеленал
к десяти вечерний снег,
задремавшая луна
улыбается во сне.

Грезится весенний день -
принесли тепло грачи,
убаюкал ветер тень,
и зажгла звезда ночник.

Суета, усталость, хмарь -
три морщинки возле глаз,
посмотри - нашёл фонарь
у окна большой алмаз.

Погрусти, но бровь не хмурь,
у судьбы не просим крох...
отзвуком житейских бурь
остаётся тихий вздох.

 

 

Худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу

 

Унылый день не станет датой,
забудь и зря не морщи лоб,
на простыне, ветрами смятой,
уснул калачиком сугроб.

Раздвинешь шторы - тени в коме,
на сером - белые штрихи,
ночных воспоминаний промельк
тревожит старые грехи.

Былое тронешь ненароком,
не вороши, что там - внизу,
худой фонарь у тёмных окон
пускает жёлтую слезу.

И сколько от себя ни бегай,
найдётся повод для тоски...
с берёзой, облаком и снегом
роднятся белизной виски.

 

 

 

И неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер

 

Опять сезонов перепутье,
не отличишь от утра вечер,
и неба серые лоскутья
на чёрных ветках сушит ветер.

А там, где были снега пятна,
мерцают лужи из металла,
твоё молчание понятно -
от этой серости устала.

Одно уже не повторится,
другое - памяти отдали,
и петли времени на спицы
ложатся ровными рядами.

Добавлю в комплименты лести -
душа вспорхнёт и вёсны вспомнит...
оконным переплётом крестит
фонарь тебя и сумрак комнат.

 

 

 

Пожухлый лист, прильнувший к ветке

 

Прокрутишь памяти ремейки -
поймёшь чего ты лишена,
и вновь былое перемелет
во вздох немая тишина.

С утра твердишь, что это нервы,
а я в ответ - года, года,
летают ангелочков перья,
поймаешь, а в руке - вода.

Усталый взгляд и прядь седая -
ушедшей осени укор,
и серый сумрак оседает
на складках незакрытых штор.

Судьбы короткие заметки -
морщинки у губы и век...
пожухлый лист, прильнувший к ветке,
стерпел дожди и стерпит снег.

 

 

 

Разноцветная свита опавшей листвы

 

С увядающей осенью вечно морока -
забывает опять про обещанный снег,
а дожди барабанят в закрытые окна,
со слезой умоляя пустить на ночлег.

Не гадал, что скрывалось за вашей улыбкой,
и не верило сердце, что это игра,
не берёзовый лист - золотистую рыбку
доставали из невода веток ветра.

А ракита, озябшая, в платьице рваном
помахала платком - возвращайтесь на круг,
переводит душа на язык расставаний
и несдержанный вздох, и касания рук.

Поддержу разговор о делах, о погоде,
понимая, что клятвы любые пусты...
уходящего в зиму, привычно проводит
разноцветная свита опавшей листвы.

 

 

 

Допоздна в метель не спится

 

На дома, на тополь голый
снегопад обрушил небо,
воробьи и сизый голубь
не дождались крошек хлеба.

За судьбой не доглядели,
допоздна в метель не спится,
за петлёй петля - недели
на твои ложатся спицы.

Никого с тобой не судим,
что в душе печали кокон,
и берёза с белой грудью
зазвенит серьгой у  окон.

И ручья подхватят голос
поутру хоры капели...
и простишь за белый волос,
и за то, что не допели.

 

 

 

Снега - лепестками соцветий

 

Что чувства? - весенние грозы:
шумят и тревожат ночами,
худыми руками берёза
родившийся месяц качает.

Поплачься - не вовремя встретил,
и что нам хотелось - не вышло,
снега - лепестками соцветий -
летят с замерзающих вишен.

Дай время - и станем ручными,
а память - и кара, и милость,
как сны вспоминаем ночные -
припомнилось, тут же забылось.

Всё ладится в общем и целом,
тоску можно спрятать в бумагу...
а синие тени на белом
слагают январскую сагу.

