Бродский И.А. "Нобелевская лекция" (в сокращении)

[ManiA 946]

Эстетический  выбор  всегда индивидуален, и эстетическое переживание --

всегда переживание  частное.  Всякая  новая  эстетическая реальность  делает

человека, ее  переживаюшего,  лицом  еще  более  частным,  и частность  эта,

обретающая порою  форму  литературного (или  какого-либо другого) вкуса, уже

сама по себе может оказаться если не гарантией, то  хотя бы формой защиты от

порабощения.  Ибо  человек  со  вкусом,  в  частности   литературным,  менее

восприимчив к повторам и ритмическим заклинаниям, свойственным  любой  форме

политической демагогии.  Дело не столько в  том, что добродетель не является

гарантией  шедевра, сколько  в  том, что зло, особенно  политическое, всегда

плохой  стилист.  Чем  богаче эстетический опыт  индивидуума, чем тверже его

вкус,  тем четче его нравственный выбор, тем он свободнее -- хотя, возможно,

и не счастливее.

В антропологическом смысле, повторяю,  человек является существом эстетическим

прежде,  чем  этическим.   Если тем, что отличает

.   Если тем, что отличает нас   от  прочих  представителей   животного  царства,  является  речь,   то литература,  и  в  частности,  поэзия, будучи  высшей  формой  словестности, представляет собою, грубо говоря, нашу видовую цель

. Речь  идет  не  об образовании, а об образовании речи,  малейшая приближенность которой чревата

вторжением  в  жизнь  человека  ложного  выбора.  Существование   литературы

подразумевает существование на уровне литературы -- и не только нравственно,

но  и  лексически. 

     В  этой роли человеку выступать, мне кажется, следовало бы чаще,  чем в

какой-либо  иной. <…> Роман  или стихотворение  --  не

монолог,  но  разговор писателя с  читателем --  разговор, повторяю,  крайне

частный,    исключающий   всех   остальных,   если    угодно    --   обоюдно

мизантропический.  И в момент этого разговора писатель равен  читателю, как,

впрочем, и наоборот,  независимо  от того,  великий  он  писатель  или  нет.

Равенство это -- равенство сознания, и оно остается с человеком на всю жизнь

в  виде  памяти,  смутной  или отчетливой,  и  рано  или поздно,  кстати или

некстати, определяет поведение индивидуума.

<…>Бегство  это --  бегство  в  сторону  необщего  выражения  лица,  в  сторону

числителя, в сторону личности, в  сторону частности. По  чьему  бы  образу и

подобию  мы  не  были созданы, нас уже  пять миллиардов, и другого будущего,

кроме очерченного искусством,  у человека нет.

     Во всяком случае положение, при котором искусство вообще и литература в

частности является достоянием (прерогативой) меньшинства, представляется мне

нездоровым и угрожающим. 

Хотя бы уже по одному  тому, что насущным хлебом литературы  является  именно  человеческое разнообразие   и   безобразие,   она,   литература,   оказывается   надежным

противоядием от  каких бы  то  ни  было --  известных и  будущих  -- попыток

тотального, массового подхода к решению проблем человеческого существования.

Как  система  нравственного,  по  крайней  мере, страхования, она куда более

эффективна, нежели та или иная система верований или философская доктрина.

     Потому что не может быть законов, защищающих нас от самих себя, ни один

уголовный  кодекс  не  предусматривает  наказаний   за  преступления  против

литературы. И  среди преступлений этих наиболее тяжким является не цензурные

ограничения и т. п., не  предание книг костру. Существует преступление более

тяжкое --  пренебрежение книгами, их не-чтение. За  преступление это человек

расплачивается всей своей жизнью: если же преступление  это совершает  нация

-- она платит за это своей историей.

 …русская  трагедия это  именно  трагедия  общества, литература  в  котором

оказалась прерогативой меньшинства…

 

Источник: http://lib.ru/BRODSKIJ/lect.txt

Изменено 7 февраля, 2014 пользователем ManiA

[bur-nellya 25 600]

Мало читать. Надо понимать что читаешь. А понимаю и умению работать с литературой учат мало. Запихивают ненужные знания, как ими пользоваться не объясняют. К познанию литературы необходима философия. А у нас народ считает это слово матерным. Потому как философия - это понимание. А зачем?

[ManiA 946]

Мало читать. Надо понимать что читаешь. А понимаю и умению работать с литературой учат мало. 

Вы ОЧЕНЬ хорошо обозначили проблему,но, согласитесь, это уже второй вопрос.

