ЗДРАВСТВУЙ, МОЯ МУРКА, И ПРОЩАЙ
Как по-человечески похоронить кошку
Домашних животных в нашей стране всегда хоронили почти так же, как и кормили. Кормили в основном тем, что недоедали сами, а хоронили — на даче возле сортира. И ничего такого. Для большинства — это и сейчас «ничего такого». Но реклама на ТВ и голливудское кино все же повлияли на сознание масс. И массы поняли: скотину надо кормить сухими кормами, а хоронить — на кладбищах домашних животных. Но если «Вискас» прижился у нас даже слишком, то ритуальная составляющая все еще недоразвита. Вот я и собрался выяснить, что мешает нам по-человечески хоронить домашних животных, — и сам похоронил кошку.
Когда 12 лет назад я прочитал триллер «Кладбище домашних животных», я зарекся ложиться спать рядом со своей кошкой и вообще читать Кинга. С тех пор я прочел всего Кинга, всегда ложился спать со своей кошкой (ей, кстати, 13 лет и еще рожает…). Сюжет у Кинга был прост и страшен. Американцы хоронили свое зверье на индейском кладбище, а оно (зверье) оттуда возвращалось и жестоко бывших своих владельцев наказывало.
В России, в отличие от США, кладбищ домашних животных нет. Те, что есть, — неофициальные. То есть территория числится, ну скажем, как огород, а на самом деле это кладбище. Клиенты — в основном одинокие старушки или из разряда VIP. Соответственно, и места имеются двух типов.
Всего кладбищ я нарыл три: в Зеленограде, Марьине и Мытищах. В интернете и газетах эти кладбища называются ветритуал. Ну, звоню в этот «ветритуал».
— Чего надо? — спросил грубый мужской голос.
— Да вот… кошке моей плохо (ой мама, какой на фиг кошке?! — про себя), — на ходу сочинил я легенду.
— Плохо? Значит, надо усыплять. Тело можем сжечь или захоронить. Адрес? Щас заберем, — среагировал мужик на том конце.
В общем, мою — по легенде еще живую, но на самом деле несуществующую (виртуальную) — кошку договорились пока не трогать — подождать, пока умрет.
И вот я стал искать уже реальную мертвую кошку. Сначала заниматься этим было весело. Найти труп животного и потом его похоронить казалось чем-то очень простым. Первая неделя не принесла результатов. Живодеры, сатанисты, питомники-распределители, зоомагазины — ни у кого не было этой чертовой кошки. Когда коллеги при встрече стали уже иронизировать: «Ну как там твоя кошка?», я решил пойти на крайность — и пошел к ветеринарам. Даже я поехал в Зеленоград. Там живет и работает ветеринар Николай Карасев (фамилия изменена).
Встретив хорошим русским матом (ну опоздал я чуть-чуть… на час), Николай Иванович усадил меня за стол в гостевой комнате своей клиники. Напоил горячим чаем (сам пил пиво). Похвастался своим недавно купленным хомячком, который метался по клетке. Спросил, с чем я приехал. Я рассказал. Николай Иванович жутко посмеялся и перешел на «ты».
— Все вы, журналисты, е… продажные сволочи, я ж знаю, — откровенничал Николай Иванович после третьей бутылки пива. — Вот я те, Пашка, предлагаю: сделай про меня материал. Заплачу.
— Николай Иванович, мне бы только кошку, а так я и сам могу заплатить, — скромно отказывался я.
Доктор Карасев недобро пошевелил усами и замолчал. Потом отхл-censored- от своей бутылки приличный глоток и сказал: «Вот что, Паша, кошку я тебе не дам». Я хотел было ему сказать: «Хомячки, говоришь?!». Но выдавил только «Хе!», как в том фильме.
На третью неделю поисков найти какую-нибудь мохнатую тварь — пусть даже живую — стало для меня принципиально важным делом. И я пошел туда, где кошек (живых) было до чертей, — в общежитие родного МГУ. Кошки, как рассказывали мои однокурсники, погибали здесь почти каждый день, выпрыгивая из окон. Часа два в полной темноте топтался под окнами общаги. Но кошки не выпрыгивали. Даже я достал какие-то палки — пытался копать снег, но ничего под снегом не было.
