Иvаноff

Засматриваюсь на Валенсию. Ценник не гуманный, конечно. Но город очень красивый. И пляж, вроде, хвалят.

Зато поэтов как грязи. А они тоже есть гордость нации города А ещё художницы пошли.. не так кучно, но всё же.. Окей, я в последнее время всё больше по развлекательному жанру, но всё же поддержу хоть так: Ю Несбё "Снеговик" - прочитано в преддверии фильма - увлекательно; Ю Несбё "Полиция" - прочитано следом - тоже увлекательно. На очереди его "Жажда". Это из прям последнего последнего. На Паланика давно засматриваюсь. Библиотекарь прочитан ещё в год выхода (выпуска). Ещё Ногти. Как нынче модно говорить у подростков - "ну такое".

Два билета мне на спектакль, плиз! Поближе к сцене, ибо старость... боюсь не узреть важного

Почему ведущей нет в номинантах? Заслуживает более чем призоff пачку! Придётся за Сабвуфера голосовать. Без сожаления

Эээээ... слющай, зачэм спойлер нипайду теперь в кину

Ок Мельникова Все важные фразы должны быть тихими, Все фото с родными всегда нерезкие. Самые странные люди всегда великие, А причины для счастья всегда невеские. Самое честное слышишь на кухне ночью, Ведь если о чувствах — не по телефону, А если уж плакать, так выть по-волчьи, Чтоб тоскливым эхом на полрайона. Любимые песни — все хриплым голосом, Все стихи любимые — неизвестные. Все наглые люди всегда ничтожества, А все близкие люди всегда не местные. Все важные встречи всегда случайные. Самые верные подданные — предатели, Цирковые клоуны — все печальные, А упрямые скептики — все мечтатели. Если дом уютный — не замок точно, А квартирка старенькая в Одессе. Если с кем связаться — навеки, прочно. Пусть сейчас не так всё, но ты надейся. Да, сейчас иначе, но верь: мы сбудемся, Если уж менять, так всю жизнь по-новому. То, что самое важное, не забудется, Гениальные мысли всегда бредовые. Кто ненужных вычеркнул, те свободные, Нужно отпускать, с кем вы слишком разные. Ведь, если настроение не новогоднее, Значит точно не с теми празднуешь.

Ксения Желудова эпилог что скрывать, я люблю подводить итоги, приводить всё к общему знаменателю, сводить к простому числу; милее прочих мне жанр постскриптума, эпилога, ценю его как искусство, учусь ему как ремеслу; мне пора становиться взрослой, честной и строгой, генетически расположенной к человеческому теплу. научиться усилием воли перерабатывать смерть в свет, вставать, в тишине скрипя стулом, не дожидаясь аплодисментов, и говорить, не захлёбываясь вопросом, не заглядывая в ответ; осваивать каторжный труд предпочтения, расставляя приоритеты; знать: то, что ты называешь истиной, перестаёт быть истиной в тот момент, когда ты начинаешь вслух говорить об этом. я знаю теперь: ревность и совесть больше всего на свете похожи на голод - сводят внутренности, не дают уснуть по ночам; отвага - самая главная и единственная добродетель, и ни мне, ни тебе, никому не по зубам и не по плечам; тому, кто действительно счастлив, не нужен свидетель, зритель нужен только исповедующему печаль. глупо относить себя к тем, кого бог целовал в темя, кого решено беречь от дурных вестей и конечных станций; люди не делятся на плохих и хороших, на идущих в строю и вышедших из системы, нет универсального выхода из всех сложившихся ситуаций; любовь пренебрегает гордыми: все, кем я дорожила, остались с теми, кто умеет ими взахлёб восхищаться. я устала говорить об одном и том же из года в год да из текста в текст, я боюсь разминуться с важным, смертельно боюсь. пора признать: я несу отнюдь не тяжёлый крест, я не вправе испытывать боль и грусть. а в общем и целом я, словно Брест, умираю, но не сдаюсь.

Федор Сваровский мне сказали что ты меня все еще любишь что ты звонишь когда меня нету дома читаешь мои любимые книги чтобы быть внутренне ближе ходишь за мной по пятам в офисе и магазине к знакомым говорят, тебя даже видели рядом со мной весной на гриле далеко за городом и даже на конференции по недвижимости в Париже и это несмотря на то что мы друг с другом практически не говорили и по известным причинам я в ближайшем будущем тебя, как мне кажется, не увижу хочешь узнать почему? потому что на мокрой дороге в Ригу тебя разорвало, размазало, разбросало и перемешались в единую массу волосы, мясо, кости и какое-то даже сало и отдельно лежала оскаленная голова потому что я был на похоронах как положено покупал цветы потому что ты два года уже мертва но может быть, это все-таки правда потому что какой-то странный травянистый запах бывает в ванной ранним утром я иногда захожу на кухню там внезапно вымыты все тарелки и накурено и съедена вся халва.

