Другая Литература

[Слоня 11 116]

Жил я славно в первой трети

Двадцать лет на белом свете -

по учению,

Жил бездумно, но при деле,

Плыл, куда глаза глядели,-

по течению.

 

Думал - вот она, награда,-

Ведь ни веслами не надо,

ни ладонями.

Комары, слепни да осы

Донимали, кровососы,

да не доняли.

 

Слышал с берега в начале -

Мне о помощи кричали,

о спасении.

Не дождались, бедолаги,-

Я лежал, чумной от браги,

в отключении.

 

Тряханет ли в повороте,

Завернет в водовороте -

все исправится.

То разуюсь, то обуюсь,

На себя в воде любуюсь -

очень нравится.

 

Берега текут за лодку,

Ну а я ласкаю глотку

медовухою.

После лишнего глоточку

Глядь - плыву не в одиночку,-

со старухою.

 

И пока я удивлялся,

Пал туман и оказался

в гиблом месте я,-

И огромная старуха

Хохотнула прямо в ухо,

злая бестия.

 

Я кричу,- не слышу крика,

Не вяжу от страха лыка,

вижу плохо я,

На ветру меня качает...

- Кто здесь?- Слышу - отвечает:

- Я, Нелегкая!

 

Брось креститься, причитая,-

Не спасет тебя святая

богородица:

Тот, кто руль и весла бросит,

Тех Нелегкая заносит -

так уж водится!-

 

Я в потьмах ищу дорогу,

Медовухи понемногу -

только по сту пью,-

А она не засыпает,

Впереди меня ступает

тяжкой поступью.

 

Вон, споткнулась о коренья,

От такого ожиренья

тяжко охая.

И у нее одышка даже,

А заносит ведь - туда же,

тварь нелегкая.

 

Вдруг навстречу нам - живая,

Хромоногая, кривая,

морда хитрая.

И кричит:- Стоишь над бездной,

Но спасу тебя, болезный,

слезы вытру я!-

 

Я спросил:- Ты кто такая?-

А она мне:- Я Кривая,-

воз, мол, вывезу,-

- И хотя я кривобока,

Криворука, кривоока,-

я мол вывезу!

 

Я воскликнул, наливая:

- Вывози меня, Кривая!

я на привязи!

Я тебе и шбан поставлю,

Кривизну твою исправлю -

только вывези!

 

И ты, маманя, сучья дочка,

На-ка выпей полглоточка -

больно нервная.

Ты забудь меня на время,

Ты же толстая - в гареме

будешь первая.-

 

и упали две старухи

У бутыли медовухи

в пьянь, истерику.

Я пока за кочки прячусь,

Я тихонько задом пячусь

прямо к берегу.

 

Лихо выгреб на стремнину

В два гребка на середину -

ох, пройдоха я!

Чтоб вы сдохли, выпивая,

Две судьбы мои -

Кривая да Нелегкая!

 

Знать, по злобному расчету

Да по тайному чьему-то

попечению

Не везло мне, обормоту,

И тащило, баламута,

по течению.

 

Мне казалось, жизнь - отрада,

Мол, ни веслами не надо, ох, не надо -

ох, пройдоха я!

...Удалились, подвывая,

Две судьбы мои -

Кривая да Нелегкая!

[АннЭтКа 4 742]

Нельзя сначала убивать,

Потом шептать:

«Я не нарочно!..»

Нельзя все время предавать,

Потом молить:

«Исправлюсь!.. Точно!»

Нельзя сначала принижать,

Потом просить:

«Прости за шутку!..»

Нельзя трусливо убегать,

Сказав,

Что «Вышел на минутку»!..

Нельзя вернувшись сделать вид,

Что все как прежде

Остаётся...

Ведь Жизнь на месте не стоит!..

За всё!.. Всегда!.. Всем

Воздаётся!...

[Dark angel 662]

Александр Блок

СОЛОВЬИНЫЙ САД

1

Я ломаю слоистые скалы

В час отлива на илистом дне,

И таскает осел мой усталый

Их куски на мохнатой спине.

Донесем до железной дороги,

Сложим в кучу, - и к морю опять

Нас ведут волосатые ноги,

И осел начинает кричать.

И кричит, и трубит он, - отрадно,

Что идет налегке хоть назад.

А у самой дороги - прохладный

И тенистый раскинулся сад.

По ограде высокой и длинной

Лишних роз к нам свисают цветы.

Не смолкает напев соловьиный,

Что-то шепчут ручьи и листы.

Крик осла моего раздается

Каждый раз у садовых ворот,

А в саду кто-то тихо смеется,

И потом - отойдет и поет.