Любой художественной литературе соответствует критика.

Как говорил Тургенев, проблема не в талантливых писателях, а в талантливых читателях.

[bur-nellya 25 600]

талантливых читателях.

Хах! Получается спор о первичном. Яйцо или курица?

Не будет талантливым читатель, не пожелавший или не умеющий дойти до глубины, до сути, до донышка. Не слизнуть повествование, а повернуть колейдоскоп, стряхнув разноцветные стеклышки увидеть прекрасный цветок вдруг. ?

[ManiA 946]

Хах! Получается спор о первичном. Яйцо или курица?

Не будет талантливым читатель, не пожелавший или не умеющий дойти до глубины, до сути, до донышка.

Если это касается классической литературы, то есть профессиональная критика,которая все объясняет и доказывает.

[bur-nellya 25 600]

Если это касается классической литературы, то есть профессиональная критика,которая все объясняет и доказывает.

Я это понимаю. А если своими словами? Своим умом и пониманием, не? Из своей души читателя?

[ManiA 946]

Я это понимаю. А если своими словами? Своим умом и пониманием, не? Из своей души читателя?

А зачем изобретать велосипед, который уже существует?

Если, например, критик работает 20 лет над одним произведением Толстого, естественно, что он знает об этом больше, чем студентка первого курса.

Изменено 7 февраля, 2014 пользователем ManiA

[bur-nellya 25 600]

Ну ясно. Буду выкладывать в эту тему только выдержки критиков с 20 летним стажем. Это вероятно поспособствует развитию литературных навыков пользователей форума.

[ManiA 946]

Ну ясно. Буду выкладывать в эту тему только выдержки критиков с 20 летним стажем. Это вероятно поспособствует развитию литературных навыков пользователей форума.

Да никто не собирается убивать Ваше личное мнение или взгляд, просто с помощью критики можно быстрее "выловить" проблематику произведения.

В каждой области есть профессионалы.

Если Вы не водитель,то, наверно, сразу не сядете за руль.

Если Вы не хирург, то, наверно, сразу оперировать не решитесь.

Еще А.И.Герцен возмущался, почему литература кажется всем "таким несерьезным делом".

 

А "выдержки критиков", действительно, поспособствуют развитию литературного вкуса людей.

Изменено 7 февраля, 2014 пользователем ManiA

[ManiA 946]

“Не-чтение книг” к приводит к “механизации” поступков, мыслей и чувств.

Теперь даже преступление совершается как-то отчужденно, “со скучающим взглядом”.

 

“Он  будет очень рад,если я до выступления моего адвоката  уточню, какими мотивами был вызван мой поступок. Я быстро сказал,  путаясь  в словах и  чувствуя, как я смешон, что все случилось из-за солнца. В зале раздался хохот”. ( “Посторонний” Камю)

 

Любая деталь, “цепляющая” сознание, может превратиться  в причину преступления.

Мотив как бы есть, и в то же время его как бы нет.

И это страшно.

 

“Я думал, что, стоит мне только повернуться, уйти, все будет кончено. Но

ведь позади был огненный пляж, дрожащий от зноя  воздух. Я сделал  несколько

шагов к  ручью. Араб не пошевелился. Все-таки он был еще далеко от меня. Быть

может,  оттого что на  лицо  его  падала тень, казалось, что он  смеется.  Я

подождал.  Солнце  жгло  мне  щеки,  я  чувствовал,  что  в  бровях  у  меня

скапливаются  капельки пота. Жара была такая же,  как в день похорон мамы, и

так же, как тогда, у меня болела голова, особенно лоб, вены на нем вздулись,

и в них  пульсировала  кровь. Я  больше  не мог выносить  нестерпимый зной и

шагнул вперед.  Я  знал, что это глупо, что я  не спрячусь от солнца, сделав

один  шаг. Но  я сделал шаг, только  один  шаг. И тогда араб, не поднимаясь,

вытащил нож и показал его мне.  Солнце сверкнуло на стали,  и меня как будто

ударили  в  лоб  длинным  острым клинком.  В  то  же  мгновение капли  пота,

скопившиеся  в  бровях, вдруг потекли на пеки,  и  глаза мне  закрыла теплая

плотная пелена, слепящая завеса  из  слез  и соли. Я  чувствовал только, как

бьют у  меня  во лбу цимбалы солнца, а где-то впереди нож бросает сверкающий

луч. Он сжигал мне ресницы, впивался в зрачки, и глазам было так больно. Все

вокруг  закачалось. Над морем  пронеслось тяжелое жгучее дыхание. Как  будто

разверзлось  небо  и  полил   огненный  дождь.  Я  весь  напрягся,  выхватил

револьвер,  ощутил выпуклость полированной  рукоятки.  Гашетка  подалась,  и

вдруг раздался  сухой и оглушительный звук выстрела. Я стряхнул капли пота и

сверкание солнца.  Сразу  разрушилось  равновесие  дня,  необычайная  тишина

песчаного берега, где только  что мне было так хорошо. Тогда я выстрелил еще

четыре  раза в неподвижное тело,  в которое  пули вонзались незаметно. Я как

будто постучался в дверь несчастья четырьмя короткими ударами”.

