Вот небольшая статья. Почитайте. Надеюсь это позволит вам понять представления современных неоязычников.
Язычество - путь к себе
Темной стеною стоит дремучий лес, разлапистые тени могучих деревьев тонут в предрассветных сумерках, туман стелется над черным зеркалом лесного озера, а над ним, на холме возвышается древнее святилище. Щерятся на кольях ограды белые черепа животных, высятся могучие изваяния богов. Их хмурые, грубовато вырезанные, но исполненные мощи лики обращены на восход. Старый седой волхв в белой одежде стоит, опираясь на резной посох, и первые дуновения утреннего ветерка шевелят его волосы и длинную бороду. Тишина властвует над миром, и даже черные вороны, сидящие на ограде, молчат, словно ожидая чего-то. Но вот первая полоска занимающейся зари трогает край небосклона, и старый мудрец воздевает к ней руки, приветствуя восходящее солнце…
Такая, или похожая картина возникает перед внутренним взором при слове «язычество»; ощущение чего-то невероятно древнего, изначального, могучего и загадочного, одновременно притягательного и пугающего. Оно - как полузабытая сказка из далекого детства, которую мы не вспомним среди круговерти жизни, но которая давно стала неотъемлемой частью нас.
Много веков прошло с тех пор, как пали ограды языческих святилищ, обрушенные огнем и сталью врагов или просто временем. Бурьяном поросли древние курганы, давно перевелись мудрые волхвы, но язычество так и не исчезло из нашей жизни, незримо присутствуя в ней, оставаясь частью нашего сознания. Да и не удивительно, ведь вся древняя история славян – языческая, князья-язычники заложили основу русского государства, их дружины стали стальным стержнем, вокруг которого сплотилась Русь, и все народные обычаи, все, что так или иначе выделяет нас, сегодняшних, как русский суперэтнос, берет исток в подернутых туманом языческих временах.
Минувший век, среди прочего, дал нам и языческий ренессанс, который продолжается по сей день, набирая силу с каждым годом. Можно критиковать это явление, можно смеяться над ним, но нельзя уже отвернуться от факта его существования, равно как и от понимания того, что столь значительные явления в обществе не происходят «вдруг» и «с бухты-барахты». Всему есть свои причины, в том числе и русскому неоязычеству, о котором пойдет речь в данной статье.
Появившееся в 70-х годах ХХ в. русское неоязычество, ограниченное первоначально очень узким кругом интеллигенции, становится сегодня массовым явлением. Причин тому много: здесь и реакция на присущее всем европейским государствам размывание национальных основ (государствообразующих народов), глобализация, процветание фастфуда космополитической попкультуры, а для России вдобавок реакция на распад СССР, сопряженный с разделением русской нации, глубоким экономическим и демографическим кризисом и сопутствующей всему этому ломкой русского сознания, его переходом от имперского к национальному мировоззрению. Так или иначе, но именно сейчас, во времена «относительности любых ценностей», русским людям как никогда требуются ценности абсолютные, требуется переосмыслить пройденный путь и вернуться к его истокам, вернуться – к самим себе, обретя тем самым твердую опору для дальнейшего движения.
Так что же в действительности наделяет русских внутренней силой, что служит источником иррациональной, мистической мощи Руси? Всего лишь три слова: КРОВЬ, ДУХ, ЗЕМЛЯ.
Земля для русского человека не просто территория, но и объект сакрального поклонения. Она – основа самой жизни, опора нашей самотождественности и источник силы. Доверчиво простертая, лежит Мать Земля, укрывшись Вечным Небом. На ее груди русский человек рождается и живет, ее поливает своим потом, ее защищает до последней капли крови и в нее уходит в свой срок. Без нее он не может существовать полноценно, как русский, и всегда тоскует по ней в разлуке.
Кровь не менее важна. Если Земля является для русских сакральным пространством, то кровь, в той же системе координат, является временем, измеряющимся не в годах и веках, но в поколениях. Кровь – это неразрывная цепь, один конец которой теряется во мгле прошлого, а другой в тумане будущего, соединяя их. Мы все – часть этой мистической цепи, как и наши предки, все те, кто, начиная от первых потомков Ария, пролагал пути в этом мире, кто складывал первые песни и ковал первые копья, кто осваивал земли, кто выжил, чтобы жили мы, и кто погиб ради нас. Мы - их потомки, потомки тех самых ариев, скалотов, венедов, антов, кривичей, русов, потомки тех, кто сражался под Доростолом, на Куликовом поле и на Курской дуге. Все они для нас «свои», предки, достойные почитания независимо от занятий, религиозной принадлежности, политических взглядов. Мы можем не помнить их имен, но мы, сегодняшние, являемся их потомками, продолжателями их дел, и тени их всегда стоят за нашим плечом, поддерживая среди всех невзгод. Русский человек может даже не осознавать этой связи, но он всегда ее ощущает. Разорви цепь крови, вынь хоть одно звено - и не будет русских.
