Dark angel

Белопесоньковский) Пан!

Котята все пристроились , не пристроилась только полосатая девочка-одноглазка (второе и третье фото) , которую собаки подрали. Не пристроилась она условно - живет у подобравшей её пожилой супружеской пары, на Горького 4... Они бы отдали ( квартира крошечная, и своя крупная кошка живёт, Багирка. Кошкопространства мало ). Может быть , со временем , я и могла бы помочь одноглазому котёночку с домом, но много просьб помочь с пристройством более критичных животных, у которых дома нет совсем...( Если кто может помочь с пиаром ( поискать дом котёнку, размещением объявлений - была бы признательна не только я..) А тех котят ( с фото) - мы с сокуратором проверяли . Всё хорошо. по одноглазой непристроенной девочке я невнятно написала - там ситуация такая: пожилая пара сказала - " не пристроится - себе оставим" И оставили. Но, кошкопространства МАЛО , и они, периодически, подбирают раненых, замерзающих и пропащих кошаков, поэтому, тесно. Просят пристроить наиболее критичных. Но и девочку одноглазую бы отдали, если в хорошие руки. Так что Дом-то есть у всех с того поста. Большое Вам спасибо ( за перенос сообщения с пристроенными) . / благодарю прямо в нем, чтобы не множить и не флудить/ Мы с сокуратором очень рады за маленьких!:-)

слепой кот https://vk.com/topic-73758519_30406212 Отвезли кота в клинику https://vk.com/topic...06212?offset=20 ( продолжение истории Серого) Девочки, порадуйтесь за нас - слепой кот оказался С ГЛАЗАМИ! Его свозили в клинику, помыли, передали первую партию корма - переезжаем в пристроенные животные! Помощь кормами на него актуальна всегда!!!! Напишите, пожалуйста мне или в теме или в личку - мы привезли кота и ахнули : в частном приюте, в Лесном, количество животных возроло с 40 до около 70!!! Несмотря на хорошие условия содержания - частный дом, большая огороженная территория для выгула, хозяйке приюта ( она уже в возрасте) тяжело прокормить такое количество. Прошу - помогите им! ОЧЕНЬ НУЖНЫ КОРМА, НАПОЛНИТЕЛЬ, ЛЕКАРСТВА. таким был таким привезли в клинику таким стал уже в клинике, а сейчас ещё лучше: у меня фотографии, почему-то черес блютус не перекинулись(( когда я передавала на него корма.

Спасибо! Тогда мы с котом переезжаем) - удаляю здесь, и ставлю там, если я правильно поняла правила . В общем.... ОЧЕНЬ НУЖНЫ КОРМА - вот на это вот животное http://forum.pushkino.org/index.php/topic/75297-my-sdelali-eto-pristroennye-zhivotnye/?p=3815775 Его тема ( с подробностями!) что с ним и как - ВК : https://vk.com/topic-73758519_30406212?offset=20

жалко красавца. У меня у самой такой - забитый, каждую минуту выражающий Благодарность.. Попробуйте предложить на близлежащие форумы: ФОРУМЫ мытищи http://forum.mytischi.ru/index.php?showforum=126 Ивантеевка http://www.ivanteevkajournal.ru/i/forum/index.php?board=26.0 королев http://www.web-korolev.ru/board/index.php Щелково http://www.zagorsk.ru/forum/viewforum.php?f=10&sid=74982d48804a483af875fddcf423f586 - здесь для новых пользователей объявление платное, стоимость публикации - 20 рублей, оплатить можно яндекс деньгами, счет ( яндекс кошелек , там есть. -- Пушкино --------------------- Сергиев Посад http://www.zagorsk.ru/forum/viewforum.php?f=10&sid=74982d48804a483af875fddcf423f586 пс

Ну это да, кому как повезёт.... У меня из троих котов метит только один, и то скажешь ему - а ну! - он бежать. Хотя, в наше отсутствие не факт, что не метит... Справедливости ради, надо сказать, что коты гуляют на улице, так что, у кого частные дома и свободный выгул....можно принять к сведению....

Нормальные есть, ДА, но, в то же время, есть и те, которые просто "выпускают" непристроившихся котят.. Это в лучшем случае. ЧТО делают коробочники - писать не буду - в жизни, и так полно чернухи, да, и, сами, наверное знаете... Достаточно в нете набрать слово "КОРОБОЧНИКИ" - и здрассте , вам, пожалуйста, всё прямо с фото и с подробностями. Правда, фото те - не для слабонервных... Не советую их смотреть людям, принимающим близко к сердцу чужую судьбу... Бабулькам на площади не отдаю котят по причине. что есть риск , что непристроившихся ( в лучшем случае) выпустят ( а мне скажут, что взяли) - и, поскольку, речь идет о чужих жизнях, вешать на себя такой груз не хочу - думай потом пристроились - или выпустили под колёса.... Сама стояла с котятами из частного приюта в Нагорном, так что знаю непонаслышке....

Спасибо, Вика!

На остановке найдено 2 котенка. Подсосники, совсем маленькие. СРОЧНО НУЖНА КОРМЯЩАЯ КОШКА 909-679-44=-08

Полосатый мальчик, нежненькая рыжая девочка, и рыжий же, ( чуть поярче) - мальчик. Возраст - около полутора месяцев, может - чуть меньше или больше. Но если только - чуть. Котят сегодня отглистогонили и отблохогонили, капнув им на холку специальный щадящим котячьим средством. Однако, котята настолько малы - что даже это средство пришлось им дозировать с ооочень большой осторожностью.... Одну ампулу - на троих.... На фото - котёнок - девочка. Любознательная, игручая, с удовольствием идёт на руки... Второй полосатый мальчик. Широкие лапы - задатки крупного кота... Полосачика забрали. Рыжий мальчик. Контактный и ласковый , он ( небезосновательно) - не доверяет чужим... КОТЯТКИ ВСЕ ВМЕСТЕ: Звоните ! Телефон - напрямую, той женщины, у которой на даче котята. Зовут - Татьяна - 925-170-26-09 плюс, еще один телефон: 916-177-33-02 *925-170-26-09 Звоните, котят привезем, или отвезём вас, чтобы их посмотреть.... ПРИСТРОЙ. ***Рыжики! - За исключением одного, все пристроены по объявлениям через авито , и , кажется, форумам, хотя насчет форумов не уверена - но ТОЧНО! - через интренет ( не через расклейку объявлений)."Исключение", то есть, один, ярко-рыжий котёнок "пропал" там же, на даче, куда был подкинут. Жили там - женщина с дочерью и внуком. Втроём, ( и мы, двое, один раз, приезжали ) искали очень тщательно, прочесав территорию. Деться там, особо, некуда, котята далеко не отбегали. Малыша ТАК И НЕ НАШЛИ Одна надежда - взял его кто-нибудь: котята выбегали За территорию... Остальные животные пристроены так: полосатый мальчик - хозяевам дачи ( его взяли себе дочь с сыном - с ними долго созванивались по котёнку - что и как т.к. кошак у них чуть ли не первый...) Остальные котята - в окрестные города - Софрино , Королёв, Пушкино. ( сработало окрестное АВИТО).

Неэстэтично, но действенно: проложить шуршащие пакеты между цветами,, ограничив тем самым подступы к цветам. Кошь по ним просто не полезет Дома так спасаю цветы. Ну, чтоб малый по ним не лазил

ПОДОЖДИТЕ! С котенком что-то случилось?