И, вникая в напев беспокойный,

Я гляжу, понукая осла,

Как на берег скалистый и знойный

Опускается синяя мгла.

2

Знойный день догорает бесследно,

Сумрак ночи ползет сквозь кусты;

И осел удивляется, бедный:

"Что, хозяин, раздумался ты?"

Или разум от зноя мутится,

Замечтался ли в сумраке я?

Только всє неотступнее снится

Жизнь другая - моя, не моя...

И чего в этой хижине тесной

Я, бедняк обездоленный, жду,

Повторяя напев неизвестный,

В соловьином звенящий саду?

Не доносятся жизни проклятья

В этот сад, обнесенный стеной,

В синем сумраке белое платье

За решеткой мелькает резной.

Каждый вечер в закатном тумане

Прохожу мимо этих ворот,

И она меня, легкая, манит

И круженьем, и пеньем зовет.

И в призывном круженье и пенье

Я забытое что-то ловлю,

И любить начинаю томленье,

Недоступность ограды люблю.

3

Отдыхает осёл утомленный,

Брошен лом на песке под скалой,

А хозяин блуждает влюбленный

За ночною, за знойною мглой.

И знакомый, пустой, каменистый,

Но сегодня - таинственный путь

Вновь приводит к ограде тенистой,

Убегающей в синюю муть.

И томление всё безысходней,

И идут за часами часы,

И колючие розы сегодня

Опустились под тягой росы.

Наказанье ли ждет, иль награда,

Если я уклонюсь от пути?

Как бы в дверь соловьиного сада

Постучаться, и можно ль войти?

А уж прошлое кажется странным,

И руке не вернуться к труду:

Сердце знает, что гостем желанным

Буду я в соловьином саду...

4

Правду сердце мое говорило,

И ограда была не страшна.

Не стучал я - сама отворила

Неприступные двери она.

Вдоль прохладной дороги, меж лилий,

Однозвучно запели ручьи,

Сладкой песнью меня оглушили,

Взяли душу мою соловьи.

Чуждый край незнакомого счастья

Мне открыли объятия те,

И звенели, спадая, запястья

Громче, чем в моей нищей мечте.

Опьяненный вином золотистым,

Золотым опаленный огнем,

Я забыл о пути каменистом,

О товарище бедном моем.

5

Пусть укрыла от дольнего горя

Утонувшая в розах стена, -

Заглушить рокотание моря

Соловьиная песнь не вольна!

И вступившая в пенье тревога

Рокот волн до меня донесла...

Вдруг - виденье: большая дорога

И усталая поступь осла...

И во мгле благовонной и знойной

Обвиваясь горячей рукой,

Повторяет она беспокойно:

"Что с тобою, возлюбленный мой?"

Но, вперяясь во мглу сиротливо,

Надышаться блаженством спеша

Отдаленного шума прилива

Уж не может не слышать душа.

6

Я проснулся на мглистом рассвете

Неизвестно которого дня.

Спит она, улыбаясь, как дети, -

Ей пригрезился сон про меня.

К`ак под утренним сумраком чарым

Лик, прозрачный от страсти, красив!...

По далеким и мерным ударам

Я узнал, что подходит прилив.

Я окно распахнул голубое,

И почудилось, будто возник

За далеким рычаньем прибоя

Призывающий жалобный крик.

Крик осла был протяжен и долог,

Проникал в мою душу, как стон,

И тихонько задернул я полог,

Чтоб продлить очарованный сон.

И, спускаясь по к`амням ограды,

Я нарушил цветов забытье.

Их шипы, точно руки из сада,

Уцепились за платье мое.

7

Путь знакомый и прежде недлинный

В это утро кремнист и тяжел.

Я вступаю на берег пустынный,

Где остался мой дом и осёл.

Или я заблудился в тумане?

Или кто-нибудь шутит со мной?

Нет, я помню камней очертанье,

Тощий куст и скалу над водой...

Где же дом? - И скользящей ногою

Споткаюсь о брошенный лом,

Тяжкий, ржавый, под черной скалою

Затянувшийся мокрым песком...

Размахнувшись движеньем знакомым

(Или всє еще это во сне?),

Я ударил заржавленным ломом

По слоистому камню на дне...

И оттуда, где серые спруты

Покачнулись в лазурной щели,

Закарабкался краб всполохнутый

И присел на песчаной мели.

Я подвинулся, - он приподнялся,

Широко разевая клешни,

Но сейчас же с другим повстречался,

Подрались и пропали они...