 

 

 

Из пряжи запутанных веток

 

Наверное, тоже не спите
и вспомнили всё ненароком,
метели стирают граффити
берёзовых теней у окон.

Печаль - не единственный мостик,
который лежит между нами,
а клён - одна кожа да кости -
утешится белыми снами.

Что лучшая песня не спета,
бессонница снова пророчит,
из пряжи запутанных веток
соткутся весенние ночи.

И била судьба, и ломала,
сегодня - сердечная смута...
узнала душа, что ей мало
покоя в тепле и уюта.

фото для сайта 2.jpg

  • Круто 1

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
Авторизация  

  • Похожий контент

    • От MazVG
      Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
      В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
      Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912.
      Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
       
       
      Небо через веток сито цедит в лужи синеву
       
      Мать-и- мачеха в овраге,
      грач во фраке - важный лорд,
      лист исписанной бумаги
      принял нашу грусть на борт.

      Накопилась лет усталость,
      не смахнуть рукой, как пыль,
      а кораблик поднял парус,
      покачнулся и поплыл.

      Голуби за нами - свитой,
      сон январский наяву -
      небо через веток сито
      цедит в лужи синеву.

      Время - это миг, по сути,
      встал малыш - старик присел...
      а любовь и вёсны крутят
      наших судеб карусель.
       
       
      Подставляют подолы берёзы
       
      Стал прохожий домой торопиться,
      свежий ветер взъерошил листву,
      в полдень скомканной серой тряпицей
      быстро вытер с окна синеву.

      Что июнь? - тополиная замять
      и цветущий жасминовый куст,
      растревожила душу и память
      по тебе затаённая грусть.

      Подставляют подолы берёзы -
      щедро сыплют дожди серебро...
      радость встречи, касания, слёзы -
      это только влюблённых добро.
       
       
      Жасмин расплескал в саду кипень
       
      Упавшие в обморок тени
      очнулись на позднем закате,
      береза открыла колени,
      подняв своё длинное платье.

      Из чаши луны льётся просинь,
      жасмин расплескал в саду кипень,
      и сумрак с прохладой приносит
      нам запах дурманящий липы.

      Цветение летнее - прелесть,
      а небо - хоть черпай руками,
      июльские звёзды слетелись
      и бьются в окно мотыльками.

      Пусть память и сердце не ладят -
      с годами все чувства на убыль...
      а что убелённые пряди,
      когда те же жаркие губы.
       
       
      Рыжий месяц бородкой прижался к макушке сосны
       
      Час сумерек - отдых короткий,
      успей досмотреть свои сны,
      пока рыжий месяц бородкой
      прижался к макушке сосны.

      Когда от бессонницы горькой
      сбиваются простыни в ком,
      смотри, как на пламени зорьки
      сгорает звезда мотыльком.

      Пусть время и славится прытью,
      а осень любви не по мне...
      июль позолоченной нитью
      узоры плетёт на стене.
       
       
      Шумливая листва поймала блик
       
      Не повторит бумага и перо
      штрихи дождя, пугливых теней вязь,
      а фонари горстями серебро
      к ногам берёз бросали, не таясь.

      К полуночи из облачных прорех
      просыпались крупицы крупных звёзд,
      и погрустить вдвоём совсем не грех
      без тяжких вздохов и солёных слёз.

      С рассветом облака за лес ушли,
      шумливая листва поймала блик...
      без слова понимали две души,
      что тихий вздох слышней, чем громкий крик.
       
       
      Осыпая соцветия, возрождается старая яблоня
       
      Что-то сбудется, что-то не сбудется,
      кто ругнёт за спиной, кто поклонится,
      а судьба не тенистая улица -
      не пройдёшь под гармонь до околицы.

      Не напрасно душа хорохорится,
      что ей в прядях полосочки инея,
      и молитвой спасёт Богородица
      от вечерней тоски и уныния.

      Не горюй, что морщинами метили
      нас года, что рука твоя дряблая...
      по весне, осыпая соцветия,
      возрождается старая яблоня.
       