Хотя, наверное, всё-таки изверги. Те кто ЗНАЛ (про смерть кошки) , слышал крики голодных котят ( прежде чем они затихли) и шел мимо.

+1 вк и фб

Изверги мучают, а это обычные люди. С радостью помогающие, когда кто-то готов на себя взять ответственность. Но не готовые взять её на себя / ну куда я их дену? - примерно, так.../

Да. Умерли прижавшись друг к другу. Причем люди в том доме знали, что там котята. А ключ от подвала был в квартире в 5 шагах от них(

Спасибо.

Спасибо, сокращу.

Сегодня, в другой соцсети, пишет женщина с Краснофлотской. Помогите кошке - окотилась в кустах - одного котёнка сбила машина. Осталось двое + кошка. Заберите. ( приюта нет, - КУДА?) Ладно, куда, это будем решать по ходу ( участники группы - может быть согласитесь - подержать кормящую кошку с двумя котятами на любое , посильное время? - хоть на пару дней, пока вопрос не решится) . Кормами/ наполнителем/ лотками — обеспечим. Котят кошка кормит сама... - случай экстренный - (животное с маленькими котятами беспомощное и любой может прдойти и сделать всё, что угодно...) НО ЭТО ЕЩЁ НЕ ВСЁ( Несколько дней назад машиной сбило кормящую подвальную кошку.... (окотилась в подвале, там и жила, выводила оттуда котят. Таскала им еду)....Теперь кошки нет - котята в подвале... Слабенькие, не выходят... Один , самый сильный - вышел - та женщина его (временно) забрала домой ... Остальные в подвале. Спрашиваю: сколько времени животные без еды и воды? Ответ = кошку сбило машиной три дня назад(... Это критично! Обезвоживание у маленьких котят УЖЕ НАЧАЛОСЬ!(( Дело осложняется тем, что в подвал войти нельзя - он ЗАКРЫТ, а ЖЭК (" под кошек") - ключи не даёт! Зверей надо спасать !!! Пока неизвестно , что с подвальными - очень нужна помощь, тем, кто в кустах. Временный дом - отзовитесь!

Спасибочки!... Устав-то есть распечатаю , ЕС почитает, мож чего переделает ( добавит или уберет) А формы заполним и - в дело!

Спасибо! Только нам бы документами помочь ( регистрационными формами - мы бы заполнили по аналогии) - у нас их нету((

Задачи и цели нашей группы - если нам по пути - присоединяйтесь! http://vk.com/club73758519 Мы приходим во взрослую жизнь из детства. Родители стараются нас уберечь от таких реалий, как страдания, мучения, болезни и смерть. Но мы всё равно с ними сталкиваемся. И как это ни больно – первый раз именно в детстве… Буквально у себя под ногами….Понимая – что котёнку или щенку, с больными глазами, безучастно понурившемуся у дверей магазина, и не реагирующему на протянутую еду – ОЧЕНЬ ПЛОХО..Мы говорим «Мама……(» А мама : «пойдём-пойдём, ну куда нам его? Всем не поможешь»…. И родители уводит нас за руку, и перед глазами ещё долго стоит то самое ( уже тогда понятное, что) – ОБРЕЧЕННОЕ существо……………… Что происходит с нами, когда мы становимся взрослыми и у нас появляется возможность выбора - помочь или пройти мимо безнадежно смотрящего на мир страдальца? У которого - вы , возможно, последняя ( и единственная) надежда? Становимся ли мы взрослыми «пойдём-пойдём» - ИЛИ..?Для тех , кто «или» – и создана эта группа - ведь, объединившимся людям посильно то, что непосильно одиночкам. Присоединяйтесь к ней пожалуйста, и давайте помогать животным вместе ВСЯ НАША ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ - СДЕЛАННЫЕ ДЕЛА, а также то - где мы, к сожалению, не смогли помочь, опоздали ( или животное было настолько слабо, что не справилось даже при оказании интенсивной терапии) - будут размещены в группе. Наша цель - Помогать бездомным животным на улицах города – кормя, пристраивая, оказывая медицинскую помощь. Организовать в нашем городе приют для животных - пусть небольшой, но свой, городской. Наше кредо - У КАЖДОГО ЖИВОТНОГО ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОМ! Наши планы - регистрация общественной организации как юридического лица с целью создания городского приюта. Создание Фонда помощи бездомным животным, ведущего реальную практическую работу; - Привлечение волонтеров для оказания посильной помощи животным в северной и южной частях города, которые будут курировать бездомных животных на вверенной им территории . Наши методы работы - оказание необходимой ветеринарной помощи, стерилизация, вакцинация отловленного животного; - поиск мест, где можно передержать нуждающееся животное с целю поиска ему хозяина и устройство на ПМЖ; - контроль волонтеров за животными, проживающими на городских улицах; - совместная работа с властями с целью создания городского приюта для бездомных животных; - информирование о нашей деятельности, привлечение сторонников. В нашем движении участвуют Все, кому небезразличны проблемы бездомных животных, которые имеют желание и возможность помогать в решении этой проблемы. Что мы делаем постоянно? - кормим животных на городских улицах; - оказываем помощь животному, попавшему в беду; - стерилизуем (при возможности); - организуем передержку, пиар и пристройство животных ; - проводим акции и мероприятия, направленные на организацию приюта в городе, - собираем пожертвования для стерилизации дворовых животных, для оказания экстренной медицинской помощи, для закупки кормов для животных - собираем пожертвования в физическом эквиваленте - кормами и раздаём корма кормящим животных людям, и людям, набравшим непосильное количество бездомников ( например пенсионеров). Какую помощь мы хотим получить? - любую посильную помощь в организации приюта - любую посильную помощь финансовыми средствами для погашения долгов клинике за лечение экстренных животных ( все счета будут размещены в разделе со счетами); ЭТОТ ПУНКТ - ТОЛЬКО В ГРУППЕ!!!! ( в связи запретом оказания финпомощи через пушкино орг http://forum.pushkin...mnye-zhivotnye/ ) - помощь предоставлением животному временного дома ( при обеспечении животного кормами, наполнителем и мед.помощью) - помощь кормами: - помощь транспортом; - непосредственная помощь животным: (любая): кормами, финансовая, "руками" - т.е. ходить кормить уличных животных пожертвованными кормами) - поддержка частных приютов (в городе есть , мягко говоря, небогатые люди с добрым сердцем, пожалевшие непосильное для их бюджета количество животных и предоставившие им дом. ( их бы надо поддерживать кормами для животных) - в идеале ( только нет человека, кто бы занялся) - УЧЕТ ВСЕХ ЖИВОТНЫХ И ВСЕХ КТО ПОМОГАЕТ ПО ГОРОДУ ( включая бабушек во дворах) – то есть создание единой информационной базы с номерами телефонов. И проделанной работы – сколько уже пристроили ( сбор и систематизация фактов оказания помощи необходимо для обращения в организации – юр.лица. С просьбой оказать помощь)

