Ариец

3G от мегафона еще нет??? В пятницу на дисплее мобильника была надпись "Здесь есть 3G сеть" Ну или что-то в этом роде. Находился на западной стороне на ул.Добролюбовская около переезда

В Черкизово в доме на Главной улице, где произошёл пожар, обнаружен труп 50-летнего москвича. пушкино.орг Новости. "Неделя фальшивок"

Для сдающих вещи лучше скупка, а не комиссионка. Чтобы деньги сразу получать

Исправьте название темы. ЧЕРКИЗОВО здесь ни при чем

Частные дома

ЗДЕСЬ http://www.mam1.ru/

По свежайшей оперативной информации там уже стоит бетонный блок или блоки (не уточнял). Вобщем проезда нет. "Перекрытие было осущесвлено вчера, пи помощи железобетонных шпал и самодельной опалубки, залитой бетоном. Цель - недопустить прямое передвижение автотранспорта между Тарасовкой и Черкизово ...Проезд закрыла администрация Черкизово по согласованию с РЖД" http://tarasovka.ru/index.php/conf/viewthread/551/

«Back in the USSR» или Зачем нам эта ностальгия? "Интернет ностальгирует по советской газировке, по фильму «Гостья из будущего», по игре в «резиночку» и по пионерлагерным «страшилкам». Создано огромное количество сайтов и ЖЖ-сообществ, так или иначе, посвящённых явлению, носящему имя «Ностальгия по эпохе Застоя» . Всё это будоражит блогосферу и даже - Ноосферу. Ностальгирующие делятся на два условных лагеря - собственно, «совки», которые яро противопоставляют солнечное «тогда» - ужасному «сейчас» и «успешно вписавшиеся», которым просто нравится вспоминать всё ту же газировку, «Гостью из будущего», игру в «резиночку» и пионерлагерные «страшилки». Сейчас речь пойдёт, как раз, о второй категории лиц - им всё нравится в современном обществе, но они почему-то с удовольствием подхватывают разговор о пионерском детстве и Олимпиаде-80. Я уже писала о непреодолимом обаянии советской эстетики, о продуманной пропаганде. Но дело не столько (и не столько в этом). И не в том, что детство - лучшая пора, которая всегда вспоминается, как золотое времечко. Многие из «успешно вписавшихся» не склонны идеализировать детство или юность - у них и зрелость весьма недурственная. А в чём же дело? Почему мы с удовольствием вспоминаем? Итак, я полагаю, что огромную роль играет схожесть, общность воспоминаний у самых разных людей. Достаточно поместить фотографию какой-нибудь вещи или игрушки советского периода, как сразу несколько человек скажут: «Ой, а у меня была точно такая же!» Мы учились по одной школьной программе и видели на экранах ТВ одни и те фильмы. Достаточно показать обложку журнала «Работница», как кто-нибудь из дам непременно вспомнит, что именно в этом журнале была чудесная выкройка джинсового сарафана, который сшила ей мама. Да, у мажора был 'Sharp'-двухкассетник, а у мальчика попроще - разбитая в уличных боях «Электроника» (замотанная изолентой), но и тот и другой слушали одну и ту же 'АС/DC'. Тогда, если в кинотеатрах шёл какой-нибудь «Танцор диско» или «Тутси», его смотрели все и уже неважно, кто ты был - очкарик-доцент или уркаган с окраины. Все предпочитали 'Pepsi' или 'Fanta' в бутылках 0,33. У всех девочек были песенники, в которые хотелось наклеивать «тёток» из зарубежных каталогов. Разумеется, расчерчивали асфальт для игры в «классики», пели дурацкие полублатные песенки, вроде «Ой, васильки-васильки, сколько вас выросло в поле...» (там ещё про Олю, которую всё-таки зарезали). После каждого показа «Штирлица» изображали фашистов. Читали Дюма - его можно было купить за «макулатуру»: сдаёшь 30 кило - можешь купить «Виконта де Бражелона» и упиваться любовными историями Луи Четырнадцатого. Так сказать, на всех - одна еда, одна вода, одна 'Burda'. Несмотря на то, что у мажора был всё-таки 'Sharp'-двухкассетник и он собирался поступать в МГИМО, его быт не настолько уж отличался от быта людей попроще. Да, иной раз мама привозила датское печенье (в железной банке) или какие-нибудь невыразимо яркие штаны, но в целом, если приглядеться, были примерно одинаковые возможности. Наличие дома иностранных журналов и импортного шоколада - это просто смешно. Недавно (после длительного перерыва) довелось пересмотреть фильм «Соблазн» (1987) о том, как девочка возмечтала о мальчике-мажоре. И что? Меня поразила бедность быта этой самой «элиты». Вся разница в том, что у мажорного мальчика Бори был дома бар с импортным пойлом, да фото полуголой бабцы, налепленное на дверь сортира. Посмотрите, что сейчас. Будут ли через 20 лет общими воспоминания у сына банкира и у сына учительницы? Сразу же возникает гневный отклик: «Это всё потому, что другого не было!!!» Воинствующие анти-совки, которым претит даже лёгкая ностальжи «успешно вписавшихся», непременно напомнят нам, что все читали Дюма и