А с тропинки, протоптанной мною,

Там, где хижина прежде была,

Стал спускаться рабочий с киркою,

Погоняя чужого осла.

 

6 января 1914 - 14 октября 1915

[Гость Тутси(Надя)10]

***

Как свеча на ветру, вдруг замечется сердце в испуге

От пришедших некстати в мой дом неприятных вестей,

И огонь моей жизни запляшет в оранжевом круге,

А судьба ухмыльнётся, завидев незваных гостей.

 

Не злорадствуй судьба, мои гости так скромно одеты,

А одна, даже голой погреться зашла у огня

Звали Правдой её те, в ком совестью души задеты.

Те ж в ком совести нет оскорбляли её и меня.

 

Что поделать ведь, Правда всегда неприятна,

И порою её изгоняют, потворствуя лжи.

Но уходит она, и становится сразу понятно,

Что нельзя без неё в непродуманном мире прожить.

[Dark angel 662]

Евгений Плющиков

 

О девятой жизни, настоящих и ненастоящих кошках)

 

Все фобии кошек родом из пришлых снов,

Клубком дежавю вплетенных в кошачью память.

В них сотни котов уныло гремят цепями

И, как по этапу, ходят вокруг дубов.

В них каждую ночь угрюмый старик Зенон

Упрямо твердит, что Том не догонит Джерри.

И призрачен свет, и крепко закрыты двери,

И Шредингер, добрый доктор, приходит в сон.

В руках неизбежный примус. «Ноблесс оближ»,-

Наполнен прозрачным спиртом стакан лафитный.

А небо как будто стерто куском графита,

И звёзды слезами Бастет стекают с крыш…

 

К несчастью боятся кошки всего и всех –

Соседских собак, пингвинов, медведей гризли.

Но больше всего на свете – девятой жизни.

За каждый сиюминутный кошачий грех

В обличье людском ответить придется им,

На ворох мирских забот променяв свободу.

И вроде бы дольше жизнь, но короче годы.

И поздно кричать «Не ведали, что творим»…

 

А дальше – часы, недели, десятки лет.

Но если на мир кошачий взглянуть с изнанки,

То чаще всего не кошки, а самозванки

Являют себя под вывеской «pussy-cat».

Притворно мурлычут, когти и хищный взгляд

Скрывая за аватаром с чужой мордашкой.

При этом, едва не плача, вздыхают тяжко,

Греша на судьбину, взятую напрокат…

 

У истинных кошек время течет назад.

Девятая жизнь диктует свои резоны.

По этой причине кошки традиционно,

В надежде на рай, всегда выбирают ад.

Они - одиноки, ценят земной уют,

Всю жизнь прозябают в маленьких коммуналках.

Настолько порой себя драгоценных жалко,

Что впору запить, но кошки, увы, не пьют.

Здоровье у них ни к черту – живут вразнос,

Грехи искупая день изо дня сторицей…

…Но мышкиным слёзкам не суждено отлиться,

И что после этой жизни – большой вопрос…

Изменено 17 февраля, 2011 пользователем Dark angel

[Гость Тутси(Надя)10]

***

Народ и Родина - едины!,

Нам Сталина пророчили в вожди,

Решили медведям в лесу отдаться,

На Колыме их много, в рот язви!,

Народ и Родина - едины!,

Какой приход - такие и попы!,

"Медвежию болезнью".., может статься!,

Мы кровью будем сраться.., погоди!,

Я профиль гордый выколю на теле,

А на Лубянке - в профиль и анфас!,

Чекисты все сейчас у нас при деле,

Имеют во все дыры они нас!,

Я профиль его выколю на теле,

Несётся в мыле вздыбленный пегас,

Кого-то расстреляли, а кого-то - не успели,

Поправят всё они уже сейчас!,

Пою я, только грустна песня..,

От лагеря душком першит костра,

Из леса ко мне вышла Медведёба,

И голосом дурным подпела мне она!,

Пою я, только грустна песня,

Как липкая тягучая смола,

А кто дурак? - народ и вождь, вот.., -опа!, Оба!

Такая МедведЁба навсегда!,

 

Припев:

Вот, те здрасьте!, закипели страсти!,

Черти всполошились, капает смола..,

Можно буду новым резидентом?,

В президенты - Чапманы, тебя!,

Вот, те здрасьте!, новые напасти!,

Ходят слухи, обрви мне ухи!,

Слухи, разговоры об оставке скорой,

Димы Медведя,

А в Кремле палили в небо пушки,

За Россию и нового царя!,

За идею "почистили верхушки",

Но, попали только в воробья!