       
      Шлейфом белая позёмка тянулась за ночным прохожим
       
      Ушёл февральский день в потёмки,
      утешил истиной расхожей,
      и шлейфом белая позёмка
      тянулась за ночным прохожим.

      Качали ветки сумрак вязкий,
      где сеял снег фонарь сквозь сито,
      твоей душе хотелось сказки,
      а не обыденности быта.

      Молчали оба и попутно
      теней смотрели пантомиму,
      и знала ты - проснёшься утром
      и смутным сном припомнишь зиму.

      Рассветы зазвенят ручьями,
      напрасно хмурилась сердито...
      и старый клён, скрипя плечами,
      дотащит солнце до зенита.

    • От MazVG
      Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего.
      В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков.
      Живёт в Москве. Работает в ГБОУ Школа № 1912.
      Автор книги «Не спросишь серых журавлей».
       
       
      Одурманил запах липы
       
      После дней ненастных милость -
      распахнулась синева,
      одуванчику приснилась
      золотая голова.

      Из привычных будней выпал -
      суеты и спешки нет,
      одурманил запах липы -
      нам с тобой по двадцать лет.

      Не жалей - осталось мало
      в пересчёте на года,
      где закат, полоской алой,
      мотыльком вспорхнёт звезда.

      И не бойся ошибиться -
      и кукушки тоже врут...
      молодые наши лица
      отразил зеркальный пруд.
       
       
      А дождь опять нанёс штрихи
       
      Судьбу напрасно не кори,
      что нашу жизнь делить на три -
      жизнь наяву, на ту, что в снах,
      на ту, что прожил на словах.

      Былые вспомнились грехи,
      а дождь опять нанёс штрихи
      на вставленный в окно пейзаж,
      и грусть - порой - и крест, и блажь.

      Ушла гроза, воскресла тень,
      вздыхаешь - отцвела сирень,
      повсюду тополиный пух,
      и не спалось вчера до двух.

      И что ты тут ни говори,
      а жизнь опять делить на три -
      на ту, что будет, что прошла,
      на ту, что прожила душа.
       
       
      И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи
       
      Отцветает куст сирени,
      одуванчик белый сник,
      в кружевных накидках тени
      прогоняют солнца блик.

      На берёзах пеной мыльной
      кучевые облака,
      у стрекоз в зеркальных крыльях
      отражается река.

      Ветерку с утра не спится,
      сарафан измял ольхи,
      и поклоны бьёт синица,
      отпуская всем грехи.

      И слова - такая малость,
      а волнение в крови...
      сизари у ног собрались
      и воркуют о любви.
       
       
      Ронял шиповник в травы по капельке закат
       
      Недолго дождик капал,
      вздыхала зря река,
      сосна мохнатой лапой
      прогнала облака.

      В дремоту впали тени,
      ветра сморила лень,
      и в облачке сирени
      пропал гудящий шмель.

      Будила чайка криком
      грозу и спящий гром,
      хотелось о великом,
      а слово - о земном.

      Века меняют нравы,
      но не разлук обряд...
      ронял шиповник в травы
      по капельке закат.
       
       
      И белый иней одуванчика
       
      Весна уже уходит в прошлое -
      густой травой, на зорьке скошенной,
      грозой, вишнёвыми метелями,
      туманом яблонь и капелями.

      Цветок жасминовый закружится
      и льдинкой поплывёт по лужице,
      и белый иней одуванчика
      накроет солнечного зайчика.

      Шмелю, стрекозам и соцветиям
      три летних месяца - столетия,
      порхает бабочка-капустница,
      где жёлтый лист на снег опустится.

      Прошу тебя - не надо мучиться,
      что поздняя любовь - разлучница...
      поверь - спасёт от неизбежности
      простое слово с жестом нежности.  
       
       
      О вечности лета гудели траве золотые шмели
       
      С начала июня - неделя,
      тюльпаны уже отцвели,
      о вечности лета гудели
      траве золотые шмели.

      А пышную зелень квартала
      губили не тучи, а зной,
      смотрел, как сирень отцветала,
      со мной одуванчик седой.

      Я знал, что меня ты любила
      и что не сойтись берегам,
      цветущая ветка рябины
      досталась февральским снегам.