Пикуля потому что не было ничего другого. Как один такой анти-совок заявил, что в те ужасные времена девушки были вынуждены (sic!) читать Мопассана, чтобы хоть как-то самообразовываться в плане эротики, а нонеча - открываем самый скромный дамский журнал и - самообразовываемся хоть до отвращения. Да, возможно, что анти-совок в этом прав - все смотрели, покупали и «предпочитали» индийское кино и итальянскую эстраду потому что их к нам пропускали. И вот этот сыр плавленный «Дружба» - его все помнят не потому что он был вкусный, а потому что он был. Сейчас у людей есть выбор, который не всегда бывает наилучшим, однако, у них есть возможность в любой момент поменять вкусы или не следовать дурной моде. Тогда было так - люби то, что дают. Но факт остаётся фактом - у нас общие воспоминания. Помимо того, что мы все «предпочитали» Аль Бано и Ромину Пауэр, кроссовки 'Adidas' и непременные джинсы, в наших воспоминаниях есть элемент преодоления трудностей - доставание шмоток, модных записей, иноземных журналов. Всё это сближает. Сорокалетние, вспомните в компании ровесников про штаны-«варёнки» - вы тут же получите микро-мемуары на тему «Как я варила индийские джинсы до состояния американских». Море воспоминаний на тему добытой в боях косметики 'Pupa' или выстраданных босоножек бирюзового цвета. У каждого - своя заветная история о преодолённых трудностях. Кто-то вспомнит, как слушал Би-Би-Си летом на даче - потому что за городом не так «глушили»; как сквозь помехи пробивался голос Севы Новгородцева, рассказывающего о группе 'Doors'. Кто-то расскажет про то, как тайно смотрел по видаку «Греческую смоковницу». У другого всплывёт в памяти какая-нибудь валютно-фарцовочная история. А кто-нибудь расскажет, как он стоял в очереди за билетом в «Таганку» - ночью! Или как ходил в храм - тайно, а то из комсомола выгонят. Таким образом, одни доставали штаны, другие - книги. Одни тайком читали Солженицына, другие тайком смотрели на чью-нибудь видео-задницу. Но все были при деле и, достав нужное (или глянув запретное), все дружно шли смотреть чемпионат мира по фигурному катанию. Возможно потому что все любили танцы на льду, а возможно потому, что по другому каналу в этот час был фильм про бетономешалку. А по радио - песни о БАМе. Итак, воспоминания о преодолённых трудностях (тем более, что у собеседника была схожая ситуация) создаёт особую атмосферу под названием «А помнишь?» Немаловажный момент - многие люди (если не все) жили тогда в постоянном предвкушении праздника , а психологи утверждают, что это одно из самых позитивных ощущений. Люди ждали выхода какого-нибудь фильма: «Ой, читала программу передач - на следующей неделе будет «Щит и меч». А в каникулы - «Приключения Электроника», а в зимние - «Чародеи». Информационный голод, сопряжённый с товарным дефицитом, делал людей чуткими ко всему, что помогало этот голод утолять. Сейчас многие скептики бубнят, что телевидение деградировало, стало попсовым и одновременно - скучным. Оно стало попросту разнообразным - каждый день можно смотреть всех этих «Неуловимых мстителей» вместе с «Джентльменами удачи» - раньше эти фильмы ждали. Теперь - их крутят по нескольким каналам сразу и не только в праздники. Сегодня надо вылавливать, а тогда надо было просто радостно ждать. Вот женщина и вспоминает, как она в 1986 году достала французский лак для ногтей (который ей долго обещала соседка по парте), а потом подруга ей принесла позапрошлогоднюю 'Burda' и они, пятнадцатилетние модницы, всё это разглядывали - мечтали, как сошьют точно такое же платьишко. А вечером ещё какой-то итальянский фильм значился по программе. Сплошное ожидание праздника. А сейчас? Хочешь итальянское кино - на тебе. Хочешь репродукции Шагала - скупи хоть все альбомы. Хочешь американский музон - хоть обслушайся насмерть. Ещё вяленько ждём какого-нибудь Гарри нашего Поттера, но помимо него есть ещё столько всего хорошего, что ожидание не воспринимается как предвкушение. А человек так устроен, что он запоминает это ощущение счастья, а потом, не ощущая его в новой повседневности, начинает ностальгировать - нашему мозгу решительно всё равно, что мы вопринимаем, как радость - предвкушение Новогоднего Огонька, где мелькнёт Пугачёва с новой песней или что-то более существенное. Разумеется, кто-то из вас скажет, что ностальгия по развито́му социализму - это здоровая реакция нормального человека на ТВ-грязь и медиа-гадость, на обнищание ветеранов и гонорары топ-моделей. Кто-то заявит, что ностальгия по Совку - это одно из самых дичайших извращений, какое только можно себе придумать. Это Ваше право и слава Богу, что у Вас оно есть." (с) http://zina-korzina.livejournal.com/304352.html