Колдун Родственники А. Слепнева жили и по сей день живут на окраине деревни. В соседней избе жила, но сейчас уже там не живет одна дружная семья. Самым старшим по возрасту в той семье был восьмидесятилетний старик - невысокий, худощавый, с короткой седой бородой. Все в деревне знали, что он - колдун. Если в Садыганово кто-нибудь заболевал, то за помощью обращались сперва к нему, колдуну, и лишь затем к врачу. Да, собственно, дело доходило до врача лишь в редких случаях. Старик шептал какие-то заговоры, поил больного травяными настоями, и человек, как правило, вскоре выздоравливал. Колдун умел делать и многое другое. К примеру, вызывать дождь. Или, другой пример, он всегда точно указывал место в лесу, где находится корова, отбившаяся от стада, заблудившаяся. Следуя его подсказкам, люди шли в лес и обнаруживали скотину на указанном месте... Ну, и так далее. Другими словами, это был, судя по всему, настоящий колдун. Человек, наделенный от природы уникальными способностями - грозными в своей таинственности, абсолютно, само собой, непостижимыми. И вот колдун помер. Ну, схоронили старика, поплакали, как водится, на поминках и стали дальше жить. " А спустя несколько дней после похорон покойник ровно в полночь вернулся в свой дом. Люди в доме были разбужены громким стуком во входную дверь. Никто из них не успел еще даже встать с постели, дабы подойти к двери и отворить ее, как дверь вдруг распахнулась сама. На ней сам собой щелкнул английский замок, запертый изнутри. Одновременно - тоже сам собой - отъехал в сторону с характерным скрипом засов, расположенный на внутренней стороне двери, которая тут же и открылась. Да так резко, будто ее наподдали ногой. И в дом вступил мертвец. Это был не некий туманный расплывчатый призрак, сквозь который можно было бы видеть то, что обреталось у него за спиной. В избу вошел по всем статьям вполне реальный человек. Во вполне реальной одежде - в той самой, в какой и был уложен в гроб. Единственным в его облике, что решительно отличало вошедшего от живых людей, оказалось лицо. Было оно желто-восковым по цвету, то есть таким, каким и должно быть у покойника. А на лице сияли, как две лампочки, широко распахнутые глаза. Они были словно бы подсвечены изнутри. Увидев мертвеца, обретавшиеся в доме женщины и дети дико завизжали. Не обращая на истошные крики никакого внимания, выходец с того света сделал несколько шагов вперед и замер на месте. Остановившимся взором он пялился в одну точку перед собой. Постоял с полминуты, покряхтел. Потом неторопливо развернулся и потопал назад, к двери, продолжая старчески покряхтывать. Дверь за его спиной - опять-таки сама собой - захлопнулась. Английский замок на ней щелкнул, закрываясь. А засов, будто двигаемый невидимой рукой, стронулся с места и аккуратно въехал в металлическую петлю на дверном косяке. Все это свидетели происшествия разглядывали с бесповоротной отчетливостью. За стенами избы висела в безоблачном небе почти полная луна, и ее яркий свет падал в окна дома. У двух малолетних детей, наблюдавших вместе со взрослыми натуральнейшую эту чертовщину, началась истерика... Миновали ровно сутки. Опять наступила полночь. И снова распахнулась сама собой входная дверь - мертвый колдун во второй раз переступил порог своего бывшего дома. По-прежнему его глаза пылали, как фонари, а взгляд был отрешенным, бессмысленным, упертым куда-то в пространство. Зрачки в глазах не двигались. На сей раз, однако, покойник зашел в дом вовсе не на полминуты, как это случилось в минувшую ночь. Беспрерывно покряхтывая, он принялся бродить туда-сюда по избе. Казалось, он не видел людей, находившихся в ней, и не слышал плача и причитаний детей, совершенно ошалевших от ужаса. Интересно отметить, что в то же время он то ли видел, то ли каким-то образом ощущал предметы быта в помещении. Бесцельно слоняясь среди ночи по дому, он всякий раз аккуратно огибал табуретку, когда приближался к ней. Затем огибал другую табуретку. Обходил стол, не прикасаясь к нему. Ни разу не задел локтем платяной шкаф, высившийся у стены. Ни разу не споткнулся о ящики со всяким барахлом, стоявшие в хаотическом беспорядке возле другой стены. Словом, покойник отлично ориентировался в пространстве, но людей при этом, повторяю, не замечал.Они для него как бы не существовали вовсе. Однако не это было самым удивительным. Наиболее поразительным нюансом второго визита мертвеца в его бывшее земное пристанище оказался некий умонепостижимый сдвиг в психике всех свидетелей визита. Как бы вы, читатель, поступили на их месте? Думаю, не ошибусь с прогнозом, если скажу, что вы бы, не медля ни секунды, кинулись во весь дух из дома вон - подальше от кошмарного места, по которому шастает туда-сюда пришелец из-за гробовой доски. Все пятеро свидетелей его возвращения в мир живых людей повели себя иначе. Все они... дружно забыли о том, что в избе есть дверь, сквозь которую можно спешно ретироваться из дому. На протяжении второй страшной ночи никому из них не пришла в голову мысль обратиться в бегство. Мысль, согласитесь, очевидная, напрашивающаяся, заведомо вытекающая из возникших обстоятельств. Вместо того чтобы сломя голову рвануть без оглядки от ожившего покойника прочь, хозяева дома залезли на русскую печь всей семьей - и взрослые, и дети... Возникает впечатление, что некая неведомая таинственная сила заблокировала в их сознании мысль о побеге из дома, вывела идею побега за скобки их поведенческих реакций на происходящее. Отсюда очевиден вывод: зачем-то мертвецу либо тем силам, которые управляли им, было нужно, чтобы люди оставались в течение всей ночи в доме. Читатель-горожанин, представляете ли вы себе размеры полатей деревенской русской печи? Если - нет, то довожу до вашего сведения, что длина этой лежанки на любой русской печи никогда не превышает двух метров, а ширина - полутора метров. Вот на такой крохотной площадке пять человек и просидели ночь напролет в страшной тесноте, млея от ужаса, обливаясь холодным потом. А мертвый все бродил да бродил по избе - бессмысленно, бессистемно. Начался рассвет. Раздалось кукареканье, как принято говорить в деревнях, первых петухов - то есть петухи, просыпаясь, прочищая спросонья глотки, подали голос, оповестили всех и вся окрест о том, что уже светает, что близится новый день. Едва послышалось самое-самое первое кукареканье одного из первых петухов, как колдун-покойник, шатавшийся без устали час за часом по избе, замер на месте как вкопанный. А потом решительным быстрым шагом направился к двери, ведущей из избы вон. Дверь сама собой открылась, мертвец шагнул через порог, и дверь за его спиной захлопнулась... - Нужно искать помощи у попа! - возопил хозяин дома, сын колдуна. Спустя несколько часов рука об руку со своей взволнованной супругой он прибыл на рейсовом автобусе в районный центр, где имелась действующая церковь. Батюшка, помогите. А в чем, собственно, дело? - осведомился деловито священнослужитель. - Мертвяк шляется по ночам по избе, - сообщил в ответ мужчина, досадливо хмуря брови, и обернулся к жене: - Расскажи все сама. Женщина, ломая руки, разразилась потоком слов. Дослушав ее исповедь до конца, батюшка переменился в лице и трижды истово перекрестился. - С нами крестная сила! - жарким шепотом возвестил он. - Вот вам, люди добрые, флакон со святой водой. Окропите ею все углы и все окна в доме, а самое главное - дверь. И - прощайте. Идите, идите! У меня сегодня много дел. Никакие уговоры не помогли. Батюшка категорически отказался навестить жуткий дом, по которому бродит по ночам мертвец, и прочитать там какие-нибудь "очистительные молитвы". Надо так понимать, перепугался. Муж с женой вернулись в расстроенных чувствах домой. А там, повздыхав, сделали все так, как и было им велено. Наступила очередная - третья - ночь. Ровно в полночь щелкнул замок на двери. Отъехал на ней в сторону засов. Мертвый колдун опять вступил в дом. Дети, естественно, тут же взвыли от страха, а женщины запричитали. И все домочадцы, теснясь и толкаясь, полезли гурьбой на русскую печь. В этот раз тоже они напрочь "забыли" о возможности альтернативного решения, куда более эффективного с психологической точки зрения, - о возможности бегства из избы. Не буду здесь повторяться. Коротко скажу, что покойник вел себя точно так же, как и в прошлый раз. И точно так же, едва загорланили первые петухи, он поспешно покинул дом. На четвертую ночь он в дом не вошел. Опять-таки строго в полночь мертвец возник во дворе перед одним из окон избы - возник внезапно, будто восстал там из-под земли. Первыми его заметили дети, внезапно и дружно именно в полночь проснувшиеся. Ну, и отреагировали соответствующим образом. Покойник приник желто-восковым лицом к оконному стеклу, постоял какое-то время как бы в раздумье, а потом отшатнулся от окна и направился к сараю, видневшемуся на дворе в некотором отдалении от дома. Люди, в страхе припавшие к окнам, увидели - мертвый колдун вывел из сарая лошадь, которую, кстати сказать, при жизни очень любил, холил ее и лелеял. И стал водить лошадь по двору туда-сюда, похлопывая ладонью по холке, оглаживая ей бока. Лошадь в ответ, что называется, и ухом не вела! Ходила по двору тихо и спокойно, как ни в чем не бывало. Занялся рассвет. Прокукарекал петух. Мертвец, вздрогнув, отпрянул от лошади и кинулся со двора прочь. Удаляясь, он шел по деревенской улице очень торопливым шагом, почти бежал. А лошадь так и осталась стоять между сараем и избой... На пятую ночь мертвец опять вошел в дом. И повторилась знакомая уже нам петрушка: люди - на печи, покойник господствует в доме. На шестую ночь - то же самое. На седьмую... На восьмую... На девятую... Хозяева дома не стали делать секрета из жути, творящейся по ночам в их избе. История получила огласку в деревне. На какое-то время она стала главным предметом пересудов в ней. Административные руководители колхоза взяли хозяина дома в крутой оборот. Мол-де, немедленно прекрати заниматься религиозной пропагандой. У всей этой цепочки событий - в высшей степени занятный финал, предыстория которого покрыта мраком. Нам неизвестно, каким образом хозяину дома удалось убедить рассвирепевших начальников в правдивости своих слов. Здесь можно, например, допустить, что кто-то из тех начальников сам отправился на ночевку в "дом с привидением". И там, к собственному ужасу, воочию убедился на месте в достоверности показаний своего подчиненного... Внезапно родственникам покойного колдуна был предоставлен новый дом, куда они спешно и переехали. А двери в старом заколотили досками. Так тот "дом с привидением" и стоит по сей день с заколоченной дверью, опустевший, нежилой. Его двор густо зарос бурьяном.

