«Я ушла гулять по городу,

За собой закрыла дверь...»

/Вера Матвеева/

Как человек в высшей степени культурный он пришел в наш дом дом тихо и незаметно. Мы даже не заметили, как стали его пациентами: жена – непосредственно, я – косвенно.

Определенно это случилось года два назад, а до этого пару лет шла психологическая артподготовка. Как-то само собой сложилось, что каждому человеку, с кем нас с Соней сводила судьба, мы дарили маленький гостинчик – плитку хорошего шоколада или что-нибудь в этом роде. Возможные подарки закупались впрок. И вот мы с сыном стали замечать, что запас подарков стал неконтролируемо расти. А поскольку инициатива в этом росте исходила только от Сони, я стал потихоньку ограничивать эту ее все разраставшуюся страсть: обходить шоколадные полки стороной, класть отобранный шоколад обратно на свои полки и т.п...

А вместе с этим Соня стала забывать даты и дни недели и пропускать ошибки в редактируемых ею моих материалах. Ну, подумали, приближается старость – все ж 73 года – по российским меркам, возраст вполне старческий... И даже когда через два года пришли к врачам и они сделали полное исследование и прописали какие-то лекарства, я думал, что дело поправится.

А еще через год, когда Соня забыла почти всё и напрочь даже французский язык (а ведь когда-то была полиглотом и даже знала редкий центрально-африканский язык хауса!), мы поняли, что поезд ушел и как полноценной личности Сони больше НЕТ! Тело-то, конечно, есть, индивид есть, а социальной личности в нем нет! И, похоже, больше не будет. По поводу Сониной болезни сочувствия мне было много, а вот по поводу кончины ее личности НИ одного соболезнования я не получил. А теперь и не получу. А нужны ли они?..

Мне везет НЕ знать дни фактической кончины близких родственников и друзей. Когда родились – помню, когда ушли – нет! В случае с Соней соболезнования будут, когда остановится Сонино сердце. Но это будет по поводу кончины уже совсем другой Сони. Хотя, впрочем, и не совсем другой. «Альцгеймер» хоть и гений, но даже ему оказалось не под силу справиться с Сониной диссидентской сущностью! Ибо...

...Каждое утро Соня просыпается с заботой о... подарках. Но уже с год она забыла кому и по какому поводу нужно дарить. Не забыла же она главного: НУЖНО ДАРИТЬ! И тут никакой Альцгеймер не может преградить ей дорогу. Поэтому сразу же после завтрака ее постоянная просьба и тредование ко мне: «Поехали!». Она забыла куда и к кому, и потому я везу ее очаровательными лесными дорожками, которые помимо успокающего свойства обладают еще и физиотерапевтическим: разгоняют кровь в пролежнях (которые возникают от того, что она спит на спине и за всю ночь ни разу не шелохнется). А в руках она держит подарки...

Для меня сегодняшняя Соня – это, прежде всего, ПАМЯТЬ о той, полноценной, Соне, с которой мы прожили 55 разнообразнейших во всех отношениях лет. Сегодняшняя Соня – это двухлетняя девочка с весом в 46 кг, требующая стопроцентного круглосуточного (помимо сна) ухода. Друзья мне сочувствуют, но я всех их благодарю и говорю, что мое положение к сочувствию не подходит, ибо я всё умею и делаю сам, как в известной частушке: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!»...

В общем, умный (за что и нелюбим человечеством) Альцгеймер придумал хорошую вещь: исключил острую трагичность от смерти близких людей, разбивая смерть на два события: незаметную смерть Духа, и заметную, нередко всем облегчающую страдания смерть просто Тела. Но это уже проза...

***

«По ней не выйдет траурных газет, подписчики о ней не зарыдают...» И даже то, что она была первой советской женщиной, наотмашь унизившая самую гуманную в истории ДИКТАТУРУ, по собственной инициативе швырнувшей партии билет органа ее члена, вряд ли войдет даже в историю диссидентства. Но перед высшим судом (который, увы, никогда не состоится) она остается полноценной и богатейшей Личностью.

Спасибо тебе, женушка, за самый главный подарок, который ты сделала в своей жизни: 55 фантастических года, прожитых со мной! Свой долг перед вечностью мы выполнили сполна...