993-4264

Жуткая авария в Тарасовке http://news.pushkino.org/index.php?mod=news_more&id_item=1136

Вот что http://forum.pushkino.org/index.php?showtopic=3579&hl=

Астрал Дизайн Москва, ул. Летчика Бабушкина, 30 или г. Королев, ул. Пионерская, д.1А http://steklo9255193.ru/index.php/2009-01-...-01-16-14-17-12 Возможно, что есть и прозрачное

))) пацталом А где такое написано???? Откуда цитата?

Алкоголь Влияние алкоголя на мозг Влияние алкоголя на мозг-2

Генеральному плану быть 15 мая 2009 11:52 "...комиссией по подготовке и проведению публичных слушаний одобрен проект генерального плана города Пушкино..." http://news.pushkino.org/index.php?mod=news_more&id_item=960

Во второй мировой войне принимали участие почти шестьдесят стран. Как минимум две из них считают себя ее победителями. Как минимум одна из них до сих пор считает себя не вышедшей из этой войны. Вторая мировая война - война всех против всех. И у каждого из ее участников - своя правда. У нас - своя правда. Мы ни с кем не собираемся делиться верой в эту правду. И никому, кстати, эту веру не навязываем. Нам нет нужды - в России каждый школьник знает, что Великая Отечественная война закончилась 9 мая 1945 года полной победой Советского Союза. Написал - и сам не поверил. В России далеко не каждый школьник знает даже что такое Советский Союз. А уж про Великую Отечественную войну современные школьники слышали наверняка не больше, чем я и мои ровесники - про отечественную войну 1812 года. Вы знаете, что было 14 марта 1814 года? Точно так же наши дети не будут знать, что произошло 9 мая 1945 года. В последние десять лет День победы как-то незаметно стал одним из двух, наряду с Новым годом, главнейших праздников моей страны. И именно это говорит о том, что мы его теряем. Дню победы осталось недолго. Просто потому, что это - не наша победа. Это победа наших дедов. День победы стал нерабочим днем (то есть - атрибутированным праздником) только через 20 лет после окончания войны, в 1965 году. Потому что до того не было никакой причины отмечать дату в официальных календарях - день победы объединял всю страну, в которой не было ни одной семьи, которой не коснулась бы война. Это был всеобщий день поминовения и надежды, тот самый “праздник со слезами на глазах”. Люди вспоминали своих родных и близких. Нам вспоминать уже нечего - наши родители, если и застали войну, то только детьми. А мы знаем ее только по фильмам и рассказам дедушек. Нашим детям и внукам очевидцы о войне уже не расскажут. Кроме того, появляются новые дни “со слезами на глазах”, которые без всяких дат в календаре и напоминаний объединяют достаточно большие группы людей и целые города. У жителей Беслана свой день поминовения, у жителей Нефтегорска - свой, у жителей Припяти, Ленинакана и Степанакерта - свои. Эти дни тоже растворятся во времени, как только уйдут из жизни все те, кого касаются поминаемые события. Как только День победы был объявлен важнейшим национальным праздником, стало ясно, что это - поддержка горения, которое само по себе уже невозможно. Вечный огонь гаснет. Если праздник нужно поддерживать парадами и медиа-кампаниями в прессе - это не праздник, а официальное мероприятие. Парадами нацию не объединишь. И все идет к тому, что лет через десять-пятнадцать День победы рискует стать просто последним днем весенних каникул, о значении и смысле которого практически никто уже не будет помнить. Столетие окончания Великой отечественной войны отмечать будет глупо - это никого уже не будет касаться напрямую. Вообще, праздники делятся на две категории - праздники, основанные на событии, и праздники, основанные на ритуалах. 