Марьяна Романова Красная Шапочка (Новая старая сказка) Мать сказала семнадцатилетней Дарье: — Съезди в бабушкину квартиру, забери шкатулку с украшениями, а то моя сестрица опомнится после похорон и завтра же утром примчится за ними. Как пролежни матери протирать, дерьмо выносить и выслушивать упреки, так она, видите ли, занята в офисе. Если такая занятая, могла бы и сиделку нанять. Но нет, все мне пришлось делать, мне одной. А как золото делить, так она первая. Уже спрашивала, не знаю ли я, где брошка с топазом? Ей на память, видите ли. Смешно. Какая, скажи на милость, память? Она же мать не выносила, общались как кошка с собакой последние лет пять! На память я ей распечатаю фотографию. Вот ей, — и женщина потрясла перед усталым лицом Дарьи красными обветренными пальцами, сложенными в кукиш. — Возьми на тумбочке ключи и ступай немедленно. Шкатулка у бабушки в комнате, в верхнем ящике трюмо… Да, и если что еще захочешь взять, не стесняйся. Завтра все растащат. Дарья устала до слабости в коленях, но ослушаться мать не решилась. Было холодно и тошно. Длинные, как сама вечность, дни. Накануне в пять утра девушку разбудил короткий резкий звонок телефона — еще не окончательно стряхнув морок сна, она поняла, что случилось что-то плохое. Таким тембром и в такое время звонит только Смерть. Это она и была — голосом Дарьиной матери. Ничего неожиданного. Бабушка последние восемь месяцев провела прикованной к постели — неоперабельная опухоль печени, медленное угасание, и последние дни ее лечащий врач настоятельно советовал договориться с похоронным агентом заранее. Последние недели мать оставалась на ночь в бабушкином доме. Метастазы проросли в мозг и уничтожили гигабайты информации, копившиеся годами — бабушка стала пустой и наивной, как младенец. Ей было обидно и страшно спать одной. Она начинала плакать — не тихо и горько, как это делают взрослые, а протяжно, во всю силу охрипшего горла. Соседи сначала сочувствовали, а потом начали жаловаться и угрожать принудительной психиатрической госпитализацией. Их тоже можно было понять — утром на работу, а за стеной часами воют, да так страшно. Счет шел не на недели, на дни — и все равно, когда мать позвонила на рассвете и произнесла короткое «Ну, всё», у Дарьи сжалось сердце. Надежда на чудо — опора идиотов, подумала она. Она хотела сразу же поехать к бабушке, но мать запретила вызывать такси — и так на похороны куча денег уйдет. Пришлось дождаться открытия метро. Когда она появилась на пороге, бабушку уже увезли. В глубине души Дарья обрадовалась — ей было бы не по себе подойти к бабушкиной постели и увидеть ту мертвой. Мертвое лицо на старомодной знакомой наволочке в мелкий цветочек. Мать сначала целый час названивала то одному, то другому, потом ругалась с родной сестрой по поводу поминок, потом они вместе ездили в бюро ритуальных услуг покупать гроб, венки и похоронные туфли, потом заказывали отпевание. Утром следующего дня состоялись и похороны. Быстро — потому что место на кладбище уже было, а бабушкины друзья давно лежали в могилах — большие поминки собирать было бессмысленно. Дарья решила не смотреть на бабушку в гробу, отвести глаза, но когда все по кругу шли прощаться к гробу, не выдержала. Гример поработал хорошо — мертвая бабушка выглядела лучше, чем в последние дни жизни. Ровный цвет лица, даже румянец, подкрашенные губы склеены в полуулыбке. На бабушке было платье, которое давно покойный дед подарил ей еще в семидесятые, — из постреливающей плотной синтетической ткани, цветастое, в пол, как было модно в те годы. Бабушка его любила и берегла. В морге спросили: «А вы уверены, что в таком пестреньком хорошо будет? Обычно темное приносят». Но мама и Дарья настояли на своем — плевать на условности, хоронить следует в любимом и лучшем. Пожилой священник ходил вокруг гроба, помахивая кадилом, из которого поднимался густой ароматный парок. Дарье было нехорошо в духоте, она не поняла ни слова из тягучей речи священника. Потом гроб погрузили в старенький пыльный автобус, и по дороге на кладбище ей пришлось заткнуть уши плеером, потому что от набирающей обороты ссоры между матерью и ее сестрой хотелось завыть. Так было всю жизнь, сколько Дарья себя осознавала, — разве что глаза друг другу не выцарапывали. Иногда она молилась Богу, в которого не особо верила, — спасибо, мол, что хотя бы у меня нет ни братьев, ни сестер и мне некого так отчаянно ненавидеть. Потому что ненависть выжигает душу, и Дарьина мать была живым доказательством тезиса. Она родилась и росла красавицей, но уже к сорока даже глаза ее побелели и выцвели, даже волосы стали какими-то пегими и тусклыми, а кожа — желтоватой и тонкой, как будто бы кто-то уничтожал ее слой за слоем изнутри. Первый ком земли бросила мама, затем — ее сестра, потом дошла очередь и до Дарьи. Земля была рыхлой и влажной, с глухим стуком комки упали на крышку гроба. Какое-то время присутствовавшие молча постояли над могилой, потом мать кивнула нанятым парням с лопатами, и те за несколько минут забросали зияющую яму землей. Поминки запомнились руганью, что было вполне предсказуемо — Дарья давно овладела искусством отсутствия. Тело ее сидело за столом, лицо сохраняло выражение вежливой доброжелательности, она могла даже улыбнуться, сказать что-то вроде «да», «нет» или «передайте, пожалуйста, хлеб», но мысли ее были где-то далеко-далеко. И вот наконец все закончилось, и они вернулись домой на метро, и все, что хотелось Дарье, — постоять четверть часа под струями горячей пахнущей хлоркой воды, а потом забыться сном, но мать вручила ей ключи и велела забрать шкатулку. И в глубине души Дарья понимала, что доля правды в этой просьбе, которая со стороны могла показаться шакальей, была. Бабушка хотела бы, чтобы ее скудное, но все-таки золото досталось ей, Дарье. И ее матери. А не второй сестре, которая почти никогда не появлялась в ее доме. В метро Дарья читала какую-то книгу — машинально, чтобы не уснуть. Прогуляться несколько кварталов до бабушкиного дома было даже приятно, несмотря на то, что моросил дождь. По дороге она зачем-то купила сигарет и, остановившись под козырьком какого-то подъезда, подожгла одну и сделала несколько неумелых коротких затяжек. Дарье было семнадцать, и сигарета воспринималась опорой, символом взрослости и даже почти спасательным кругом. У