 

Викки Аль Честер

[Гость Тутси(Надя)10]

а вы думали как, это тоже любовь

 

Милая заткнись, к чему слова.

Что за бред несёшь, за ахинею.

От тебя уж кругом голова.

Я от слов твоих, так сатанею.

 

Не бросай посуду, не твоя.

Ой попала, завтра будет шишка.

Что творишь ты, лапонька моя.

Ну при чём здесь от кастрюлли крышка.

 

Перестань зайчонок, мать твою.

Нет,т ебе послышалось родная.

Я в последний раз тебе кричу.

Ах ты сволочь, гадина такая.

 

Всё зараза, завтра ж разведусь.

Хватит жить так, всё же я мужчина.

Нет, тебя совсем я не боюсь.

Ну причём здесь шторы и гардина.

 

Что ругаешься? Ну выпил,ну дела!

Десять лет пью, что ж судьба такая.

Да,с тобою год идёт за два.

Караул, ой мамочка родная.

 

До утра шёл бурный разговор.

Утром обозначилась картина.

На коленях у любимой,возле штор.

Крепко спал подвыпивший мужчина.

Изменено 22 марта, 2011 пользователем Тутси(Надя)10

[Dark angel 662]

Среди миров, в мерцании светил

Одной Звезды я повторяю имя...

Не потому, чтоб я Её любил,

А потому, что мне темно с другими.

 

И если мне на сердце тяжело,

Я у Неё одной ищу ответа,

Не потому, что от Неё светло,

А потому, что с Ней не надо света.

 

 

Иннокентий Анненский

[Dark angel 662]

Сегодня 125 лет со дня рождения Николая Гумилёва...

 

ЗАКЛИНАНИЕ

 

Юный маг в пурпуровом хитоне

Говорил нездешние слова,

Перед ней, царицей беззаконий,

Расточал рубины волшебства.

 

Аромат сжигаемых растений

Открывал пространства без границ,

Где носились сумрачные тени,

То на рыб похожи, то на птиц.

 

Плакали невидимые струны,

Огненные плавали столбы,

Гордые военные трибуны

Опускали взоры, как рабы.

 

А царица, тайное тревожа,

Мировой играла крутизной,

И ее атласистая кожа

Опьяняла снежной белизной.

 

Отданный во власть ее причуде,

Юный маг забыл про всё вокруг,

Он смотрел на маленькие груди,

На браслеты вытянутых рук.

 

Юный маг в пурпуровом хитоне

Говорил, как мертвый, не дыша,

Отдал всё царице беззаконий,

Чем была жива его душа.

 

А когда на изумрудах Нила

Месяц закачался и поблек,

Бледная царица уронила

Для него алеющий цветок.

[Dark angel 662]

Николай Гумилёв

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

Анне Ахматовой

 

Я из дому вышел, когда все спали,

Мой спутник скрывался у рва в кустах,

Наверно, наутро меня искали,

Но было поздно, мы шли в полях.

 

Мой спутник был желтый, худой, раскосый,

О, как я безумно его любил!

Под пестрой хламидой он прятал косу,

Глазами гадюки смотрел и ныл.

 

О старом, о странном, о безбольном,

О вечном слагалось его нытье,

Звучало мне звоном колокольным,

Ввергало в истому, в забытье.

 

Мы видели горы, лес и воды,

Мы спали в кибитках чужих равнин,

Порою казалось - идем мы годы,

Казалось порою - лишь день один.

 

Когда ж мы достигли стены Китая,

Мой спутник сказал мне: "Теперь прощай.

Нам разны дороги: твоя - святая,

А мне, мне сеять мой рис и чай".

 

На белом пригорке, над полем чайным,

У пагоды ветхой сидел Будда.

Пред ним я склонился в восторге тайном.

И было сладко, как никогда.

 

Так тихо, так тихо над миром дольным,

С глазами гадюки, он пел и пел

О старом, о странном, о безбольном,

О вечном, и воздух вокруг светлел

[Dark angel 662]

Николай Гумилев

 

 

ОСНОВАТЕЛИ

 

Ромул и Рем взошли на гору,

Холм перед ними был дик и нем.

Ромул сказал: "Здесь будет город".

"Город как солнце",- ответил Рем.

 

Ромул сказал: "Волей созвездий

Мы обрели наш древний почет".

Рем отвечал: "Что было прежде,

Надо забыть, глянем вперед".

 

"Здесь будет цирк,- промолвил Ромул,-

Здесь будет дом наш, открытый всем".

"Но нужно поставить ближе к дому

Могильные склепы",- ответил Рем.