(“Посторонний” Камю)

 

От таких преступлений может быть только одно противоядие, о котором как раз и говорит И. А. Бродский:

“…я полагаю, что для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе  подобного во имя  какой бы то

ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего.

И  я  говорю  именно  о  чтении  Диккенса,  Стендаля, Достоевского, Флобера,

Бальзака,  Мелвилла  и т.д.,  т.е.  литературы,  а  не о  грамотности, не об

образовании.  Грамотный-то, образованный-то  человек  вполне  может, тот или

иной политический  трактат прочтя, убить себе подобного  и даже испытать при

этом  восторг  убеждения.  Ленин был грамотен, Сталин  был  грамотен, Гитлер

тоже; Мао Цзедун,  так тот даже стихи писал; список их  жертв, тем не менее,

далеко превышает список ими прочитанного”.

Изменено 9 февраля, 2014 пользователем ManiA

[Alter Ego 53 385]

“Не-чтение книг” к приводит к “механизации” поступков, мыслей и чувств.

Теперь даже преступление совершается как-то отчужденно, “со скучающим взглядом”.

 

“Он  будет очень рад,если я до выступления моего адвоката  уточню, какими мотивами был вызван мой поступок. Я быстро сказал,  путаясь  в словах и  чувствуя, как я смешон, что все случилось из-за солнца. В зале раздался хохот”. ( “Посторонний” Камю)

 

Любая деталь, “цепляющая” сознание, может превратиться  в причину преступления.

Мотив как бы есть, и в то же время его как бы нет.

И это страшно.

 

“Я думал, что, стоит мне только повернуться, уйти, все будет кончено. Но

ведь позади был огненный пляж, дрожащий от зноя  воздух. Я сделал  несколько

шагов к  ручью. Араб не пошевелился. Все-таки он был еще далеко от меня. Быть

может,  оттого что на  лицо  его  падала тень, казалось, что он  смеется.  Я

подождал.  Солнце  жгло  мне  щеки,  я  чувствовал,  что  в  бровях  у  меня

скапливаются  капельки пота. Жара была такая же,  как в день похорон мамы, и

так же, как тогда, у меня болела голова, особенно лоб, вены на нем вздулись,

и в них  пульсировала  кровь. Я  больше  не мог выносить  нестерпимый зной и

шагнул вперед.  Я  знал, что это глупо, что я  не спрячусь от солнца, сделав

один  шаг. Но  я сделал шаг, только  один  шаг. И тогда араб, не поднимаясь,

вытащил нож и показал его мне.  Солнце сверкнуло на стали,  и меня как будто

ударили  в  лоб  длинным  острым клинком.  В  то  же  мгновение капли  пота,

скопившиеся  в  бровях, вдруг потекли на пеки,  и  глаза мне  закрыла теплая

плотная пелена, слепящая завеса  из  слез  и соли. Я  чувствовал только, как

бьют у  меня  во лбу цимбалы солнца, а где-то впереди нож бросает сверкающий

луч. Он сжигал мне ресницы, впивался в зрачки, и глазам было так больно. Все

вокруг  закачалось. Над морем  пронеслось тяжелое жгучее дыхание. Как  будто

разверзлось  небо  и  полил   огненный  дождь.  Я  весь  напрягся,  выхватил

револьвер,  ощутил выпуклость полированной  рукоятки.  Гашетка  подалась,  и

вдруг раздался  сухой и оглушительный звук выстрела. Я стряхнул капли пота и

сверкание солнца.  Сразу  разрушилось  равновесие  дня,  необычайная  тишина

песчаного берега, где только  что мне было так хорошо. Тогда я выстрелил еще

четыре  раза в неподвижное тело,  в которое  пули вонзались незаметно. Я как

будто постучался в дверь несчастья четырьмя короткими ударами”.