бабушкиного подъезда встретила соседку, та поохала, промокнув сухие глаза краешком рукава. «Отмучилась, несчастная, царствие ей небесное!». Ключ вошел в замок, но поворачиваться не хотел — что-то ему мешало, как будто дверь была заперта изнутри. Дарья заметила, что в дверном глазке свет, и устало вздохнула. Неужели мать недооценила свою сестру, неужели та не поленилась приехать за драгоценностями сразу после поминок? Да ладно бы еще это были настоящие «драгоценности», но то, чем владела бабушка… Это просто смешно. Немного потоптавшись под дверью, борясь с желанием развернуться и уйти, она все-таки надавила на звонок, и тот задребезжал под ее пальцем. В коридоре послышались шаркающие шаги, и Дарья нахмурилась — звук показался ей смутно знакомым, и это совсем не было похоже на походку маминой сестры, сухощавой энергичной женщины, в облике и повадках которой проглядывало что-то птичье. Глазок потемнел, Дарья показала ему язык, зная, что тусклая лампочка освещает ее сзади, значит, выражение лица сокрыто мраком, различим лишь силуэт. Наконец дверь осторожно открылась, и Дарья оказалась нос к носу… с бабушкой. В первый момент она скорее удивилась, чем испугалась, — как же так, что это за чертовщина? На бабушке был байковый халат, очки, войлочные тапочки, лицо ее выражало растерянность. Но этого никак не могло быть. Во-первых, бабушка была больна, она не только не ходила, но в последний месяц даже не могла сесть и откинуться в подушки — так и лежала бревном. Во-вторых, Дарья была на ее похоронах. Она подходила к гробу, она видела бабушкино неестественно нарумяненное мертвое лицо. У разверстой могилы гроб открыли в последний раз. Затем Дарья видела, как крышку приколотили массивными гвоздями. Она сама бросила горсть земли. Она стояла у могилы до тех пор, пока на ней не вырос холмик, на который они положили еловый венок с вплетенными в него пластмассовыми пионами и лентой с пошловатым «Любим и помним». Самое рациональное объяснение — она, Дарья, сошла с ума. Почти не спала двое суток, вот и начались галлюцинации. Или… Нет, никаких «или». Не могла же бабушка пробить кулаками гроб, выбраться из могилы, попутно исцелившись, вернуться домой и пить вечерний чай как ни в чем не бывало. А сестры-близнеца у нее не имелось. Все эти мысли за одно мгновение промелькнули в голове побледневшей Дарьи. — Дашенька? — Бабушка беспомощно похлопала ресницами и отерла влажные руки о подол халата. — Что-то случилось? Почему ты так поздно? — Я… ты… — Дарья попятилась. — С мамой поругалась, что ли? Она хоть знает, где ты?.. Да ты проходи, что на пороге стоять! - На подкосившихся ногах Дарья вошла в знакомую квартиру, в которой по необъяснимой причине больше не пахло тяжелой болезнью — лекарствами, мочой, которой пропитался матрас, дешевыми ароматическими свечками, которые были куплены, чтобы перебить все прочие запахи, но от них стало только гаже. Нет, теперь здесь стоял запах жареного теста — до болезни бабушка любила чаевничать по ночам, поджарив кучку оладий, и плевать ей было, что врачи ругают ее за повышенный холестерин. Чтобы не упасть без чувств, Дарье пришлось ухватиться за стену и сползти по ней на пол. В глазах было темно. Бабушка выглядела не менее испуганной, чем она сама: — Даша… Что случилось?! Тебе нехорошо? Ты не пила? — Нет… — побелевшими губами пролепетала она. — Нет, все в порядке, только вот… — Только вот что? — Бабушкино лицо было совсем близко, и Дарья потянула носом: нет, никакой мертвечины, никакого ладана, земли и воска, обычный бабушкин запах. Вдруг ей в голову пришла идея: — Какое сегодня число? У бабушки вытянулось лицо: — Дашенька, ты что-то приняла? Это наркотики, да? — Ничего я не принимала. Ответь, какое число? — Девятое октября, конечно, — растерянно ответила бабушка. — Может быть, вызвать врача? Хочешь, я позвоню твоей матери? Девятое октября. День, когда ее похоронили. А восьмого Дарьина мать стала свидетелем ее последнего вздоха. В свидетельстве о смерти так и написано: дата смерти — восьмое октября. Дарья расшнуровала ботинки, сняла куртку. Несмотря на сюрреализм происходящего, она отчего-то не чувствовала себя в опасности. Все же перед ней была ее бабушка, знакомое родное лицо. Девушка прошла в кухню — на столе стояла тарелка с горкой оладушков. Разве мертвые умеют печь тесто? Бабушка поставила чайник. Дарья вспомнила день, месяцев четырнадцать назад, когда она вместе с матерью вот так же вечером сидела на этой же кухне, а бабушка подливала им чай и говорила, что такая опухоль в наши дни — не приговор, что выкарабкиваются люди, которым повезло куда меньше, а у нее всего вторая стадия, и семьдесят лет — не «возраст», и вообще — самое главное позитивный настрой. Дарья следила за бабушкиными руками — вот та моет чашку, насыпает заварку из банки, добавляет сначала кипяток, потом сахар… Ногти у бабушки были длинные и какие-то желтые. Это показалось Дарье странным. Бабушка всегда стригла ногти под корень, она и в молодости не отличалась склонностью к самоукрашательству. У нее было всего одно нарядное платье — в котором ее и хоронили. «Хоронили», — мелькнувшее в сознании слово отозвалось холодком под ложечкой. Бабушка поставила перед ней чашку, положила вишневое варенье в одну пиалу и сметану — в другую. Дарья любила так с детства — отламывать от оладушка по кусочку и макать их сначала в сметану, а потом — в варенье, но только чтобы две субстанции не смешивались. Оладьи были вкусные, ноздреватые, и Дарья вдруг осознала, что нечеловечески голодна, — в последние дни кусок в горло не лез, и она перехватывала что-то машинально, чтобы поддержать силы. Бабушка сидела напротив и с умилением смотрела, как она ест. И, как обычно, приговаривала: — Вот как наворачивает, как будто дома ее не кормят. И неудивительно, что отощала так. Была таким пончиком, кровь с молоком, а стала скелетиной. Монотонная речь и теплое тесто имели эффект усыпляющий — веки Дарьи словно теплой кровью налились, захотелось хоть несколько минут вздремнуть, привалившись головой к стене, она несколько раз зажмурилась и затем открыла глаза, чтобы согнать сон. Бабушкины глаза блестели в полумраке. Дарье хотелось и понять, что происходит, и подольше остаться в том альтернативном мире, где бабушка жива. Ей было не по себе — и от того, что она сидит в этой кухне и кусок