8 марта - это день, когда все дарят девушкам тюльпаны. День святого Валентина - это день, когда все пишут открытки любимым. На Рождество готовят индейку. На Новый год ставят елку, слушают президента и пьют шампанское. Это праздники, основанные на ритуалах - зачастую необъяснимых и бессмысленных, но традиционных. А нет ничего сильнее бессмысленных традиций - ведь никого не волнует, что там было 8 марта и кто такой этот святой Валентин. Есть праздники, основанные на событиях - например, Пасха или День победы сейчас. Если событие перестанет волновать общество - праздник умрет, как умерло 7 ноября. Бывает, что праздник объединяет обе категории - как Пасха, имеющая и событийную, концептуальную основу, и ритуальные атрибуты в виде крашеных яиц и куличей. День Победы в силу естественных причин стремительно утрачивает событийную основу. И сохранить его как национальный праздник можно только в том случае, если оснастить ритуальными атрибутами. Удивительно - но у Дня победы никогда не было ритуальной составляющей. Воспоминания о друзьях-товарищах и первый тост не чокаясь - вот и все. Только три года назад появилась робкая попытка организовать такую атрибутику - георгиевские ленточки на автомобилях в Москве. Как и любой другой праздничный ритуал, эта ленточка бессмысленна - но если она приживется, то праздник может остаться как день, когда повязывают ленточки. Может, удастся придумать и иные ритуалы и традиции - но времени осталось не так уж и много. Иначе День победы исчезнет в истории. И, кроме Нового года, у России не останется национальных праздников. Почему ленточка должна иметь отношение к Гергиевскому кресту или непосредственно победе 1941 года? Да не должна она иметь никакого отношения. Так получилось, что Наташа Лосева придумала символ, который прижился. Но ведь это мог быть любой другой символ - снарядная гильза, дырявая каска, гвоздики, еловые ленты. Любой символ, который бы прижился, был бы хорош. Потому что он сохраняет для нас праздник. Говорят, что продавать ленточки - это плохо. Почему? Кто-то сделал эти ленточки, затратил деньги. Почему не вернуть их? Ведь организация процесса производства ленточек и их распространения - это уже общественное дело. Продают же пасхальные куличи, продают новогодние елки - и никого это не удивляет. Да, каждый может раскрасить яйца и приготовить кулич - но так же каждый может изготовить и ленточку. Сделать ее своими руками и повязать куда хочет. И никакой пошлости в этом нет. Как нет никакого ужаса в том, что ленточки поддерживает государство - я горжусь своим государством за то, что оно поддерживает эти ленточки. Мое государство делает такое количество глупостей, что поддержка ленточек с его стороны кажется мне даже невероятной. А самое главное - ритуал уже состоялся. Теперь даже если РИА Новости перестанет делать и распространять ленточки - их будут делать китайцы и продавать по пять рублей на каждом углу. И ничего страшного в этом нет. Мы теперь знаем, что такое День Победы - это день, когда мы повязываем ленточки и гордимся собой. Максим Коненко http://fishki.net/comment.php?id=51474