[Dark angel 662]

Дождь с утра

 

Дождь с утра и до вечера… мокнет Апрель,

Бьётся каплями в окна тоска и простуда,

Над зачёркнутой строчкой если любишь - не верь!

Плачет маленький ангел, курносое чудо.

Ничего не вернуть, ничего не спасти,

Не услышать теперь ни звонка, ни словечка,

И стирая с листа если любишь - прости!,

Поневоле от боли взрослеет сердечко.

Нужен воздух, да только никак не вдохнуть,

А от слёз на губах раскалённая горечь,

Под дрожащей рукой: если любишь - забудь!,

И чуть ниже в три слова - любовь - это сволочь!!!

Как легко послезимье смывают дожди,

А вот смоют ли память о нём - неизвестно,

И выводит перо: разлюбил? - отпусти!

Отпусти и не мучай, ведь это не честно!

Победила разлука, и кто виноват

Не имеет значенья… на улицах лужи -

Горько плачет Апрель от ненужных утрат,

Но любить без надежды, наверное, хуже.

Растянулись как вечность ненастные дни,

Холода всю неделю - не выйти из комы,

Разбиваются капли стеклом позвони!…

Отвечаешь: зачем? мы теперь не знакомы.

Пусть молчанье страшнее, чем правда и ложь,

Потому что молчанье созвучно надежде,

Но и ангелы знают - если что-то вернёшь,

Оно вряд ли вернётся таким же, как прежде…

 

Юрий Егоров

[Dark angel 662]

Вот ещё Ю.Егоров, "Снегурочка":

 

*******************

Снегурочка

 

И птицы щебечут, и пахнет весной,

Теперь и морозу не справиться с этим…

Расстроен Февраль и трясёт бородой -

Опять ему выпало царствовать третьим!

Опять ему стражем стоять у границ,

Когда не спасти, не вернуть, не убавить…

Ну, разве что, кончики длинных ресниц

В последний раз инеем можно подправить.

Она не захочет вернуться в метель,

Раз снова капельная музыка снится -

Ей солнечный зайчик шепнул, что в Апрель

Её угораздит однажды влюбиться!

Ведь знает, что тает весною зима,

И сердце подавно от счастья растает,

А вот ведь от страха не сходит с ума –

Стоит и с улыбкой о чём-то мечтает…

Февраль чуть ни плачет – да что за напасть!

Влюбилась Снегурочка, эка дурёха…

А с тем, синеглазым, недолго пропасть –

Послушайся деда: всё кончится плохо!

Ведь он баламут, ветрогон, вертопрах…

Ну что ты не веришь, ну что ты смеёшься?

Уснёшь в одуванчиковых простынях,

А утром росою на травах проснёшься!

…Уткнётся в февральскую шубу лицом –

Прости, только я без него замерзаю.

Растаю, но прежде он станет отцом

Сиреневоглазому мальчику Маю…

[Dark angel 662]

У нас на красно ру стихийно организовался литературный клуб.

Оказывается, у нас есть поэты, да ещё какие! Живем в одном городе и ничего не знаем... а тут, "познакомились"

Очень понравилость стихотворение Ольги Оленичевой "ВЕДЬМА".

Вот оно:

 

ВЕДЬМА

За широкой, большой рекой

Я ищу "приворот-траву".

Станет преданным мне слугой

Тот, кому я ее сорву.

 

Я колдунья, не человек.

Пусть, для ведьмы мне мало лет, -

Позабудет других навек,

Тот, кому я отдам букет...

 

Заварю из травы настой,

Заплету из нее венок,

Чтоб возлюбленный юный мой

Ночью был у девичьих ног.

 

В небе всполохи... все сквозит

Чародейством и колдовством!

А деревня неслышно спит

Беспробудным тяжелым сном...

 

На заре ни один петух

Не споет на своем шестке!

Только лишь молодой пастух

Незаметно придет к реке...

 

Поздно вспомнит его жена:

По весне, как растаял снег,

В дом старуха пришла одна, -

Муж пустил ее на ночлег.

 

Той старухи и след простыл!

Колдовство творит чудеса:

Облик девичий юн и мил,

Зеленее травы глаза.

 

Поползет по деревне слух:

Будто видели, у реки,

Что на свадьбе влюбленных двух

Были ведьмы да ведьмаки.

 

Будет горько рыдать жена,

И не сможет понять никак,

Что тоске ее - грош цена...

Он другой теперь. Он - ведьмак.

2006

Изменено 2 мая, 2011 пользователем Dark angel

[Фемида 14]

Анна Ахматова.

 

Любовь

 

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

 

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя...

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя.

 

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать

В еще незнакомой улыбке.