за куском кладет жареное тесто в рот, и от того, что все это может в любой момент исчезнуть так же необъяснимо, как и появилось. — Дашенька, да что с тобой сегодня? — Бабушка слишком хорошо ее знала, умела читать по ее лицу. — Я ведь вижу, ты расстроена. — Ба… А у тебя когда-нибудь было так, что ты не понимаешь, спишь ты или нет? — Что ты имеешь в виду? Даша залпом допила переслащенный чай, но вот рту все равно было сухо: — Ну вот например… Умер кто-то, а на следующий день ты встречаешь его живым и веселым. И не можешь понять, что неправда — то ли тебе сон дурной про его смерть приснился, то ли ты так страстно желал вернуть мертвого, что сошел с ума? Вроде бы, и то настоящее, и это. Но не могут же обе такие вещи настоящими быть… Бабушкин взгляд уткнулся в изрезанную, выцветшую и неоднократно прожженную папиросами давно покойного деда скатерть. Она вздохнула так печально, что Дарье на какое-то мгновенье показалось: а ведь бабушка понимает все. — Было у меня однажды такое… Только вот дело очень уж давнее, молодая я была. — Расскажи! — потребовала Дарья. Бабушка как-то вся сжалась и скукожилась, как будто бы была пластилиновым человечком, способным принять любую форму. — Ба… Ну пожалуйста! — Да в сорок втором году это было, что сейчас и вспоминать… Вообще, жизнь другая была. В деревне нашей не осталось почти никого. И вот однажды пришли они. Их было немного — может быть, десять человек. Молодые все такие, холеные, выбриты гладко, в новеньких шинелях. Смеялись, а зубы у всех белые. Я давно смеха человеческого не слышала. С тех пор, как из мужчин в деревне остался только калека-конюх. Мы с подружкой спрятались за сеновалом, подсматривали за ними. Молодые парни, красивые, все светленькие. Мне пятнадцать лет было, а подруге моей — восемнадцать уже… Они о чем-то разговаривали, как будто бы и не было никакой войны. Как будто в сельский клуб на танцы пришли. И вдруг один из них взял и в корову выстрелил. Корова там стояла, уже не помню, как звали ее. Соседская. Она повалилась на бок, как мешок с мукой. А они продолжали болтать. Просто так убили ведь, шутки ради. То ли куда-то не туда попали ей, то ли она жить хотела — очень долго в судорогах билась. А они даже не смотрели на нее. И я поняла, что если мы прямо сейчас, немедленно, не убежим в лес — как есть, босиком, — то нас, как эту корову, пристрелят. И всех остальных тоже перебьют, и мы уже ничего не сможем сделать. Они по деревне пошли. Мы услышали еще выстрелы. Я говорю подружке: бежим! А она почему-то упираться начала. Говорит: мол, ну и куда же мы там денемся, ночи уже холодные, мы замерзнем насмерть, а они, может, нас и не тронут. Возьмут еду и уйдут своей дорогой, на кой мы им сдались. Я ее за руку тяну, прямо возле нас корова бьется в пыли, никак душу выпустить на волю не хочет. Ну и нашу возню услышал один… Товарищи его уже вперед ушли, а он почему-то остался. Очень красивый был парень, я потом всю жизнь его лицо помнила. Я никогда таких не видела — как будто картинка ожившая. Высокий, плечи широкие, а глаза такие светлые, что белыми кажутся. Он в два прыжка рядом с нами оказался, мы глазами встретились, и я, сама не зная почему, улыбнулась ему. Знала, что враг он, но улыбнулась почему-то. А он как будто бы мимо смотрел. В его руке нож оказался вдруг — откуда взялся, я и не разглядела. Он одним движением полоснул, и вот уже подружка упала моя — как та корова, в пыль. Живот он ей вспорол. Но ей повезло больше, чем корове, — она сразу отошла. Может, и понять, не успела, что случилось. Я от них отпрыгнула, а он уже ко мне идет, и нож блестит в его руках… Ну и не знаю, что на меня нашло. Я никогда боевитой не была. Обычная девчонка, от горшка три вершка…. Как будто бы кто-то подсказывал мне, что делать. Я к стене отбежала, там вилы стояли — схватила их и ткнула в него. Может, не ожидал он, что девчонка отпор даст, а может, повезло просто мне. Я никогда раньше не думала, что это так просто и быстро — человека убить. Что такие мы, люди, хрупкие. Вилы в него вошли как в масло. Помню, он так удивленно и уже невидяще на меня взглянул, а потом у него изо рта кровь хлынула, темная, черная почти. Тут я вилы из рук выпустила и понеслась, дороги не видя. Понимала, что если поймают меня, то легкой смертью за такое не отделаться. Но никто за мною не гнался. И вот я добежала до леса, а что дальше делать — не понимаю. Ходила как в тумане. Вернешься — умрешь, останешься — тоже умрешь. Безысходность такая. Днем еще ничего было, а вот ближе к ночи окоченела я. Ног босых уже не чувствовала. Кое-как устроилась под деревом, умирать приготовилась. В голове так мутно было. Тело все тряслось — согреться пыталось. И вот я уже почти без сознания, и тут слышу — шаги. Я затаилась, смотрю из-за дерева… А уже смеркается, видно плохо. Но хорошо, что вечер ясный был и луна уже взошла. И когда я увидела, кто это идет, я не смогла крик в горле удержать…. Выдала себя. Но мне было уже все равно… Тот солдат это был, которого я вилами проткнула. Сначала я подумала — обозналась, может быть. Может быть, просто похож. Они же все как на подбор были — высокие, плечистые, светловолосые. Как будто бы братья. Но он ближе подошел, и я ахнула — он, это был он, никаких сомнений. Те же беловатые глаза, та же родинка на щеке, тот же немного отстраненный взгляд. Он. Но живой. И шинель целая. У меня колени ослабели, я как подкошенная в мох рухнула. Голову руками прикрыла и зажмурилась, как при бомбежках. Поняла, что убьет он меня теперь. Но ничего не происходило. Я глаза открываю — стоит. И смотрит на меня. Молодой совсем, серьезный мальчик, и кожа у него синеватая в свете луны. Я ему шепчу по-русски — отпустите, мол, меня. А он не понимает и отвечает что-то по-немецки. А потом вдруг свою шинель снимает и мне протягивает. Увидел, что я вся синяя от холода уже. Хотя я сама перестала что-то чувствовать — так перенервничала. Если бы не он и не его шинель — я бы точно не проснулась следующим утром… Я так подумала — может, провинился он чем и свои же его прогнали… Но я мало что соображала, от холода спать очень хотелось. И он с улыбкой на меня посмотрел, а потом руку протянул и закрыл мне глаза ладонью — спи, мол. Сел рядом со мной, на мох. И приобнял меня. Мне пятнадцать лет было, и меня никогда раньше парень не обнимал. Это было