Обмороженный На следующий день мама отвезла умершую Таню туда же, куда и Дедушку, на Охтинское кладбище. Она вышла, уже одетая, из малой комнаты со свёртком на руках. Снаружи было то одеяльце, купленное в Пассаже, байковое, не ватное, угол его клапаном опущен на лицо. Бабушка подошла и долго смотрела вовнутрь свёртка, откинув клапан. Потом она перекрестила маму, но не заплакала. Я хотел тоже подойти, но мама попросила не смотреть, и я не видел лица умершей сестры. Возвратившись, мама рассказала, что на кладбище были заранее вырыты большие общие могилы, в которых уже находилось много тел, люди просто привозили своих покойников и сбрасывали вниз. Мама не смогла сама бросить тельце Тани вниз и отдала свёрток могильщику вместе с пайком хлеба; он обещал всё сделать, как нужно. Хотя, что уж тут было делать «нужного»… Думаю, Таня, грудная, протянула так долго, благодаря тому, что у Бабушки были «фамильные» драгоценности, кое-что из них даже сохранилось. Из разговоров людей в бомбоубежищах выходило, что еда в городе есть, непонятно было, почему её нет у нас. Сейчас известно, что достать в блокадном Ленинграде можно было всё вплоть до изысканных деликатесов, но не за деньги. Так что бабушкины драгоценности сыграли свою роль. Вечером того дня, когда умерла Таня, появился дядя Андрюша. Он ещё раз подтвердил, что скоро возобновится эвакуация, что надеется нас отправить в числе первых. А пока меня можно и даже нужно устроить на неделю в интернат. Там будут кормить, и даже не потребуют карточки; у мамы с бабушкой оставались две лишние, моя и танина, а это, как-никак, лишних 250 граммов хлеба. Числа 10-го мама повела меня в интернат. Мороз на улице был страшный, и мы время от времени заходили в аптеки и магазины погреться. В затемнённых помещениях тепла не было, но становилось теплее от одного ощущения закрытого помещения. Первой была аптека на углу Загородного и тупичка, продолжения Социалистической, затем Гастроном на углу 25-го Октября (Невского) и почта на Володарского (Литейном). Не заглядывая на Кирочную, мама привела меня на угол Чайковского и Воскресенского (Чернышевского). В холодном интернате, дров почти не было, печи, немного топившиеся днём, поднимали температуру выше нуля. Я был укутан во всё тёплое, что нашлось в доме, на ногах были те самые оранжевые бурки, они мне слегка жали. Пораненный палец на руке слегка болел, но не кровоточил. Детей было человек двадцать, воспитательницы почти не обращали на нас внимания. Хорошо, что я был грамотный, было чем заняться, я читал всё, что попадалось. Из прочитанного тогда запомнились две песни в детских журналах. Одна – «Карельская песня о Сталине»: Там, где сосны шумят, исполины, где могучие реки текут, там о Сталине мудром былины у костров лесорубы поют… и другая, не карельская, но тоже о Сталине: …Споём же, товарищи песню о самом большом полководце, о самом родном и любимом, о Сталине песню споём. Как солнце весенней порою он землю родную обходит, растит он отвагу и радость в саду заповедном своём. Споём же, товарищи, песню о самом большом садоводе… К утру в комнатах был уже мороз, правда, не сильный – во всяком случае, если бы кто-то из детей замёрз насмерть, это наверняка бы запомнилось. Мы спали, не раздеваясь. На первую ночь я бурки снял, а потом воспитательница посоветовала спать, не разуваясь, она не знала, что бурки мне жали, я их больше не снимал. На третий день пальцы ног заболели, ходить стало труднее, но я пока не жаловался. Через неделю мама пришла за мной. На улице был всё такой же мороз. Я передвигался с трудом, очень болели пальцы на ногах, мама стыдила меня за жалобы, но всё же помогала идти. В магазины и аптеки мы заходили чаще, чем неделю назад по пути в интернат. Работники магазинов и аптек старались не впускать зашедших без дела: люди не покупали ничего, но с каждым исчезала за дверь малая толика драгоценного тепла. Мы шли медленно и очень долго, я здорово замёрз. Дома в комнате было тепло. Бабушка долго топила печь всеми остатками дров, и к моменту нашего прихода