      Когда нас былое отпустит,
      и память, и годы решат...
      мы кто? - только коконы грусти,
      а бабочкой станет душа.
       
       
      Время лиловых туманов сирени
       
      Время лиловых туманов сирени,
      смеха, улыбок и откровений,
      синих ночей и метелей акаций,
      время, в котором нельзя нам остаться.

      Звёзды слетятся к окну мотыльками,
      если захочешь, лови их руками,
      солнечный день или пасмурный вечер -
      радость такой же осталась при встрече.

      Пух одуванчиков с бабочкой кружит,
      яблони цвет льдинкой плавает в луже,
      время - река без истока и устья,
      дважды войдёшь - не расстанешься с грустью.

      Следом за зноем - шумные грозы,
      ангелы трав - голубые стрекозы...
      время, которое ловим мы снами,
      знает, что будет по осени с нами.
       
       
      И тени кружева плели из света
       
      Смотрели василёк и подорожник,
      как бабочек прогнал с поляны дождик,
      макушку целовал ромашке рыжей
      и мял ей накрахмаленные брыжи.

      Лениво тучи уползли на север,
      дрожал насквозь промокший русый клевер,
      дышала тяжело листва густая,
      и день отлёта знала птичья стая.

      Пчела гудела - скоротечно лето,
      и тени кружева плели из света,
      слетались голуби, просили хлеба...
      а в лужах твой двойник касался неба.
       
       
      Перевязав полоской алой, заря несла в подарок лето
       
      Дневные звуки затихали,
      пришла ночная хмарь дворами,
      и дождик покрывал штрихами
      пейзаж в оконной белой раме.

      В соседнем доме гасли окна,
      и чья-та сигарета тлела,
      высокие берёзы мокли,
      подняв подолы до колена.

      Привычный круг настольной лампы,
      ты рядом - и душа на месте,
      и шорох падающих капель
      баюкал колыбельной песней.

      Ушла гроза - и в три светало,
      объёмы обрели предметы...
      перевязав полоской алой,
      заря несла в подарок лето.
       
       
      И звон дождей, и запах лип
      Качнётся занавески тюль -
      распишет тень полы под гжель,
      несёт к окну хмельной июль
      и запах лип, и звон дождей.

      А в ряби лужи дрожь берёз
      и месяц - сломанным кольцом,
      в копну рябиновых волос
      уткнулось облако лицом.

      Встревожат небо сизари,
      где звёздочка над ивняком,
      летящая на свет зари,
      ночным сгорает мотыльком.

      Что время к осени спешит,
      напомнит мокрой ветки всхлип...
      строка из дневника души -
      и звон дождей, и запах лип.

    • От MazVG
      С тобой напишем после запятой
       
      В листве берёзы больше желтизны,
      в осенних днях немного новизны,
      дожди с утра вечерний сумрак ткут
      и цену поднимают на уют.

      Поплачься, только в память не неси
      больной румянец на щеках осин,
      свои печали, голой ветки дрожь,
      цветок увядший и чужую ложь.

      Когда грустишь со мной поговори,
      как капли солнца цедят фонари
      и как красив на вид со всех сторон,
      отлитый октябрём из бронзы клён.

      Дорожки стелет палая листва,
      со временем всё станет на места...
      с тобой напишем после запятой -
      не осень жизни, возраст золотой.
       
       
      Мы - две паутинки в осеннем саду
       
      Сложились недели - и август прогнал
      нас снова на те же круги,
      и жёлтые ветки - последний загар -
      на плечи берёзы легли.

      А листья на крик журавлиный спешат,
      взлетают и падают ниц,
      потянется в небо и вспомнит душа -
      она из зимующих птиц.

      Поплачься - сегодня с судьбой не в ладу,
      молчанием нас не трави,
      мы - две паутинки в осеннем саду -
      спасёмся на ветке любви.

      Морщинки печали и наши лета
      про чувства угасшие лгут...
      монетку луны на удачу ветла
      бросает в темнеющий пруд.
       