(“Посторонний” Камю)

 

От таких преступлений может быть только одно противоядие, о котором как раз и говорит И. А. Бродский:

“…я полагаю, что для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе  подобного во имя  какой бы то

ни было идеи затруднительнее, чем для человека, Диккенса не читавшего.

И  я  говорю  именно  о  чтении  Диккенса,  Стендаля, Достоевского, Флобера,

Бальзака,  Мелвилла  и т.д.,  т.е.  литературы,  а  не о  грамотности, не об

образовании.  Грамотный-то, образованный-то  человек  вполне  может, тот или

иной политический  трактат прочтя, убить себе подобного  и даже испытать при

этом  восторг  убеждения.  Ленин был грамотен, Сталин  был  грамотен, Гитлер

тоже; Мао Цзедун,  так тот даже стихи писал; список их  жертв, тем не менее,

далеко превышает список ими прочитанного”.

Нет ничего круче литературного НЛП. Читая хорошего автора, тем более великого автора, ты окунаешься с головой в его мир, при этом оставаясь самим собой. Авторы делают всё, чтоб целиком затянуть читателя в пучину описываемых событий. Писатели всегда неосознанно используют НЛП. Авторы очень часто с большой любовью относятся именно к своим отрицательным персонажам. В описаниях героев заложены скрипты истинного отношения сочинителя к герою, и если автор любит персонажа, то и читатель полюбит его, не смотря на все омерзительные качества, которыми он наделен.  Ты симпатизируешь тем героям, которые тебе ближе. Ты впитываешь их мотивации к действиям, приправляя своими камнями, лежащими на дне жизненного опыта. И если тебе симпатично убийство, ты скорее начнешь убивать, симпатизируя литературным убийцам. 

[ManiA 946]

Нет ничего круче литературного НЛП. Читая хорошего автора, тем более великого автора, ты окунаешься с головой в его мир, при этом оставаясь самим собой. Авторы делают всё, чтоб целиком затянуть читателя в пучину описываемых событий. Писатели всегда неосознанно используют НЛП. Авторы очень часто с большой любовью относятся именно к своим отрицательным персонажам. В описаниях героев заложены скрипты истинного отношения сочинителя к герою, и если автор любит персонажа, то и читатель полюбит его, не смотря на все омерзительные качества, которыми он наделен.  

1) Почему "литературное НЛП"?

Это просто высшая форма языка,естественно связанная с сознанием(подсознанием).

2) Еще Мориак сказал,что великий автор(настоящий писатель) никогда не показывает своего истинного отношения ни к героям,ни к описываемым событиям.

Есть, конечно,исключения: например,Толстой или Пушкин(как рассказчик,но не как автор).

Или в романтизме авторы обычно симпатизируют напрямую своим героям.

Не более того.

3)Литература--это свобода сознания,она никогда не "делает выводов" и не заставляет принять только какие-то определенные аргументы(за редким случаем).

Литература расширяет сознание и рвет шаблоны.

Этого-то многие и боятся и поэтому относятся агрессивно к любым упоминаниям,связанным с литературой как искусством слова.

Агрессия--это всегда форма страха.

Они воспринимают литературу исключительно как критику своего образа жизни( а ведь литература 19 в. как раз говорит о недостатках капиталистического общества!)

А между тем это всего лишь способ осознать себя в этой жизни,стать хоть чуточку богаче духовно и душевно.

[Alter Ego 53 385]

А между тем это всего лишь способ осознать себя в этой жизни,стать хоть чуточку богаче духовно и душевно.

@ManiA, с этим не поспоришь. И лично я ни в коей мере не оспариваю тот факт, что чтение хороших книг развивает интеллект. Но, для того чтобы развиваться духовно, только читать книги недостаточно. Нужна практика, умение размышлять и принимать решения, совершать ошибки и "делать выводы", ощущая всё на своей собственной шкуре. Хорошо, тепло, уютно сидеть в читальном зале, рассматривая души героев книг сквозь призму мудрости великого автора, но этим может довольствоваться, скажем, улитка или черепашка. 

Ведь каждый выбирает для себя любимые книги, любимых авторов - не так ли? Кому-то ближе Диккенс, а кому-то Тургенев. От чего это зависит? От личности. От предпочтений. От симпатий. От скрытых желаний. Чтение - ветерок, что раздувает те угольки, которые тлеют с самого рождения в глубине души. Все мы разные, и кто-то, читая, скажем, "Идиота", всем сердцем сопереживает князю Мышкину, восхищаясь и роняя скупую слезу. Кто-то страстно сочувствует Рогожину. Кто-то узнает себя в Настасье Филипповне. Это сопереживание и узнавание может стать ключиком к открытию в себе дверей, ведущих в тайные комнаты. Но жизнь героев - это не учение, ни в коем случае! Это лишь указатели на сложном пути в петляющем лабиринте внутри самого себя. И не факт, что в тех тайных комнатах, мы всегда находим свет. Часто происходит наоборот - открывая дверь, мы выпускаем наружу тьму.