угли ещё горели. Но вскоре трубу закрыла. Я обратил внимание на посторонний запах, мама тоже, но Бабушка сказала, что пахнет совсем немного и это – не опасно, обеих интересовали только мои ноги. Мне помогли забраться на высокий сундук, где всегда раньше устанавливался «загон» для очередного внука. Снять бурки сам я не мог, мама пыталась мне помочь, дёргала, пыталась двигать их – они никак не хотели сниматься! Наконец, она взяла ножницы и разрезала бурки. Я закричал и почти потерял сознание от боли – освобождённая кровь хлынула в опухшие ноги. Все пальцы, особенно на левой ноге, были обморожены и покрыты огромными волдырями, чтобы можно было терпеть боль, пришлось поднять ноги повыше. Мама была почти в панике. Она, как врач, знала, что такое обморожение второй степени, лечить же мои ноги в тех условиях было практически невозможно. Но пока меня надо было накормить. Бабушка налила мне полную до самых краёв тарелку супа из дуранды. Среди мутной жижи плавало что-то, похожее на мелкие куски тряпок, я мгновенно всё проглотил. «Ещё?»- спросила Бабушка, я молча пододвинул тарелку. Она налила её полную до краёв – как будто бы первой тарелки и не было: плававшие куски я глотал, не жуя. «Это кокины» - сказала Бабушка, неотрывно глядя на мою ложку. Мне было всё равно; умом я понимал, что «кокины» - значит перчатки, кожаные английские краги, всегда лежавшие на туалетном столике; они были на старшем сыне Бабушки Коке, моём не состоявшемся дяде, когда он в 24-ом разбился насмерть на своём «фоккере». Но, мне было всё равно, перчатки, не перчатки... Я ел! Я ел бы и дальше, но мама сказала, что больше нельзя. И вдруг Бабушка неожиданно закатила глаза, повалилась направо и вперёд и упала на пол. Мама кинулась к ней и вдруг тоже упала. Беспомощный, я сидел на своём сундуке и не мог опустить ноги. Что делать!! Я закричал, но уже не от боли, а от страха. На крик поднялась Бабушка, обжигаясь, вытащила из трубы поставленную заглушку и снова упала. Теперь очнулась мама, шатаясь, подошла к окну и открыла форточку. Короче говоря, труба была закрыта слишком рано, все угорели. Вскоре пузыри на пальцах прорвались, некоторые пальцы стали гноиться. Меня положили в маленькой комнате и укутали всем, чем могли, поднялась температура, начался бред. Этот бред – всадник на лошади, скачущий через всё увеличивающееся беспрерывно и до бесконечности пространство, но сам не меняющийся в размерах, – повторялся всего несколько раз в жизни, но всегда был один и тот же. Один раз когда очнулся, кроме мамы и Бабушки я увидел тётю Шуму. Она пришла забрать Бабушку к себе на Некрасова, поскольку мы с мамой вскоре должны были уехать. Втроём они сшили для меня два «сапога» из рукавов дедушкиной енотовой шубы - ведь кроме бурок, в которых я обморозил ноги, другой зимней обуви у меня не было. К моему огорчению, сшили их мехом во-внутрь: мама сказала, что так теплее, а мне хотелось, чтобы сапоги были, как унты у папанинцев, - мехом наружу. Помимо этого на ноги должно было быть намотано всё тёплое, что только можно было найти в доме. Без Бабушки мы жили на Лазаретном дня два или три. Целыми днями я оставался один, мама днём уходила на Кирочную, чтобы подготовить комнату к нашему появлению. Стёкла были выбиты. Она раздобыла где-то печурку и немного дров, чем-то заделала окна и немного потопила промёрзшую комнату. У меня днём бреда не было, но к ночи он возникал опять тот же самый. Наконец, ближе к вечеру мама меня одела, обула в сапоги-рукава и мы отправились на Кирочную. Это, действительно, было серьёзное путешествие. Сначала я медленно, чтобы резко не притекла кровь, опустил ноги на пол. Потом, пройдя через всю квартиру, мы спустились по чёрному ходу – парадным давно уже никто не пользовался. Мама почти несла меня на руках, затем принесла какие-то вещи и саночки. Ещё Ольга Берггольц отметила в «Дневных звёздах»: детские деревянные санки с обитыми жестью деревянными полозьями, на которых до войны катались все дети, теперь назывались только «саночками»; на них возили вещи, воду, ослабевших