Дух является субстанцией, заполняющей русский космос. Это понятие вбирает в себя очень многое: и особенный русский менталитет с присущим ему идеализмом и мистическим иррационализмом, и язык вместе со всей богатейшей русской духовной культурой, и своеобразный фольклор с архетипами сознания, традицией, сказочным каноном. Все то, что делает русских – русскими, составляет их идентичность
Но причем здесь язычество? В чем суть этого явления? Как можно называть себя язычником, то есть печальником древних славянских богов сегодня, века спустя после христианизации Руси, не имея ни канонических текстов, ни заслуживающих доверия хранителей сакрального знания, ни даже полных и непротиворечивых источников, повествующих о культах древнеславянских богов? Ответить на эти вопросы можно, лишь отодвинув в сторону традиционное понятие «религиозного культа» и взглянув на вещи несколько шире.
Итак, на мой скромный взгляд, язычество - это не религия, и даже не только и не столько мировоззрение, сколько мировосприятие и самоотождествление. Для приверженца любой монотеистической доктрины мир строится по схеме: Бог, правящий миром и Я (его раб), долженствующий жить по Его законам и славить Его. Окружающий Меня мир номинально является Его собственностью, однако отданной Мне в бессрочную аренду. Плюс кнут и пряник из неотвратимой (обычно посмертной) кары и надежды на некие (посмертные же) блага. Языческая схема более размыта (вследствие чего и проигрывает монотеистической вертикали): есть Мир огромный, сложный и одушевленный, частью которого являются Боги, выполняющие роль демиургов (блюстителей сил, обеспечивающих его нормальное функционирование), и Я (обладающая свободной волей мыслящая монада), весьма важная составляющая часть этого мира, но отнюдь не «царь природы», которому все дозволено. Боги и окружающий Мир оказывают на Меня влияние и даже могут руководить Мной, но и Я, в свою очередь, оказываю влияние на Мир и, как следствие, на Богов. В этой связи основной побудительной силой, направляющей Мои поступки является не страх, а ответственность перед Миром и Богами. Вследствие этого нарушать клятвы, не заботиться о родителях (или детях), сливать в реку токсичные отходы и т.п. плохо и опасно не только потому, что за сие даст по шапке Бог, мировой судья или санинспектор, но и потому, что данные поступки разрушают сами устои Мира, и Я уподобляюсь червю, точащему дно корабля, не думая, что и сам пойду на дно вместе с ним.
Теперь об обрядовой стороне. Людям, называющим себя язычниками, сегодня предъявляют два основных упрека: во-первых, духовная культура язычества не может быть восстановлена, поскольку в корне изменился человеческий менталитет, во-вторых, усилия неоязычников смешны ввиду фрагментарности имеющихся сведений о самом религиозном ритуале. Вывод: язычество отжило свое и долженствует быть задвинуто на дальнюю полку культурных артефактов вместе с австралийскими чурингами и шаманскими снастями для ловли душ. И первое, и второе и третье отнюдь не кажется мне безусловным. Разумеется, превратиться из людей ХХI века в людей века Х не получится, да и не нужно, однако это еще не повод отказывать современному язычеству в духовном содержании. В конце концов, и современное христианство (и христиане, даже глубоко верующие) уже совсем не то, что было в эпоху первых общин, крестовых походов или реформации. Все меняется, все эволюционирует – это непреложный закон жизни, что, однако, не отменяет фундаментальных истин, лежащих в основе той или иной доктрины. Поэтому сегодняшний городской программист может быть язычником так же, как древнеславянский охотник из племени Кривичей. Хоть видеть мир они будут несколько по-разному. Что касается фрагментарности сведений об обряде, то это обстоятельство удручает с точки зрения истории, но не самой религии. Как говорил фельдкурат Отто Кац, «первые христиане служили обедню без дароносиц», и был в корне прав. Сегодняшнее христианство имеет десятки конфессий со своим ритуалом и антуражем, у язычников, полагаю, дело обстояло еще пестрее. Между тем, как справедливо отмечено в Ветхом завете, богу нужна не жертва, а ее искренность. Любой обряд, даже если он выполнен по всем канонам, станет профанацией, если его участники не имеют веры, в то же время искреннее чувство осветит молитву верующего, даже если он перепутал слова. Наконец, если понимать язычество как определенное мировосприятие, обряд сам по себе перестает быть важен. Ведь и бой, и танец, и сексуальный акт, и обычное печение пирогов может иметь сакральный смысл, если совершающий его индивидуум вкладывает в него соответствующее понимание. Так что истинному язычнику природа и дом вполне заменяют храм, а жизнь по совести - ритуал.
Кстати, о «жизни по совести». Любая религия несет в себе определенные морально-этические нормы и содержит собственный духовный идеал, к которому предписывает стремиться. Язычество здесь не исключение. Каковы же его моральные нормы?