Параллельно я занимался организацией похоронной церемонии. Решил заказать только памятник. Не представляя вообще, достану ли кошку, я поехал в ритуальное агентство. В агентстве (на самом деле это был обычный цех) меня уже ждал престарелый бригадир. И не успел я открыть рот, как он выразил мне свои соболезнования. Стал причитать, что сам недавно похоронил кого-то. Что терять близких — всегда тяжело и т.д. Через 10 минут нашего общения с Михаилом Иванычем я уже и сам почти поверил, что кого-то потерял. Но как только разговор зашел о деньгах, тон бригадира с жалобно-стариковского поменялся на деловой. Достал из кармана мобильник и принялся что-то считать.
— Ну, голубчик, 1750 руб. Последняя цена за надгробие. Меньше не могу. А кого ж ты на 700 руб. хоронить собрался? — возмутился Михаил Иваныч.
— Ну, дэк кошку…
— Ах, кошку?! — Очки Михаила Иваныча упали со лба на белый от мела нос. — Н-да.… Давай тогда так: 1200руб. — и я тебе сделаю мраморную плиту 30х40 с ножками…
В итоге сошлись на 700 руб. Бригадир тут же выписал квитанцию и спросил, что писать на плите… В ту секунду на уме у меня было только одно женско-кошачье имя — Маня. Ну я и сказал. Ну теперь я хотя бы знал имя того, кого собрался хоронить…
С местом на кладбище дело обстояло хуже. Те, с кем я договаривался еще в первую неделю, поняли, что кошка умирать три недели не может. И чтобы отмазаться, заявили, что зимой они только кремируют.
В запасе у меня было еще кладбище домашних животных в Мытищах. Тихое место рядом с железной дорогой. Хозяин кладбища — молодой мытищинский ветеринар Алексей. Кроме кладбища, у него есть своя клиника, аптека и гостиница (для животных).
На 21-й день мертвая кошка нашлась. Из приемной одной столичной ветклиники мне вынесли мертвое тело. Какое же это было счастье! 21 день! И я все же нашел ее! Со мной почти случилась истерика. А впереди были похороны…
Пятница, 10 декабря. Вечер. Я вместе с другом, надгробием 30х40 и пакетом, где лежала Маня, поехал в Мытищи на электричке. Ехали в час пик. А кошка была уже несвежая. Кто-то рядом нервно ерзал и бормотал: «О-от черт! Надо же было так рыбой обожраться!».
С вокзала мы сразу пошли на кладбище. Алексей уже ждал. Показав огороженную высоким забором территорию кладбища, молодой ветеринар повел нас на могилу (всего могил там было около 50). Могила оказалась невыкопанной, и Алексей, сочно обматерив своих рабочих, пошел за лопатой. Поплевав на руки, он начал копать. А мы с Вадимом в это время вслух скорбели по усопшей Мане.
— А помнишь, как она кормила грудью твою собаку, — заливал Вадим. — Да… А как падала с балкона пятого этажа… или как потерялась на даче и через три месяца вернулась назад…
Но тут Алексей закончил копать. Могила была готова. Сам Алексей опускать Маню в яму не решился. Сунул мне в руки пакет с кошкой и печально склонил голову. Когда Маня была уже на месте, каждый из нас бросил в яму горсть земли. Вадим даже пустил слезу. Мне показалось, что он переиграл, но Алексей, видимо, этого не заметил. Надгробие с именем «Маня» (крупными золотыми буквами) тоже воткнули в землю. Вроде бы все. Мы с Вадимом с несчастными лицами закурили. Алексей тоже полез за сигаретами. Курили молча. Наконец Алексей заговорил (наверное, решил немного нас поддержать).
— Недавно бабушка одна хоронила у меня кошечку (вчера на девять дней приходила). Так кошка у нее отравилась дорожными реагентами. Полизала сапог — и сразу того. А у вас от чего?
— Ну-у… от старости, — придумал я.
— А-а…понятно. Ну пойдемте, я вам квитанцию выпишу.
Как и договаривались, отдал ему 1000 руб.
Отделавшись от Мани и от всей этой истории, мне страшно захотелось напиться. Но сделать это так и не удалось. Предстояло еще писать эту заметку. На 9 дней я снова поеду в Мытищи к своей Мане — приду на кладбище, положу на могилку цветов… Скорее всего, напьюсь.