взрослых людей, трупы… Уже совсем стемнело. Мама везла меня среди сугробов по Загородному, по проспектам Нахимсона (Владимирскому) и Володарского. Много или мало попадалось народу, мне было всё равно, я смотрел только на мамину спину. Потом мы добрались до тётишуминого дома на Некрасова, и мама затащила сначала меня, а потом саночки на четвёртый этаж. В комнате за завешенными одеялами дверями было довольно тепло, а возле маскировочной шторы правого окна, почти не видная в свете коптилки, сидела Бабушка. Она не проронила ни единого слова и не пошевелилась за всё то время, пока мы отогревались, а мама с тётей Шумой о чём-то говорили. Я только видел, что Бабушка всё время неотрывно смотрела на меня, от этого мне было не по себе, и я отводил глаза. Будучи совсем уже взрослым, я много раз пытался представить себе, что думала, что чувствовала Бабушка в эти свои последние дни, если не часы. Такое светлое и радостное начало жизни и такая катастрофа в конце: давняя гибель старшего сына; смерть внука; смерть мужа, человека, с которым была связана вся жизнь и все надежды. Смерть такой долгожданной внучки; перед глазами - почти умирающий любимый старший внук, надежда рода; где-то на войне - теперь уже единственный сын, от него никаких известий - жив ли, нет. И ещё где-то далеко младшая дочь с последними – живыми ли? – внуками. Это ведь, действительно, полная катастрофа, крушение жизни! Когда мы с мамой 45-м году вернулись из эвакуации, тётя Шума сказала, что до февраля Бабушка не дотянула. Сказала, что отвезла её тоже на Охтинское и тоже похоронила в братской могиле. Не помнила только, какого числа января бабушка умерла. Сейчас только один я на этом свете помню, вернее, иногда пытаюсь представить, как выглядели живые Бабушка, Дедушка и Таня, их голоса. Да ещё в Книге памяти жертв блокады есть их имена. Немного отогревшись у тёти Шумы, мы вернулись по Некрасова до Маяковского, двинулись по направлению к Кирочной, и снова очень быстро замёрзли. На углу Манежного переулка почти на том месте, где мы с папой когда-то пили пиво, военный в полушубке спросил у мамы, как пройти куда-то. Она ответила. Вдруг он посмотрел на меня, расстегнул полушубок и протянул маме почти полбуханки хлеба. Хотя было почти абсолютно темно, мне показалось, что на петлице его гимнастёрки блеснули две майорские «шпалы». Мне всегда нравились именно майорские знаки различия, две шпалы - не одна, как у капитана и не три или четыре, как у подполковника и полковника. И ещё мелькнули на петлице скрещенные артиллерийские пушечки. В тёмной и холодной комнате окна были чем-то заделаны, я даже не поинтересовался, чем. Стёкла остались только под фрамугами, маленькие, как форточка, да и то не все. Может быть стёкла вылетели из-за того, что я когда-то водил по ним стеклорезом? Хотя по всему городу большинство окон в домах тоже давно были без стёкол: ведь не по всем же ним водили стеклорезом. Мама набросала на меня всё тёплое, что только смогла найти, но я никак не мог согреться. Так под горой вещей и уснул, а проснулся, когда утром мама уходила за хлебом. Её не было довольно долго, а, вернувшись, она сказала, что больше хлеба у нас не будет, у неё украли карточки, и жить нам осталось два дня. Мне было всё равно. Два так два. Спасение пришло ближе к вечеру: появился дядя Андрюша. Он принёс разрешение на выезд на завтра, 25 января, и талоны на паёк для отъезжающих: килограмм кровяной колбасы. Он предупредил, что это всё, что можно было добыть, и растянуть это надо до противоположного берега Ладоги. Мама не представляла, на какое же это время, да и дядя Андрюша не знал: это был первый поезд, который должен был перевезти отъезжающих к Ладожскому озеру. Дальше предстояло ехать на машинах по льду. Мама побежала отоварить талоны, а вечером пришла тётя Шума. Мама рассказала ей о предстоящем отъезде и угостила кровяной колбасой и чаем, просто горячей водой. Тётя Шума отказывалась, но не устояла, и к моменту её ухода от колбасы почти ничего не осталось… http://proza.ru/2009/01/15/514