последнее, о чем я подумала. Отключилась, как будто бы по голове меня ударили. Не знаю, сколько времени прошло, но проснулась я от того, что кто-то меня за плечо тряс. Открываю глаза, а надо мною мужики незнакомые склонились. «Откуда ты тут и взялась, одна в лесу и с мертвым немцем в обнимку?» — по-русски говорят. А я только глазами хлопаю, не понимаю ничего. Почему с мертвым, он же живой был, теплый, улыбался мне. И вдруг вижу — рядом что-то валяется, как будто бы тюк, и над ним мухи кружат. Пригляделась, а это он. Лежит лицом в землю. Кто-то из мужиков его сапогом перевернул. У него весь подбородок в запекшейся крови был и губы — изо рта кровь шла. И на шинели четыре черные дыры, от вил моих. Я мужикам честно все рассказала, а они пожалели меня. Дали воды и хлеба, отвели обратно в деревню. Те оттуда уже ушли, и я смогла вернуться домой. Но что это было, до сих пор не понимаю. Ладно, пусть мне привиделся солдат, но почему тогда его тело возле меня нашли? Он был уже мертвый, когда я убегала. И перенести не мог никто. До сих пор не понимаю. А зачем ты спросила, Дарьюшка? Ты тоже мертвого увидала? — Нет, ба, я так… — Бледненькая ты и сонная. Вот что, домой уже поздно, да и волноваться я буду, если поедешь. Давай я тебе тут постелю. Дарья вяло согласилась. Пройдя в гостиную, она отметила, что тут все изменилось — не было ни раскладушки, купленной специально для сиделки, ни пластиковой тумбочки, на которой стояли лекарства, ни штатива капельницы. Этот дом не был тронут болезнью; здесь царил тот особенный сорт уюта, который часто нравится старикам — ковер с проплешинами на стене, полированная «стенка», за стеклом которой — фарфоровые фигурки балерин и клоунов, на подоконнике, раскинув лапы, красовалась драцена в керамическом горшке. — Я тебе на бывшем дедовом диване постелю, — суетилась бабушка. Дарье уже было все равно — она даже почти смирилась с новой реальностью, в которой выходило, что она сошла с ума и пережила то, чего на самом деле никогда не случалось. Мелькнула ленивая мысль — а может быть, матери позвонить? Что она обо всем этом скажет? Но бабушка вдруг сказала: — А мать твою я предупредила уже. Пока ты руки мыла. Она сказала, что ляжет пораньше спать, раз уж ты сегодня не придешь. Говорит, ты до ночи музыку слушаешь, мешаешь ей. — Да ничего я не мешаю, у меня вообще наушники, — буркнула Дарья. Наконец бабушка оставила ее одну, удалившись в дальнюю маленькую комнату, которая служила ей спальней. Дарья разделась до трусов и футболки и юркнула под одеяло. Удивительно, но едва у нее появилась возможность отдохнуть, сон как рукой сняло. Ночь была ясная, молочный лунный свет падал на кровать. Она подумала, что надо бы встать и задернуть шторы, но вдруг что-то заставило ее обернуться к двери. Говорят, большинство людей могут чувствовать чужой взгляд, даже если им в спину смотрят. Вот и Дарья почувствовала. У двери в комнату была стеклянная створка — Дарья глянула, и ее словно током на кровати подбросило. С другой стороны двери, в темном коридоре, стояла бабушка, на ней была простая белая ночная рубашка, седые поредевшие с возрастом волосы раскиданы по плечам, а лицо — прижато к стеклу. Дарье показалось, что глаза у бабушки какие-то странные, белые, без зрачков. Бабушка поняла, что Дарья заметила ее, медленно подняла руку и ногтями провела по стеклу. Голова ее как-то по-птичьи наклонилась набок, она напряженно опустила нижнюю губу, а верхнюю — наоборот, подняла, продемонстрировав два ряда крупных желтых зубов, как будто бы находилась в кабинете у протезиста. Не улыбнулась, не оскалилась угрожающе, а просто показала зубы. «Она знала, с самого начала знала все, — промелькнуло в голове у Дарьи. — Все это был спектакль, она знала, что мертвая». Бабушка не делала попытки войти в комнату, но и не уходила — так и стояла, прижавшись лицом к стеклу, и в упор смотрела на Дарью. Та перешла в другой угол комнаты — бабушкино лицо повернулось к ней. Дарья вдруг вспомнила, что на кухонной двери есть замок — можно закрыться изнутри. Только вот как попасть в кухню, если оно — прямо возле двери, как мимо этого пройти? А с другой стороны, если оно хочет Дарью атаковать, почему же ничего не делает, почему просто стоит и смотрит? В конце концов, девушка решила, что бездействие разрушает ее намного больше любого необдуманного поступка. Зачем-то вооружившись хрустальным графином, взяв его за тонкое горлышко, как гранату, она на цыпочках подкралась к двери. Белая тень бесшумно метнулась куда-то вбок, мертвая бабушка то ли уступила ей дорогу, то ли манила в ловушку, причем второе было похоже на правду куда больше, чем первое. Затаив дыхание и держа графин, который был скорее психологической защитой, этаким атрибутом позы воина, на вытянутой руке, она открыла дверь и осторожно выдвинулась в коридор. Никого. Кухня всего в двух шагах, и нервное напряжение подобно ковру-самолету в прыжке пронесло Дарью над паркетом. Через секунду она уже плотно закрыла дверь кухни и заперла ее на замок. Сердце колотилось как у марафонца. Что делать дальше, Дарья не понимала. Взять нож? Высунуться в окно и позвать на помощь прохожих? Попробовать кинуть какую-нибудь чашку в окно соседей в надежде их привлечь? Просто тихо ждать рассвета? Она решила до кого-нибудь докричаться. Окна кухни выходили на улицу, на которой, несмотря на поздний час, случались прохожие. Дарья щелкнула выключателем, кухню залил мертвенный свет энергосберегающей лампочки. И сначала девушка боковым зрением отметила какое-то копошение и только потом подняла взгляд и увидела ее. Бабушку. Та сидела на подоконнике, скрючившись и прижав колени к груди, ее ступни почему-то были все в комьях земли. Смотрела она прямо на Дарью, а когда поняла, что и та ее видит, снова широко открыла напряженные растянутые губы, при этом оставив зубы сомкнутыми. Первым импульсом было выбежать из кухни — там ведь уже близко входная дверь, но почему-то Дарья понимала, что не стоит делать этого сейчас, не стоит поворачиваться к этому спиной, безопаснее — остаться. Она попробовала успокоить дыхание и несколько раз сглотнула, отгоняя подступившую тошноту. — Бабушка… — прошептала она. — Что же ты… Как же ты так… Старуха не ответила и даже не пошевелилась, так и сидела на подоконнике, словно мумия застывшая. Но Дарье показалось, что она