Д. Быков Я назову без ложного стыда Два этих полюса: Дурак боится слова «никогда», А умный пользуется. И если жизнь его, как голова, Трещит-разламывается, – Он извлекает, как из рукава, Величье замысла. Я не увижу больше никогда Тебя, любимая, Тебя, единственная, тебя, балда Себялюбивая. Теперь ты перейдёшь в иной регистр И в пурпур вырядишься. Отыгрывать назад остерегись: Вернёшься – выродишься. Мне, пьедестала гордого лишась, Тебя не выгородить – А так ещё мы сохраняем шанс Прилично выглядеть. Я, грешный человек, люблю слова. В них есть цветаевщина. Они из мухи делают слона, Притом летающего. Что мир без фраз? Провал ослизлой тьмы, Тюрьма с застольями. Без них плевка не стоили бы мы, А с ними стоили бы. Итак, прощай, я повторяю по Прямому проводу. Мне даже жаль такого слова по Такому поводу. Простились двое мелочных калек, Два нищих узника. А как звучит: навек, навек, навек. Ей-Богу, музыка.

Д. Быков А мне никогда ничего не прощали: Ни юноша бледный, пылавший прыщами, Ни старец в алмазном венце седины — Никто не давал мне платить вполцены. В расчет принималась любая ошибка — От запаха пота до запаха шипра, От крупных обид до таких мелочей, Которых бы взгляд не заметил ничей. Другим отпускалось, а мне доставалось, А сам я прощал — ибо что оставалось? Прощал, чтобы только не быть одному (На деле же я не прощал никому), Не твердостью духа, а робостью праха. Прощал от тоски, от унынья, от страха, Прощала моя подколенная дрожь, А великодушья во мне ни на грош. Простить бы хоть раз — без гримасы и позы; Отдать, но от щедрости, а не угрозы, Не так, как купец на дороге большой, А с ясной улыбкой и чистой душой. Не так, как прощает трусливая шлюха, — Простить бы хоть раз от величия духа, От веры, от силы, от воли к добру… Но так я прощу перед тем, как помру.