       
      И осень нас окрестит берёзовой листвой
       
      Пришли дожди-скитальцы,
      за ними вслед ветра,
      а в сквере листьев танцы
      с заката до утра.

      Осталась зелень сосен,
      один виток дорог,
      сегодня наша осень
      шагнула на порог.

      И как судьбу не мерьте,
      счастливый - кто влюблён,
      а в жёлтой круговерти
      грустит багряный клён.

      Не верь, что спеты песни,
      что серый день - пустой...
      и осень нас окрестит
      берёзовой листвой.
       
       
      Ветка беременна тяжестью яблок
       
      Вечно спешили, а поняли поздно,
      что проглядели уже не отыщем,
      дождик, склевавший вечерние звёзды,
      тихо ушёл по ступенчатым крышам.

      Память назойливо в прошлое гонит,
      вспомнишь - менялись со временем вкусы,
      падают в травы с кленовой ладони
      ниткой разорванной капелек бусы.

      На двойника из зеркальности лужи
      смотрит фонарь немигающим взглядом,
      многое было, бывало и хуже,
      главное - мы неразлучны и рядом.

      Утром ненастным прохладно и зябко,
      пледом укрою, смеёшься - согрелась...
      ветка беременна тяжестью яблок,
      в осень с улыбкой - душевная зрелость.
       
       
      Сусальным золотом берёзы покрыли мокрые аллеи
       
      За улетевшими стрижами
      на тёплый юг собрались гуси,
      и дождь в осенние скрижали
      вписал строку о нашей грусти.

      Вставляет утро в рамки окон
      свои неброские пейзажи,
      печали разошлись по строкам,
      надежды остаются блажью.

      А журавли, срывая голос,
      опять наобещают встречи,
      лучом закатным гладиолус
      осветит бесконечный вечер.

      Мы, как несрезанные розы,
      роняя лепестки, сомлели...
      сусальным золотом берёзы
      покрыли мокрые аллеи.
      Золотые дары прячут в мокрых подолах берёзы
      Вечерами дожди подметают дворы,
      на газонах осыпались розы,
      ожидая сентябрь, золотые дары
      прячут в мокрых подолах берёзы.

      Покраснела рябина - у всех на виду,
      уходя, не прощается август,
      а падучие звёзды в притихшем саду
      воскрешают пушистые астры.

      Что не буду скучать, улыбаясь, совру
      и судьбы пожелаю счастливой,
      и закатится лето в сырую траву
      перезрелой несорванной сливой.

      Но затейливым фразам не верит душа
      и не хочет с разлукой смириться...
      а калина рубин драгоценный в ушах
      прикрывает косынкой из ситца.
       
       
      Лист ивы золотой ладьёй плывёт в туманы октября
       
      Соткут дожди из летних гроз
      и грусть, и черноту ночей,
      и август на ветвях берёз
      затеплит язычки свечей.

      Судьба не взята напрокат,
      и у слезы знакомый вкус,
      зарю июля и закат
      рябина вдела в нитку бус.

      А бабье лето повернёт
      спешащий календарь назад,
      и солнце свой тягучий мёд
      прольёт на яблоневый сад.

      Что потеряем, что найдём,
      по вечерам гадаешь зря...
      лист ивы золотой ладьёй
      плывёт в туманы октября.
       
       
      А рябины уже нарумянили лица
       
      Постучали дожди, разбудили - не спится,
      растревожили память не зря,
      а рябины уже нарумянили лица,
      ожидая приход сентября.

      На губах у калины и мякоть рассвета,
      и блестящие капельки слёз,
      и считая часы уходящего лета,
      лепестки осыпаются роз.

      На душе хорошо - и погода не в тягость,
      и привычный порядок вещей,
      я пойду провожать до околицы август
      и боярышник в красном плаще.

      Улетят журавли, повинуясь природе,
      не печалью в тебе прорасту...
      по берёзовой рощице осень приходит,
      желтизной помечая листву.
       
      Валерий Мазманян

  • Последние посетители   0 пользователей онлайн

    Ни одного зарегистрированного пользователя не просматривает данную страницу

×