прислушивается. — Я ведь поэтому и была нервная… Ты спросила, что со мной… А я же тебя вот только что похоронила. Горсть земли на гроб бросила… Звук собственного голоса немного ее успокоил. Дарья подумала — а что, если такое вот естественное поведение успокоит это? И если она не будет показывать страх, может, и оно — то, что приняло форму ее бабушки, — останется неподвижным до рассвета. Она вдруг увидела на столе тарелку с недоеденными оладушками; взяла один, откусила. Бабушка-бабушка, почему у тебя такие длинные желтые ногти? Бабушка-бабушка, почему твои ноги перепачканы землей? Бабушка-бабушка, а глаза твои отчего белы? Несколько часов спустя, когда небо уже посветлело, на другом конце Москвы мать Дарьи вдруг проснулась от странного и неприятного ощущения. То ли сон дурной, мгновенно забытый, то ли промелькнувшая депрессивная мысль… Так бывает, когда, уже отойдя от дома на приличное расстояние, вдруг вспоминаешь, что забыл выключить утюг. Она села на кровати, потерла виски, потом, накинув на плечи старый халат, доплелась до кухни, попила воды. Сразу поняла, что Дарья дома не ночевала, — но это как раз не было чем-то особенным. Семнадцать лет, возраст, когда дом кажется тюрьмой. В последнее время дочь часто уходила вечерами — все время говорила, что ночует у подруги, и даже предлагала позвать к телефону подружкину мать, но женщина отмахивалась, потому что некогда была школьным учителем и прекрасно знала, как бесперебойно работает детская сеть лжи и взаимовыручки. Она прошла в комнату дочери — кое-как заправленная постель, стаканы с недопитым соком на полу, скомканные конфетные фантики, весь стол завален учебниками и бумагами. Почему-то именно в то утро ей стало страшно за дочь. Она пыталась отогнать это ощущение — приготовила нехитрый завтрак, начала читать какой-то бульварный роман, но уже через несколько минут с досадой отложила книгу и отодвинула недопитый кофе. Нарастающее чувство тревоги словно изнутри ее обгладывало. Набрала номер дочери — абонент временно недоступен. Тоже ничего удивительного — Дарья имела привычку отключать телефон на ночь. Наконец мать решилась: надо ехать. Собралась за несколько минут, стянула пегие волосы в хвост. Уже уходя, с почти вошедшей в привычку досадой посмотрела на свое отражение в пыльном зеркале прихожей. Она ведь когда-то красавицей считалась. Недолго — время с особой жестокостью расправилось с ее чертами, но все-таки. Ей казалось, что поезд метро движется особенно медленно, — так всегда бывает, когда торопишься. К концу пути женщина уже была готова взорваться от раздражения. И вот перед ней знакомый дом. У подъезда встретила соседку — та сказала, что видела Дарью накануне вечером, та пришла в красной куртке с капюшоном и почему-то долго стояла у подъезда под моросящим дождем, прежде чем войти. «Может быть, я зря ее вообще сюда отправила, — подумала женщина. — Ей семнадцать всего все-таки… Еще детская психика, и бабушку она любила так…». Тяжело ступая, она поднялась на нужный этаж и замерла перед дверью. Как соляной столб вросла в пол — почему-то еще не открыв двери, женщина точно знала: в квартире ее ожидает нечто страшное — такое, что и предположить невозможно и от чего никогда уже не избавиться. Она осторожно повернула ключ — и сразу в прихожей заметила тяжелые ботинки Дарьи и ее красную куртку. В квартире была тишина. — Дочь? — дрогнувшим голосом позвала женщина. — Даша? Никто ей не ответил. Дарьина мать была из того сорта педантов, которые не могут чувствовать себя успокоенными, пока в раковине есть хоть одна невымытая чашка, и в самые черные минуты успокаивают себя глажкой постельного белья. Это была чистоплотность на грани невроза — женщине было почти физически больно, если полотенца висели не «по росту», если на блузе была хоть складочка. Она до сих пор сама крахмалила простыни — так, как когда-то научила ее бабушка, и натирала паркет специальной мастикой, и стеклянные стаканы мыла в три этапа, чтобы они казались только что принесенными из дорогого магазина. Дарья то ли уродилась другой, то ли с возрастом вобрала отвращение к гармонии — ее успокоенность рождалась из хаоса, вокруг нее всегда были мятые бумажки и мятое тряпье. Перед тем как зайти в квартиру, женщина сняла уличные туфли и аккуратно поставила их на полку. Дарья обнаружилась сразу же, в кухне. В первый момент мать обрадовалась — жива, жива! — но уже в следующую секунду улыбка исчезла с ее лица, потому что дочь подняла голову и посмотрела на нее каким-то невидящим взглядом. Дарья сидела на полу, прижав слегка расставленные колени к ушам, в этой позе было что-то обезьянье. Перед ней, на полу, стояла тарелка с горкой покрытых плесенью, полуразложившихся оладий, склеившихся в единую кучку источающего вонь теста, в которой еще и копошились личинки. К ужасу матери, Дарья оторвала от вонючей массы кусочек и положила его в рот. — Что ты делаешь, оставь! Женщина в один прыжок подскочила к ней и хотела отодвинуть тарелку, но дочь вдруг зарычала, как животное, и приподняла верхнюю губу, показав зубы, между которыми застряли кусочки теста. От нее странно пахло — кислый, как будто бы многодневный или старческий, пот и земля. Густой запах влажной земли. — Дашенька… Но девушка не отозвалась, из ее лица ушла привычная ясность и вообще — все знакомые выражения, она была похожа на манекен. Отвернувшись к стене и закрыв торсом тарелку, она продолжила есть — жадно и неряшливо. Крупная личинка выпала из ее рта и шлепнулась на пол. В замешательстве постояв над дочерью несколько минут, будто бы привыкая к мысли, что этот ужас действительно вошел в ее жизнь, женщина все-таки сообразила отойти к телефону и вызвать психиатрическую «скорую». Когда врачи приехали, тесто было уже доедено, и Дарья ловким прыжком взобралась на подоконник. Ее била мелкая дрожь, и мать накинула ей на плечи куртку. Дарья тотчас же надвинула на лицо красный капюшон. Врачам она далась не сразу и даже до крови укусила санитара, протянувшего к ней руку. Пришлось сделать успокоительный укол, чтобы ее, полуобморочную, увезти. Мать пустили к ней только на следующее утро.

Спасибо! (+ 1) Я как раз сейчас наполнением нашей занимаюсь Приходите и постите у нас! Животных, мысли по поводу, будем рады с девочками! У вас тоже разместим! Размещайте , пожалуйста . в теме дружественные группы!