Э.Асадов Баллада о друге Когда я слышу о дружбе твердой, О сердце мужественном и скромном, Я представляю не профиль гордый, Не парус бедствия в вихре шторма,- Я просто вижу одно окошко В узорах пыли или мороза И рыжеватого щуплого Лешку - Парнишку-наладчика с "Красной Розы"... Дом два по Зубовскому проезду Стоял без лепок и пышных фасадов, И ради того, что студент Асадов В нем жил, управдом не белил подъездов. Ну что же - студент небольшая сошка, Тут бог жилищный не ошибался. Но вот для тщедушного рыжего Лешки Я бы, наверное, постарался! Под самой крышей, над всеми нами Жил летчик с нелегкой судьбой своей, С парализованными ногами, Влюбленный в небо и голубей. Они ему были дороже хлеба, Всего вероятнее, потому, Что были связными меж ним и небом И синь высоты приносили ему. А в доме напротив, окошко в окошко, Меж теткой и кучей рыбацких снастей Жил его друг - конопатый Лешка, Красневший при девушках до ушей. А те, на "Розе", народ языкатый. Окружат в столовке его порой: - Алешка, ты что же еще неженатый? - Тот вспыхнет сразу алей заката И брякнет: - Боюсь еще... молодой... Шутки как шутки, и парень как парень, Пройди - и не вспомнится никогда. И все-таки как я ему благодарен За что-то светлое навсегда! Каждое утро перед работой Он к другу бежал на его этаж, Входил и шутя козырял пилоту: - Лифт подан. Пожалте дышать на пляж!.. А лифта-то в доме как раз и не было. Вот в этом и пряталась вся беда. Лишь "бодрая юность" по лестницам бегала, Легко, "как по нотам", туда-сюда... А летчику просто была б хана: Попробуй в скверик попасть к воротам! Но лифт объявился. Не бойтесь. Вот он! Плечи Алешкины и спина! И бросьте дурацкие благодарности И вздохи с неловкостью пополам! Дружба не терпит сентиментальности, А вы вот, спеша на работу, по крайности, Лучше б не топали по цветам! Итак, "лифт" подан! И вот, шагая Медленно в утренней тишине, Держась за перила, ступеньки считает: Одна - вторая, одна - вторая, Лешка с товарищем на спине... Сто двадцать ступеней. Пять этажей. Это любому из нас понятно. Подобным маршрутом не раз, вероятно, Вы шли и с гостями и без гостей. Когда же с кладью любого сорта Не больше пуда и то лишь раз Случится подняться нам в дом подчас - Мы чуть ли не мир посылаем к черту. А тут - человек, а тут - ежедневно, И в зной, и в холод: "Пошли, держись!" Сто двадцать трудных, как бой, ступеней! Сто двадцать - вверх и сто двадцать - вниз! Вынесет друга, усадит в сквере, Шутливо укутает потеплей, Из клетки вытащит голубей: - Ну все! Если что, присылай "курьера"! "Курьер" - это кто-нибудь из ребят. Чуть что, на фабрике объявляется: - Алеша, Мохнач прилетел назад! - Алеша, скорей! Гроза начинается! А тот все знает и сам. Чутьем. - Спасибо, курносый, ты просто гений!- И туча не брызнет еще дождем, А он во дворе: - Не замерз? Идем!- И снова: ступени, ступени, ступени... Пот градом... Перила скользят, как ужи... На третьем чуть-чуть постоять, отдыхая. - Алешка, брось ты! - Сиди, не тужи!.. - И снова ступени, как рубежи: Одна - вторая, одна - вторая... И так не день и не месяц только, Так годы и годы: не три, не пять, Трудно даже и сосчитать - При мне только десять. А после сколько?! Дружба, как видно, границ не знает, Все так же упрямо стучат каблуки. Ступеньки, ступеньки, шаги, шаги... Одна - вторая, одна - вторая... Ах, если вдруг сказочная рука Сложила бы все их разом, То лестница эта наверняка Вершиной ушла бы за облака, Почти не видная глазом. И там, в космической вышине (Представьте хоть на немножко), С трассами спутников наравне Стоял бы с товарищем на спине Хороший парень Алешка! Пускай не дарили ему цветов И пусть не писали о нем в газете, Да он и не ждет благодарных слов, Он просто на помощь прийти готов, Если плохо тебе на свете. И если я слышу о дружбе твердой, О сердце мужественном и скромном, Я представляю не профиль гордый, Не парус бедствия в вихре шторма,- Я просто вижу одно окошко В узорах пыли или мороза И рыжеватого, щуплого Лешку, Простого наладчика с "Красной Розы".."

Взрезает боинг неба серый холст, Чтоб от осенней монохромности берёз Перенести меня На самый край земли, Где солнце вечным золотом палит, Где белый снег зеленую траву Не обжигает на исходе марта, Где многоцветье рыб на бешенном плаву За рыжей коркой хлеба В моря синеву Вгрызается с тропическим азартом, И где - куда ни глянь, Ни покажи рукой - Огромный Будда радость и покой Дарует, В неба голубую карту Вонзаясь бронзовой башкой.

Посмотрел, потрогал, понюхал- Женись, парнюха!

Позабыты хлопоты Остановлен бег Вкалывают роботы А не человек Скоро останутся продаваны да хитрованы

Личности имеются, не поспоришь тут, Во внешней шарят, во внутренней тоже, Но в кандидаты им пути не дадут Величественные простибоже

Достойных кандидатов в Расее нет и долго ещё не будет. То эти арлекина нового назначат, то те очередного овального откормят.

Вырубили гектар ценных деревьев или "краснокнижным" газоном обошлись? Патриотизм и патриидиотизм разные течения.

признаюсь-ка отбросив стыд от моногамии рука уже болит и шепотом---краснея--- ну почему я не султан Брунея

Фазер её покойный Вове путёвку в жизнь давал----- опозиция, как же----Задолбали эти факиры хреновы

Запоминайте эти скорбныеРассеи-матушки моменты Нечасто лошадь кривомордая Галопом метит в президенты Путиноиды-циркачи, вобще ничего уже не стесняються.

У меня такая Отличная штука

то поэтам, а я так,... но сорян, исправлюсь

шоколадный снег стучится в дверь - вот это ж твою мать видно я погорячился водку пивом запивать, то ли скоро ещё будет- славно встретим Новый год, мандаринчики, шампусик, белый снег и синий лёд