Распахнул нам ликующий май Все сердца для любви несказанной. Только что отгремел Первомай, День Победы пришёл долгожданный. Победителей чувствуем мы. Пред седой поредевшей колонной Расступаемся, дарим цветы, На героев глядим восхищенно. "Поздравляем! - кричим им. - Ура!” Но идут старики молчаливо. Им не громкая слава нужна, А сердечное наше “спасибо"

Нигде, быть может, не было более неравномерного распределения капиталов, чем в Риме последних лет республики. Людей среднего состояния здесь совершенно не встречалось, были лишь миллионеры и нищие, и первых было не более 2000 семей. Богатый человек, проматывавший плоды труда своих рабов или отцовские капиталы, неизменно пользовался почётом, а человек, честно зарабатывавший себе пропитание трудом, находился в презрении. Как редкое исключение встречались люди богатые, жившие скромно и старавшиеся своими личными достоинствами заслуживать почтение... В огромном большинстве случаев богачи вели безумно роскошный образ жизни, расходуя только на это состояния поистине колоссальные. Теодор Моммзен, История Рима, книга пятая.

О ЕГЭ – на пушкинском радио http://news.pushkino.tv/index.php?mod=news_more&id_item=911

3 апреля 2009 года вечером в центре города Пушкино двое злоумышленников расстреляли автомобиль марки Рендж Ровер, принадлежащий известному предпринимателю Игорю Гороховскому. Очевидцы происшествия утверждают, что на площадку, где был припаркован пострадавший автомобиль, въехала черная машина марки Тойота Камри с номерами 853. Из нее вышли двое молодых людей и открыли беспорядочную стрельбу по автомобилю, после чего проникли в салон Рендж Ровера, а затем беспрепятственно скрылись. http://forum.pushkino.tv/index.php?showtop...t=0entry21682

Тем, что в продолжении по ссылке в первом посте, а именно "..В настоящее время проверяется информация о причастности к данному инциденту депутатов городского совета Василия Карлова и Дмитрия Паршина, которому принадлежит автомобиль с гос номером В853УК 150..." Там же и фотки

По просьбам пассажиров на платформе "Правда" будет остановка Московская железная дорога (МЖД) по просьбе пассажиров ввела дополнительную остановку на платформе "Правда" Ярославского направления дороги и отменила по выходным дням две электрички на Горьковском направлении в связи с уменьшением пассажиропотока. Об этом сообщила РИА Новости сотрудница службы дороги по связям с общественностью. "С 6 апреля по многочисленным просьбам пассажиров электропоезд Ярославского направления, отправляющийся из Москвы в 8.33, в течение всей недели будет делать дополнительную полуминутную остановку на платформе "Правда", - сказала она. Собеседница агентства сообщила также, что с 4 апреля на Горьковском направлении дороги в связи с уменьшением пассажиропотока по выходным дням выводятся из расписания два электропоезда "экспресс" сообщением Москва - Орехово-Зуево. "По субботам выводится из расписания "экспресс" номер 7027, отправляющийся в 6.35 из Орехово-Зуева, по воскресеньям отменяется "экспресс" номер 7028, отправляющийся в 19.00 из Москвы", - пояснила она. Сотрудница службы МЖД напомнила о необходимости знакомиться перед поездкой со всеми изменениями в расписании движения пригородных электропоездов. http://www.vesti-moscow.ru/rnews.html?id=50834&cid=12

Жители Тверской области незаконно вырубили 200 деревьев в Подмосковье В Пушкинском районе Подмосковья рабочие незаконно вырубили более 200 деревьев. Об этом сообщил в четверг ИТАР-ТАСС начальник Управления информации и общественных связей ГУВД Московской области Евгений Гильдеев. По его словам, сотрудники милиции задержали семь жителей Тверской области, которые проводили незаконную вырубку на территории Красноармейского лесничества. "Рабочие действовали по приказу директора одной из московских фирм, - сообщили собеседник агентства. - В результате они срубили 164 елей, 40 осин и одну сосну. Ущерб, причиненный лесничеству, составил более 1 млн. рублей". Возбуждено уголовное дело по статье 260 УК РФ "Незаконная вырубка деревьев". http://www.vesti-moscow.ru/rnews.html?id=50884&cid=12

см. здесь http://tarasovka.ru/index.php/conf/viewthread/438/