[Gouliard 372]

Заратустра и Апостол Павел книг не читали, а Гераклит с Платоном так и вообще были против нее как явления в целом. И ничего. А постмодернистский поэт Бродский уже сейчас плузабыт.

[ManiA 946]

@ManiA, с этим не поспоришь. И лично я ни в коей мере не оспариваю тот факт, что чтение хороших книг развивает интеллект. Но, для того чтобы развиваться духовно, только читать книги недостаточно. Нужна практика, умение размышлять и принимать решения, совершать ошибки и "делать выводы", ощущая всё на своей собственной шкуре. Хорошо, тепло, уютно сидеть в читальном зале, рассматривая души героев книг сквозь призму мудрости великого автора, но этим может довольствоваться, скажем, улитка или черепашка. 

Ведь каждый выбирает для себя любимые книги, любимых авторов - не так ли? Кому-то ближе Диккенс, а кому-то Тургенев. От чего это зависит? От личности. От предпочтений. От симпатий. От скрытых желаний. Чтение - ветерок, что раздувает те угольки, которые тлеют с самого рождения в глубине души. Все мы разные, и кто-то, читая, скажем, "Идиота", всем сердцем сопереживает князю Мышкину, восхищаясь и роняя скупую слезу. Кто-то страстно сочувствует Рогожину. Кто-то узнает себя в Настасье Филипповне. Это сопереживание и узнавание может стать ключиком к открытию в себе дверей, ведущих в тайные комнаты. Но жизнь героев - это не учение, ни в коем случае! Это лишь указатели на сложном пути в петляющем лабиринте внутри самого себя. И не факт, что в тех тайных комнатах, мы всегда находим свет. Часто происходит наоборот - открывая дверь, мы выпускаем наружу тьму.

1) Речь не идет о развитии интеллекта,а именно о развитии души и духа(Бродский как раз делает на этом акцент,говоря,что важна не столько интеллигенция как таковая,а именно читающие люди).

 

2)А почему Вы постоянно противопоставляете литературу и жизнь? 

По-Вашему, если человек сидит в "теплом читальном зале", то это исключает его активное участие в жизни?!

А,ну был такой шаблон еще в 19 в.

Так вот против таких-то шаблонов,схематизирующих личность, и направлена вся суть литературы!

" настоящая литература может быть только там, где ее делают не исполнительные и благонадежные чиновники, а безумцы, еретики, отшельники, мечтатели, бунтари, скептики".(Е.Замятин)

 

 

Заратустра и Апостол Павел книг не читали, а Гераклит с Платоном так и вообще были против нее как явления в целом. И ничего. А постмодернистский поэт Бродский уже сейчас плузабыт.

1)Это же философия.Она имеет право на свои учения,иногда вообще с реальностью не совпадающие.

Гераклит, к примеру,говорил, что должен быть монотеизм.И что?

И мнение Пушкина как основателя современного русского литературного языка все же важнее,чем их всех, вместе взятых/

2)Бродский сейчас изучается в школьной программе, издается миллионными тиражами и именно по нему сейчас активно работает литературоведение.

Столько серьезных и интересных работ, посвященных Бродскому, Вы не найдете, пожалуй, ни по одному другому автору этого периода.

 

А как он музыкален!

Только прислушайтесь...

 

Художник

 

 

     Он верил в свой череп.

     Верил.

     Ему кричали:

     "Нелепо!"

     Но падали стены.

     Череп,

     Оказывается, был крепок.

 

     Он думал:

     За стенами чисто.

     Он думал,

     Что дальше -- просто.

 

     ...Он спасся от самоубийства

     Скверными папиросами.

     И начал бродить по селам,

     По шляхам,

     Желтым и длинным;

     Он писал для костелов

     Иуду и Магдалину.

     И это было искусство.

 

     А после, в дорожной пыли

     Его

     Чумаки сивоусые

     Как надо похоронили.

     Молитвы над ним не читались,

     Так,

     Забросали глиной...

     Но на земле остались

     Иуды и Магдалины!

Изменено 27 апреля, 2014 пользователем ManiA