Язычество (в отличие от глубоко идивидуалистического христианства) является, прежде всего, религией родовой, его боги изначально - родовые покровители. Поэтому и ценности язычества являются, прежде всего, ценностями родовыми и семейными. Человек, причисляющий себя к языческой духовности, обязан почитать своих родителей, заботиться о близких и уделять большое внимание воспитанию детей. В этом его священный долг. Семья для него – первая и главнейшая ценность. За ней следует народ, к которому он принадлежит (т.е. род в широком смысле слова). Язычник должен отстаивать прежде всего интересы своих родовичей, заботиться об укреплении благополучия своего народа, процветании и развитии его культуры, защищать его свободу. Наконец, третьей ценностью является родная земля, которую он должен всячески оберегать и обустраивать. Среди личных ценностей на первом плане для него должны стоять собственное достоинство и честь, а уж потом личное благополучие, ведь утрата человеческого достоинства лишает саму жизнь смысла. Так, к примеру, воровство или мошенничество недопустимы не потому, что за них угрожают статьи УК, а потому, что подобные действия сами по себе НЕ ДОСТОЙНЫ человека. Так же как трусость и предательство БЕСЧЕСТНЫ. Подобными действиями человек унижает себя и в собственных глазах и в глазах богов. Причем языческая доктрина – доктрина свободных людей, то есть людей НЕСУЩИХ ПОЛНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ за свои поступки. Поэтому, в отличие от христианства, язычество не допускает возможности покаяния, а лишь искупление (да и то не всегда) содеянного достойными делами. Идеалом жизни язычника является состояние ПРАВДЫ, то есть жизни в гармонии с собой и окружающим миром. Покровителями мира и людей, а также гарантами ПРАВДЫ являются боги. Почитание ПРАВДЫ, т.е. справедливого и гармоничного мирового порядка является, одновременно, и почитанием богов, что, конечно, не отменяет прямого обращения к помощи и заступничеству божественных покровителей, предполагающее, в том числе, и совершение определенных ритуальных практик.
Как уже было сказано, сведения о древнеславянском язычестве скудны и противоречивы. Да, это так, но является ли это поводом, чтобы опускать руки? Конечно, нет, напротив, ведь мы, сегодняшние, обладаем всеми составляющими Русского Космоса. Тени предков и древних богов, которых они почитали, все еще стоят у нас за спиной и в душе каждого человека, продолжающего считать себя русским, по-прежнему скрыт неиссякаемый источник духовной мощи. Надо лишь найти к нему дорогу.
Человек, позиционирующий себя сегодня как язычник, объявляет тем самым, что он вступил на определенный путь: путь поиска и обретения мудрости, путь духовного развития и самопознания, путь обретения силы. «Стучи – и откроется!», - так говорили древние. Ведь родным богам-покровителям любезны достойные (то есть достойные их) люди, сильные и мудрые, отважные и гордые, те, кем силен род, на кого и боги могут опереться в трудную минуту, подобно богам древних германцев, которым суждено в час Последней Битвы встать против сил тьмы плечом к плечу с лучшими из людей – с ратями Героев.
И бытие, и сознание любого народа уходят своим корнями в "доисторические" времена, длившиеся тысячелетиями. Это с очевидностью предстает, например, в содержании русского героического эпоса - богатырских былин, которые являют собой ценнейшую часть начальной стадии развития национальной культуры. Известнейший современный специалист в области исторической теории эпоса Е. М. Мелетинский основательно доказывает, что "героический эпос тяготеет к историческим, национальным, государственным масштабам. Его история тесно связана с процессом формирования народностей и древнейших государств... Эпос... наполнен... патриотическим пафосом. В частности, мифологические образы (по мере того как племенное сознание в связи с этно-политической консолидацией поднимается до государственного и национального) постепенно вытесняются историческими. Поэтому эпос в известном смысле всегда историчен. Даже в мифологических образах эпос выражает народный взгляд на историю..." (Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса. Ранние формы и архаические памятники. М., 1963, с. 423.)
Эпос, по своей сути, является выражением души создавшего его народа, вбирает в себя характерные черты национального менталитета и, конечно, хранит в себе сакральное знание о мифологии, духовной культуре, героике и этике народа. Эпические герои дают носителям национального сознания пример «праведной жизни», т.е. такой жизни, которую они могут считать достойной подражания, пример «подвига» - т.е. деяния, достойного восхищения. Разумеется, планка, выставляемая эпосом, недостижимо высока для обычного человека, однако же она является для него ориентиром в стремлении к «лучшему» - к росту над самим собой. Таким образом, эпический герой для языческого сознания играет, пожалуй, ту же роль, что и святой для христианского.
Кроме того, русская былина и волшебная сказка содержат в себе множество зашифрованной информации о древнейших пластах славянской и протославянской духовной культуры, многие образы и сюжеты попали туда прямиком из древней мифологии. Поэтому подобный фольклорный (т.е. живой, пронесенный сквозь века народным сознанием) материал для язычника ценнее сухих исторических хроник.
Таким образом, современный язычник, приняв свой путь и служение, имеет вполне определенные нравственные ориентиры и систему ценностей, живя в которой он стремится быть по возможности достоин благословения своих богов и великих предков.
Михаил Владимирский
Ратник дружины «Черный ворон»
